Мой желанный убийца - Рогожин Михаил - Страница 31

Мистический свет от телевизора. Мужики, ласкающие друг друга. Меня потрясает их пластика. Томас соскальзывает по телу Олега на ковер, становится на четвереньки и начинает крутить попкой. Он прогибается, выпячивает ее вверх, трется ею о волосатые ноги Олега, подергивает ягодицами. Потрясающая попка.

Развратная и очень приятная. Теперь понимаю, чем мужчина возбуждает другого.

Такой попкой хочется заниматься. В ней нет ничего грубого, мужского. Она сама по себе сексуальна. Олег всем телом накрывает Томаса. Они вместе в замедленном музыкальном ритме начинают раскачиваться. Непонятно, ввел он член или еще нет.

Тут я вижу невероятное — в голубом полумраке висят яйца, а над ними болтаются еще одни. Меня это не смешит, наоборот, немыслимо завораживающее зрелище. Яйца не просто болтаются, они плавно раскачиваются. И ничего отталкивающего, противоестественного. И крики. Олег полностью отдается страсти. На его лице блаженство. Оно взвинчивает во мне все чувства. Руки неудержимо хотят прикоснуться к мешочкам с яйцами, ощутить их невесомую нежность. Сползаю с кресла и на четвереньках подползаю к ним. Глажу обоих руками. Нащупываю основание члена, глубоко вошедшего в попку Томаса. Томас недовольно крутит головой. Тогда принимаюсь ласкать его член. Он полуопущен. Какой-то неживой.

Маленький. Вроде из воска. Вдруг из него сама по себе полилась сперма. Дико и непонятно. По стонам Томаса понимаю, что он кончил. Совершенно теряю над собой контроль. Умоляю Олега, чтобы трахнул меня. Неужели располневший бесформенный любовник может его завести, а я нет? Сдираю с себя стренчи и хватаю его член.

Он все еще стоит. Не то чтобы дубина необъятная, но внушительный. Меня привлекает даже не член, а те чувства, которые выплескиваются из Олега, когда он меня трахает. Как он бесконечно тащится! Томас перебирается в кресло. Вижу его обиженное лицо. Хрен с ним. Олег полностью переключился на меня. Не могу понять, где ощущения сильнее — внутри или вокруг меня. Безумие, заставляющее мотать головой из стороны в сторону. Орать, хватать ртом воздух. Томас скулит где-то рядом:

— Ребята, ну хватит, хватит. Ты ведь ее замучаешь. Оставь девочку в покое.

Надо же до такой степени завести голубого! Член не ослабевает ни на минуту. Он, он, он меня трахал в ту ночь! Томас пытается нас разнять.

Хватает меня за руки. В ответ беру его восковой безжизненный член и прикасаюсь губами. Реагирует вяло. Хотя заводится. Меня распирает чувство конкуренции. Я оторвала от Томаса его любимого голубого. От их обычной любви. Испытываю блаженство, зная, что завоевала его влюбленный взгляд и для себя. Ощущала страстность, которая клокотала в нем и бешено носилась во мне. Убийца он или нет — сейчас мне все равно. Бессмысленно думать. Нужно ловить добавляющиеся ощущения. После такого умирать не противно. Олег кончает. Он уже лежит на мне и совершенно оторвался от пола. Мне тяжело держать его тело. Он кричит, бьется в изнеможении, корчится в конвульсиях. Вдруг осознаю, что тяжесть меня не угнетает, наоборот, рождает новое глубокое чувство по всему телу. Впервые мужская страсть танцует на мне лихорадочный танец…

Шатаясь от усталости, плетусь в ванную. Долго сижу под душем.

Боже, заманал. Сколько из меня выливается спермы! Впечатление, будто он меня всю накачал своей спермой. Даже мозги в ней плавают. Соображения — ноль. Пусть режут на куски, не знаю. Он или не он. Судя по кайфу — он. Трудно ориентироваться в таких условиях. Невозможно сопоставить с воспоминаниями. Член большой, даже слишком. Можно и дубину иметь. При этом так затрахать, что, кроме неудовольствия, ничего не получишь. Тогда у меня не было ощущения громадных размеров. В конце концов, чего я себя мучаю? Нашла место и время выяснять. Не удержится — сам признается. Или Томас от ревности ему напрямую заявит. Да, извратились, как хотели.

Меня снова тянет туда. Телом овладевает жажда наслаждения. Ничего подобного не помню. Однажды с похмелья было такое же изнывающее желание выпить море шампанского. Возвращаюсь в комнату. Томас делает минет Олегу. Целует, лижет, ласкает его член. Смотрю широко раскрытыми глазами. Абсолютно женские движения. Сто раз видела, как это делается. Томас старается. Наверное, в данный момент он себя ощущает женщиной. Со стороны же больше похоже на пародию.

