Опасный мужчина - Роджерс Розмари - Страница 4

– Даже не думай об этом. Ты останешься со мной. Тебе мало неприятностей?

Он был прав. Его суровый тон и невысказанный упрек заставили Тори вздрогнуть. Они оказались здесь по ее вине, и она не находила слов оправдания.

Син не стал дожидаться остальных и громко приказал кучеру двигаться. Экипаж устремился вперед, колеса застучали по камням набережной. Когда коляска подъехала к дому на Бикон-Хилл, Тори все еще дрожала. Ей казалось, что она очень долго пряталась за баком для дождевой воды возле таверны. Она видела, как ее… спаситель?., похититель?., снова показался в переулке. Он ужасно напугал ее, хотя Тори никогда не призналась бы ему в этом. Как ни странно, поцелуй вызвал у нее более сильный страх, нежели грубое обращение и драка в таверне. Тори еще никогда не целовали по-настоящему – только несколько раз незрелые юнцы с влажными дрожащими руками едва прикасались своими ртами к ее губам. Поцелуй этого незнакомца был совсем другим – страстным, пугающим, опасным.

Волнующим.

– С тобой все в порядке?

Син положил свою ладонь на ее руки, чтобы унять охватившую их дрожь. Она кивнула в ответ, посмотрела на него и хрипло прошептала:

– Да. Да. Со мной все будет в порядке. Просто я здорово испугалась.

Син плотно сжал губы, его глаза напоминали сейчас голубые льдинки.

– Я известил власти, и сейчас полиция разыскивает его. Надеюсь, он будет найден.

– Полиция? Ищет его? Син, он ничего не сделал. Он лишь спас меня, хотя и странным образом – о нет, ты не допустишь, чтобы его арестовали. Он просто пытался мне помочь!

– Послушай, он вытащил тебя из таверны, верно? Ты кричала и боролась – Господи, я и сейчас вижу эту картину. Я не мог ничего сделать, потому что какой-то вонючий матрос ударил меня…

Син торопливо втянул в себя воздух, и Тори прикусила губу. На лице кузена темнели следы ударов. Она почувствовала себя виноватой. Конечно, она поступила неправильно, отказавшись внять его предостережениям, когда он говорил, что туда опасно идти даже большой компанией. Преподобному Гидеону сломали руку, двум женщинам порвали одежду, на них обрушились грубые издевки. Господи, Син был прав, утверждая, что она никогда никого не слушает и поступает, как ей заблагорассудится. Ей следовало внять его словам.

– Но сейчас с нами все в порядке, Син, и ты знаешь, что этот человек не сделал мне ничего плохого.

– Да, сейчас мы это знаем. Но тогда я решил, что он похищает тебя. В любом случае человек, посещающий подобные заведения, может быть только негодяем, Тори. Так что, как бы ни обошлась с ним полиция, он этого заслуживает. – Глаза Сина помрачнели. – Дерзкий тип.

На следующий день, когда Тори лежала на диване в нижней гостиной, она слышала, как дядя Симес сообщил Сину, что власти арестовали того мужчину. Его посадили на корабль и отправили в Техас. Больше он никогда не появится в Бостоне.

Вздрогнув, Тори закрыла глаза. Слава Богу. Он исчез, и ей никогда больше не доведется его увидеть. Она даже не могла вспомнить цвет его глаз, разглядывавших ее, – кажется, они были карими, светло-карими, почти желтыми, как у волка. Странно, что ей не удается вспомнить, как он выглядел. Он порождал в ее сознании образ ловкого и опасного зверя, мускулистого и голодного хищника.

И волнующего. Донесшийся из глубины души тихий голос напомнил Тори о том, что она не имела ничего против поцелуя незнакомца. Она никому не расскажет об этом и скоро все забудет. Да, забудет. Это даже не будет неприятным воспоминанием.

Глава 1

Бостон

Май 1846 года

Аккуратный маленький конверт, адресованный Симесу Райену и сопровождавший посылку, был доставлен в красивый кирпичный дом с утренней почтой. Узнав почерк брата и не будучи уверен в том, что письмо содержит хорошие новости, Симес Райен не стал тотчас вскрывать конверт. Патрик умел изумить или встревожить его несколькими строчками, и это послание не стало исключением из правила.

