Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 54

– Вор? – полюбопытствовал Ричард.

– Шевалье, – не согласился с ним гость, снимая с головы поношенный чепец из плотной шерстяной ткани.

– Филипп! – не столько узнал, сколько догадался старый рыцарь.

– К твоим услугам, благородный Ричард, – сказал гость, подвигая к огню небольшую скамью. – Продрог как собака.

– Странная у тебя привычка, – осуждающе покачал головой Ле Гуин. – Приличные люди обычно входят через дверь. Зачем ты полез в окно к Терезе?

– Честно говоря, я навещал портного, – ласково улыбнулся хозяину Филипп, – но неожиданно для себя оказался в обществе сразу двух дам, развлекающих друг друга. Шевалье тоже был, но он дремал чуть в стороне, сморенный усталостью.

– Имя второй дамы? – нахмурился Ричард.

– Алиса. А сонного шевалье зовут, кажется, Раймунд де Пуатье. Я слышал, что его недавно назначили капитаном гвардии, вместо барона де Лоррена, чем-то не угодившего графине.

– Вот видишь, как опасно подглядывать в чужие окна, благородный Филипп, – вздохнул Ричард. – Теперь за твою голову назначена награда в пять тысяч денариев, и мне поручено тебя поймать.

– Я стою дороже, – обиделся шевалье. – Тысяч тридцать, по меньшей мере.

– Побойся Бога, Филипп, – усмехнулся Ле Гуин, – король Болдуин обошелся нам дешевле. Откуда такая нескромность в молодом еще человеке?

– Я открыл страшную тайну, благородный Ричард, – графиня Алиса не просто грешница, она еще и еретичка, поклоняющаяся древним сирийским богам. Король Болдуин будет страшно огорчен, узнав о подробностях визита своей дочери в ближайший монастырь. Не говоря уже о патриархе, тот будет просто шокирован.

– А кто организовал ей эту поездку?

– Портной Андроник и барон Санлис. В греховной мистерии кроме Алисы участвовали Тереза де Сабаль и Раймунд де Пуатье. Тебе нужны подробности, благородный Ричард?

– Оставь их при себе, – процедил сквозь зубы Ле Гуин.

– По словам моего осведомителя, эти люди прибегли к черной магии, жертвой которой стал благородный Боэмунд. Я же полагаю, что причиной смерти графа стала хорошо оплаченная небрежность конюха, седлавшего его коня. К сожалению, конюха убили раньше, чем я успел до него добраться. И мне ничего другого не остается, как настаивать именно на магии. Благородную Алису обвинят в чародействе, с весьма печальными для нее последствиями. Боюсь, что даже король Болдуин не сможет спасти свою дочь от позора, а возможно и смерти.

Филипп говорил совершенно спокойно, и даже тени волнения не было на его бледном красивом лице. А уж невинным голубым глазам молодого шевалье могла бы позавидовать любая благородная девственница, пекущаяся о своей репутации. Кто бы мог подумать, что за столь благовидной внешностью скрывается такая бездна цинизма. Благородная Алиса стала всего лишь жертвой подлых людей, а вот что касается шевалье де Руси, то он, похоже, порочен с самого рождения.

– Ты изнасиловал Терезу?

– Нет, она отдалась мне почти добровольно после того, как я слегка опалил ей кожу раскаленным прутом. Слабая женщина. У меня есть показания, написанные ее рукой.

– Кто позволил тебе пытать благородную даму, шевалье? – вспылил Ле Гуин.

– Я спасал жизни сотен, а может быть и тысяч людей, которые могли погибнуть в междоусобной войне из-за глупых женщин, склонных к разврату. Согласись, благородный Ричард, жизни десятка телохранителей Терезы – это вполне приемлемая цена за мир в графстве Антиохийском.

– Чего ты хочешь от меня?

– Мне нужны жизни Санлиса, Андроника и Никодима, – спокойно произнес Филипп. – Ты, благородный Ричард, встретишься с Алисой и поведаешь ей все, о чем я тебе сейчас рассказал. Думаю, она согласится купить мое молчание за названную выше цену. И откроет ворота города своему отцу, как только он в них постучится.

– А если она откажется?

– Ее отлучат от церкви как еретичку и предадут суду, – пожал плечами Филипп. – Свидетелей будет с избытком.

– Почему бы тебе в таком случае самому с ней не поговорить? – спросил Ричард пристально глядя на шевалье.