Женственность до такой степени ненатуральная, что завораживает своей изящной извращенностью. Все так и не так. Тем не менее это возбуждает Олега. Я бы ни за что не возбудилась, если бы была мужиком. Видно, Томас опытный голубой. Не одного совратил. Не отрываясь от Олега, он игриво повиливает задом, предлагая себя. Томас в каждом разговоре обязательно сводит тему на минет. Он гордится этим. Считает, что ни один мужик не устоит на ногах после его минета. Снова про меня забыли. Не замечают. Олег раскочегарился по новой. Томас юлой повернулся вокруг своей оси и подставил попку. Прямо на моих глазах Олег без всяких кремов, смазки легко, без напряжения всадил в дрожащую попку свой толстый большой член. Томас запищал от удовольствия, а может, и от боли. Заискивающе принимаюсь снова ласкать обоих. Присутствие при запретном. Опираюсь на пухлую попку и, не отрываясь, смотрю, как член входит внутрь. Им обоим нравится, что я рядом. Томас просто помирает. Я нетерпеливо жду своей очереди. Молю про себя, а может, вслух, чтобы он не кончал. Не выдерживаю — отталкиваю толстого педераста. Он упрямо сопротивляется. Тянусь к его члену. Бьет по руке и в этот момент, хныча, хрюкая, визжа, Томас кончает. Мне на ладонь падают крупные вязкие капли. Он кричит, что больше не может. Тяжело забирается на кресло. Я абсолютно голая. Олег начинает меня ласкать. Тут мне становится совершенно очевидно — не он. Не те ласки. Его руки постоянно пощипывают. Кожа, попадая между пальцами, зажимается, отчего его прикосновения становятся слишком плотными и стесняющими. Меня раздражает. В этот момент появляется животное ненасытное чувство. Не хочу ни ласк, ни слов, ни любви. Не хочу растягивать свои ощущения удовольствия. Чувствую себя животным, которое хочет одного — чтобы трахали, трахали… Чтобы удовлетворение вливалось в тело. Больше заводить меня некуда. Олег тоже на пределе. Ставит меня раком. Томас кричит:

— Она туда не трахается!

Суетливо бегает вокруг нас, стараясь спасти свое преимущество. Не обращаю внимания на глупости. Олег и не пробовал туда вводить.

— Ни в коем случае не давай, — продолжает бухтеть Томас.

Нам не до него. Такое впечатление, будто нам двоим ввели конского возбудителя. Не отрываемся друг от друга. Томас молит:

— Сколько можно, давайте спать.

Мы:

— Все, все, уже спим…

Через несколько минут начинаем потихоньку под брошенным нам одеялом, потом потихоньку уже не получается. Томас опять начинает причитать.

Чувствую, что Олег меня затрахал, все равно хочу еще. Навязчивое желание без конца. Я не знаю, кто он. Если будет убивать, сопротивляться не стану. Томас влезает между нами. Лежит тихий, недовольный. Кровно обиженный. Брошенный ради бабы. Бубнит:

— Хорошо. Теперь я уверен, теперь твоя тайна стала моей. Я знаю, что с ней делать.

Олег не обращает внимания. Мне смешно. Я точно определила — кайф полный, но все-таки другой. Объяснить не смогу. Кожей чувствую. Ласки не те.

Шепчу на ухо Олегу:

— Трахни Томаса. Посмотри, какой он несчастный.

Тот лезет к насупившемуся другу.

— Не надо. Я ничего не хочу. Я устал, — капризно отнекивается Томас. Теперь он не даст изменнику. Олег гладит его по голове, успокаивает.

Значит, предпочитает мужчин. В сексе непонятно, что голубой. А в отношениях сразу проявляется. Наверное, от усталости становится неинтересно, о чем они там воркуют. Закрываю глаза и задаю вопрос сама себе: «Как же они без презервативов трахаются? СПИД же вокруг».

Все последние дни Инга не находила себе места. Ее неудержимо тянуло к столу, на котором зловеще ожидал своего продолжения незаконченный пасьянс. Она сопротивлялась. Кроме того, не могла побороть в себе желание следить за Лимоном. Любое его передвижение по квартире, поворот головы, жест не ускользали от ее внимания. Инга с досадой замечала, что, находясь постоянно рядом. Лимон не вступает в энергетическую связь с ней. От него не исходило тепла, не проскальзывало волнение. Он находился близко и в то же время отсутствовал. Его биополе съедалось черной дырой. Головой он этого пока не осознал. Тело, наоборот, все чаще демонстрировало безразличие. Руки постоянно были холодными. Инга знала, что чувство начинает угасать с кончиков пальцев.