Неохотно разорвав конверт, Симес отправился искать свою жену. Кэтрин находилась в гостиной, пол которой был залит солнечным светом, проникавшим в комнату через завешенные кружевными шторами окна.

– Письмо от Патрика.

Симес показал послание жене, сидевшей перед окном за письменным столом.

Кэтрин подняла голову, и перо застыло в воздухе над материалом для очередной лекции о правах женщин; рассеянный солнечный свет, пройдя через оконное стекло и кружевную штору, создавал вокруг ее волос золотистый нимб.

– Он не просит, чтобы Виктория вернулась домой?

Покачав головой, Симес улыбнулся:

– Нет. В Калифорнии сейчас неспокойно. Скоро начнется война с Мексикой, и Монтерей окажется в самом пекле. Нет, Патрик отправился по делам в Новый Орлеан; он пишет, что его нынешний проект обещает принести денег в десять раз больше, чем он заработал, будучи морским капитаном. Его агент прибудет в Бостон в следующем месяце. Патрик предлагает мне вложить деньги и надеется, что я доверю ему большую сумму. По его словам, эта инвестиция принесет значительную прибыль за короткий срок.

– Ты сделаешь это?

Симес заколебался, нахмурился, потом медленно покачал головой:

– Нет, у нас с Патриком всегда возникают разногласия относительно бизнеса. Лучше я буду заниматься моими делами, не влезая в его. – Похлопав длинным конвертом по ладони, Симес добавил: – Как обычно, он вложил в конверт отдельное письмо для Тори.

Кэтрин слегка нахмурилась и сжала тонкими пальцами черную лакированную ручку. Ее красивое лицо стало тревожным. Она боялась, что Патрик потребует возвращения дочери в Калифорнию. Когда-то он прислал ее сюда для того, чтобы она получила образование и приобрела светские манеры. Кэтрин блестяще справилась с этой задачей. Виктория получила разносторонние познания, научилась правильно вести себя в любом обществе, говорила по-французски и понимала латынь. Немалое достижение, с гордостью думал Симес, для этого времени, не требовавшего, чтобы женщины были образованными. Патрику хватило дальновидности понять, что роль женщин в обществе изменится. Кэтрин положила перо и вздохнула:

– Я всегда боюсь, что в очередном письме он вызовет дочь к себе. Она прожила с нами столько времени, что я стала считать ее членом нашей семьи.

Симес подошел к окну и обнял жену за плечи.

– Я тоже отношусь к Тори, как к нашей дочери. Это естественно, ведь она приехала сюда, когда ей не было и десяти лет. А сейчас – сейчас она уже молодая леди. Ей скоро исполнится восемнадцать. Она почти взрослая…

Почти. Но не совсем. Иногда сквозь тонкую вуаль из отшлифованных манер Тори пробивалась детская непосредственность. Она вырывалась наружу в самые неожиданные моменты, когда всем уже казалось, что девушка переросла ее.

– Я не думаю, что Патрик планировал оставить ее здесь на такой длительный срок. – Симес вспомнил младшего брата, вечно забывавшего о своей дочери. – Насколько мне известно, она пишет ему, что счастлива здесь.

– Тебе не кажется странным, – резким тоном произнесла Кэтрин, – что он совершает деловые поездки, но обходит стороной Бостон, не навещает свою дочь? Он всегда присылает своего агента, а сам здесь не появляется. По-моему, он равнодушный отец, хотя я никогда не стала бы высказывать при посторонних свое мнение о твоем брате.

Симес, покачиваясь на каблуках, посмотрел в окно. Причина нежелания брата приезжать в Бостон оставалась загадкой. Несомненно, Патрик не мог до сих пор вздыхать по Порции Уикер. Это разочарование погребено в далеком прошлом, когда он был всего лишь капитаном американского торгового судна. Впоследствии он, похоже, не стремился возвратиться в Бостон, и родные много лет ничего о нем не слышали. Потом Патрик сообщил в письме, что женился на дочери испанского алькальда, родившей ему дочь и сына.

Обаятельная, своенравная и необыкновенно красивая Виктория была на несколько лет старше своего брата. Симес улыбнулся, вспомнив, как выглядела Тори прошлой весной в своем первом бальном платье, когда она с нетипичной для нее застенчивостью остановилась на лестнице, словно боясь, что самообладание неожиданно покинет ее.