– У меня доброе сердце, барон Ле Гуин. Чего доброго, я уступлю мольбам несчастной женщины и позволю ей себя соблазнить. Мне не хотелось бы ссориться с братьями из-за потаскухи.

– Ты говоришь о своей государыне, шевалье!

– Как будто государыня не может быть стервой, – усмехнулся Филипп. – Мы теряем время, благородный Ричард. Ты не меньше моего заинтересован в благополучном разрешении ситуации, возникшей в Антиохии, и я жду от тебя не слов, а действий.

– Я сделаю все, что смогу, – глухо отозвался Ле Гуин. – Ты сделал правильный выбор, шевалье.

Раймунд де Пуатье не выдержал испытания властью и славой. И хотя слава была сомнительной, а власть призрачной у него сразу же закружилась голова. Это отметили даже его доброжелатели шевалье де Бари, де Вилье и де Саллюст, что же тут говорить о старых ворчунах вроде барона Ле Гуина. Впрочем, Ричард, хоть и отпустил несколько ехидных замечаний в адрес нового капитана гвардии, но не рискнул войти в апартаменты графского дворца, которые совсем недавно принадлежали ему. Шевалье де Вилье, ражий детина лет двадцати пяти, властвовал в приемной со строгостью, присущей разве что королям или кардиналам, поверившим в свою избранность, а потому и склонным к деспотии. Благородный Альфонс не отличался красотой лица и стройностью стана, зато был силен как бык и как нельзя более подходил на роль привратника при сильных мира сего. Шутку Ле Гуина услышали многие, но оценил ее по достоинству только барон де Крийон, деливший с благородным Ричардом не только скамью, но и опалу. Это его земли графиня Алиса пообещала вернуть атабеку Зенги в обмен на покровительство, что естественно не нашло понимания у благородного Мишеля. Крийон до недавнего времени был одним из лидеров нурманской партии, даром что родился французом, но последние решения благородной Алисы привели его в ярость, которую он не собирался скрывать.

– Графиня недовольна тобой, благородный Мишель, – недобро глянул на расходившегося Крийона шевалье де Вилье. – Благородная Алиса готова была передать в твои руки Латтакию в возмещение за понесенный ущерб, но твое поведение заставило ее призадуматься.

– Скажи своей сеньоре, что она глупая курица, место которой в птичнике, а не графской цитадели, – зло бросил Крийон, резко поднимаясь со скамьи. – А ты, Альфонс, просто павлин, распустивший хвост перед цепными кобелями.

– Задержите барона, – приказал Вилье гвардейцам. – Графиня сама решит его судьбу.

– Успокойся, Мишель, – крикнул Ле Гуин старому товарищу. – Все очень скоро разрешится само собой.

К сожалению, Крийон не был расположен ждать. Гвардеец, вставший на его пути, был буквально сметен ударом могучей десницы рассвирепевшего барона. А дальше произошло то, чего Ричард предвидеть никак не мог. Гвардейцы ринулись на помощь своему товарищу с обнаженными мечами в руках. Схватка получилось короткой, но на редкость кровопролитной. Благородный Мишель успел отправить к праотцам двух сержантов, прежде чем пал на мраморный пол бездыханным.

– Это же убийство, Альфонс! – вскинул на шевалье глаза, полные растерянности и боли Ле Гуин.

– Я выполнял приказ, – глухо отозвался тот.

– Чей приказ?! – вскипел Ле Гуин.

– Коннетабля де Санлиса, – раздался от дверей уверенный голос. – Разве этого мало, благородный Ричард.

Раймунд де Пуатье картинно стоял посреди зала, оперевшись на длинный меч. Вид у него был глупый, и он довольно быстро это осознал. Все-таки эти молодые люди не успели еще стать закоренелыми убийцами и вид плавающего в крови Крийона их потряс.

– Что за шум во дворе? – строго спросил у Пуатье Ричард.

– Люди коннетабля добивают сержантов благородного Мишеля, – неохотно отозвался капитан.

– Твое счастье, Раймунд, что не ты отдал этот роковой приказ.

Ле Гуин решительно взял за плечо Пуатье и почти силой втолкнул его в кабинет, который тот только что покинул. А потом спокойно прикрыл за собой дверь. Благородный Раймунд на всякий случай отшатнулся к окну и чуть приподнял меч, готовясь к защите. Новоиспеченный капитан никогда не слыл храбрецом, но обучен был изрядно. Ле Гуин оценил его стойку и одобрительно кивнул: