Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 49

– А что я могу?! – в отчаянии развел руками портной. – Когда имеешь дело с таким дураком, как эпарх Киликии, нужно быть готовым ко всему.

Нотарий Никодим, уже успевший тайно встретиться с графом Боэмундом и пообещавший ему поддержку византийского флота, обиженно засопел. Увы, приходилось с прискорбием признавать, что очередная попытка привести графство Антиохийское под длань императора Иоанна Комнина закончилась оглушительным провалом. Мало того, что в Латтакии утвердился Гуго де Сабаль, так здесь в Антиохии объявились посланцы короля Иерусалимского с твердым намерением склонить графа Боэмунда к миру. Санлис уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с Гуго де Пейном и Раулем де Музоном и теперь готов был поделиться услышанным с товарищами по несчастью.

– Нападение Венцелина на Латтакию осуществлялось с согласия короля Болдуина и с благословения патриарха Иерусалимского. Так что обвинить барона фон Рюстова в разбое нам не удастся. Благородная Тереза признана виновной в покушении на своего мужа. Барон де Сабаль в любую минуту может потребовать ее выдачи. Опасность грозит и шевалье, замешанным в заговоре, но их вину еще следует доказать.

Почтенный Андроник вынужден был с прискорбием признать, что его расчет на мстительность благородного Болдуина не оправдался. Король неожиданно проявил мудрость, прежде ему не свойственную и простил опального Сабаля, доставившего ему столько неприятностей.

– Свадьба Мелисинды и Фулька Анжуйского уже состоялась, – махнул рукой Санлис, – и теперь никто не хочет ворошить эту срамную историю.

– Мы не можем выдать Терезу мужу, ибо это обернется большими неприятностями для наших молодых друзей, – забеспокоился Никодим.

– Я бы на твоем месте, нотарий, не о других беспокоился, а о себе, – желчно заметил Санлис. – Твое имя Тереза назовет первым.

– Можно подумать, что о вас с Андроником она умолчит, – обиделся византиец.

– У тебя все? – спросил призадумавшийся портной у барона.

– Нет, не все, – отрицательно покачал головой Санлис. – Благородный Рауль под большим секретом поведал мне, что в нападении на коннетабля кроме мамелюков участвовали христиане и среди них старый византиец, круглый как головка сыра сириец и сухой как палка шевалье. Вам эти люди никого не напоминают?

– Почему ты нас об этом спрашиваешь? – нахмурился Андроник.

– Потому что именно этот вопрос мне задал шевалье де Музон, – криво усмехнулся Санлис. – Надо отдать должное благородному Раулю, он не забыл о нашей прежней дружбе.

– А я бы на твоем месте не слишком радовался, благородный Ги, – остерег старого друга Андроник. – Музон действительно не заинтересован, чтобы мы попали в руки наших недругов, но это вовсе не означает, что он будет тащить нас за уши из трясины. Скорее, он поможет нам умереть. Впрочем, Рауль наверняка надеется, что мы убоимся королевского гнева и сбежим раньше, чем до нас дотянуться руки храмовников.

– Нам в любом случае придется убираться из Антиохии, – мрачно изрек Никодим. – Влад де Русильон не успокоится до тех пор, пока ему не выдадут убийц коннетабля. И граф Боэмунд пойдет барону навстречу.

– А разве не Боэмунд написал роковое письмо Глебу де Руси с приглашением на охоту? – ехидно спросил Санлис. – Признав нашу вину, молодой граф тем самым подтвердит и свою.

– Письмо коннетаблю подделал Жак Фуше, – холодно бросил Андроник.

– А разве этот жалкий писаришка еще в городе? – удивился Ги.

– Ты забыл о старом Ричарде, друг мой, зато Ле Гуин побеспокоился о своем сюзерене. Жак Фуше у него в руках, можешь в этом не сомневаться. Возможно, Боэмунд молод и глуп, но у графа очень хорошие советчики, и эти советчики уже вынесли нам смертный приговор.

– Я умирать не собираюсь, – вскочил на ноги Санлис.

– Я тоже, – солидаризировался с ним Андроник. – Значит, умереть должен кто-то другой.

– Жак Фуше? – спросил Никодим.

– Бери выше, друг мой, – покачал головой портной. – Я еще не закончил игру и не сказал своего последнего слова. У нас мало времени, но оно есть. Правда, благородной Терезе придется в этот раз здорово постараться, ибо соблазнять она будет не мужчину, а женщину.

– Какую женщину? – с тревогой глянул на почтенного Андроника благородный Ги, – ты в своем уме, даис?

– Речь идет о благородной Алисе, оставленной ревнивым мужем, но не потерявшей надо полагать желания жить и нравиться мужчинам.

Благородный Ги проклял тот день, когда судьба свела его с ассасинами, сначала с Хусейном Кахини, а потом с Андроником. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что без помощи того же даиса Сирии, судьба нищего рыцаря вряд ли сложилась столь удачно. В лучшем случае он сейчас прозябал бы в своем замке, а не спорил о власти с королями, графами и баронами. А уж о деньгах и говорить не приходится. Барон де Санлис являлся одним из самых богатых людей не только в Антиохии, но и, пожалуй, на всем востоке. К сожалению, земли и замки нельзя увезти с собой, а потому благородному Ги ничего другого не оставалось как, стиснув зубы, бороться за жизнь и кусок богатства, который у него пытаются отнять.

– Кто из наших шевалье самый смазливый? – спросил Андроник.

– Раймунд де Пуатье, пожалуй, – подсказал Никодим. – Правда, он не отличается ни храбростью, ни большим умом.

– Чтобы покорить сердце женщины, особой смелости не нужно, – усмехнулся портной. – А что касается ума, то пусть пока живет нашим. Это в его интересах.

– А если он откажется?

– Тогда ему придется умереть на плахе, – пожал плечами Андроник. – Тереза назовет его главным организатором покушения на барона де Сабаля.

– Он согласится, – кивнул оживший Никодим. – Но за ним нужен будет глаз да глаз.

Благородная Тереза с негодованием отвергла все выдвигаемые против нее обвинения. Правда, выслушать ее согласилась только графиня Алиса, тяготившаяся своим неожиданным одиночеством. Боэмунд практически не появлялся на ее половине дворца и, что еще более обидно, не выказывал ни малейшего интереса к новорожденной дочери. А ведь их брак обещал быть счастливым, так, во всяком случае, казалось младшей дочери короля Болдуина. Граф разительно переменился к ней после поездки в Иерусалим, из чего Алиса сделала простой, но, по мнению Терезы, поспешный вывод, что у Боэмунда появилась любовница.

– А имя этой женщины ты знаешь? – спросила она у графини.

– Нет, – покачала головой Алиса.

– Такого просто не может быть, – уверенно произнесла Тереза. – Тебе первой сообщили бы все подробности, стоило этой стерве появиться на горизонте.

– Но ведь должно же быть, какое-то разумное объяснение поведению графа? – нахмурилась Алиса.

– Благородного Боэмунда просто сглазили, – вынесла свой вердикт Тереза. – В Антиохии полно ведьм и колдунов, способных за приличную плату навести порчу на любого мужчину.

– Но ведь это преступление! – рассердилась Алиса.

Младшая дочь короля Болдуина была хороша и лицом, и станом, а потому ее возмущение по поводу странного поведения мужа казалось вполне естественным. До сих пор все усилия Алисы были направлены на поиски разлучницы, но теперь вдруг выяснилось, что она неверно определила цель, а потому обречена на неудачу.

– У твоего мужа много врагов, – продолжала Тереза. – А погубить графа они могут, только поссорив его с тобой, а значит и с твоим отцом.

– Но неужели люди так бездушны и коварны?

– Меня оклеветали завистники, – вздохнула баронесса, глядя на графиню лучистыми глазами, – причем дважды. К сожалению, благородный Гуго поверил им, хотя в ночь покушения моя жизнь висела на волоске. Меня спасли сержанты, вовремя прибежавшие на помощь.

Алиса собеседнице не поверила, хотя и пыталась всеми силами скрыть свои сомнения. Она даже отвернулась от Терезы, сделав вид, что любуется маленькой птичкой, примостившейся на ветке цветущей яблони. Сад, окружающий графский дворец, хоть и не отличался большими размерами, но все-таки здесь хватало места, где две несчастливые женщины могли поговорить друг с другом, не привлекая чужих взоров. Дабы обратить на себя внимание собеседницы, Тереза обняла ее за талию. Алиса вздрогнула и отстранилась почти испуганно. Баронессу ее поведение позабавило, а собственный опыт, приобретенный годами одиночества, подсказал безошибочное объяснение такому на первый взгляд странному поведению. Алиса была страстной и чувственной женщиной, а потому равнодушие мужа оказалось тягостной не только для ее души, но и для тела. Старый негодяй Андроник и тут оказался прав. Иногда Терезе казалось, что сирийский портной способен читать чужие мысли и угадывать чувства, в которых обычные люди не признаются даже наедине с собой. За шесть лет одиночества Тереза, окруженная только евнухами и служанками, все-таки сумела найти лекарство от одиночества, что позволило ей успокоить буйствующую плоть, но делиться своим открытием с Алисой она сочла преждевременным.