Мир «Шута и трубадура» (СИ) - Овчинникова Анна - Страница 7

Так или иначе, но с появлением общей военной опасности кровная вражда мгновенно прекращалась, и бывало, что кровники становились побратимами, а бывший пронсимальд получал право вернуться в свой клан с общего согласия семьи убитого.

Вообще связи между семьями, составляющими клан и тем более между отдельными кланами в обычное время были довольно слабы, потому что семьи селились на больших расстояниях друг от друга, чтобы не мешать друг другу охотиться. Но в праздники, общие для клана, все его члены собирались в традиционном месте — на большой поляне, обычно служившей для таких праздников из года в год, а то и из века в век. В общий для всех крамов праздник — Асмакан, Праздник Весны, — все кланы собирались на огромной поляне недалеко от холма Спиритсмаунтен, и в это время прекращалась любая вражда.

Ни один эсвей и ни один симпан до восемнадцатого века не проникали на праздник Асмакан (в Торнихозе до сих пор упорно продолжают различать эсвеев — жителей всей Крамии, кроме Торнихоза, и симпанов — жителей городов и поселков Торнихоза, хотя для всех остальных симпаны — те же самые эсвеи, потомки средневековых голодранцев, бежавших в леса Торнихоза).

После того, как крамы попробовали христианской религии и нашли, что кусок хлеба иногда приятно разнообразит их стол, они стали возделывать небольшие участки в лесу, чаще всего на полянах и у болот. Каждая семья обрабатывала свой участок, но по-прежнему основной их пищей была дичь и лесные растения, которые никогда не иссякали благодаря строгим правилам Закона Леса.

Так, исподволь, христианская религия и эсвейская цивилизация начали проникать в торнихозские леса, но при малейшей неосторожности дело шло прахом и все приходилось начинать сначала.

Так было в 1762 году, когда лесорубы начали вырубать лес возле Волчьей Горы. Волчья Гора была посвящены Волку, как Олений дол — Оленю, Лисий яр — Лисе, и там никто не смел охотиться на этих животных. Когда по приказанию Генриха II началась вырубка у Волчьей Горы, крамы объединились, как объединились бы при вторжении врагов. В то время уже около ста лет не было сколько-нибудь серьезных столкновений с крамами и торнихозской нечистью, и многие начали думать, что не так страшен черт, как его малюют, что крамы — это всего лишь горстка неразвитых туземцев, и что людям, действующим по приказу короля, не стоит обращать на них внимания. Начальник лесорубов всю жизнь прожил в Шеке, о крамах знал понаслышке и лишь засмеялся, когда вышедший из лесу человек спокойно запретил рубить здесь деревья и приказал ему и его людям уйти отсюда к закату.

На шапке у этого человека было перо ворона, что означало — кланы объединились против общего врага и вождь вождей посылает к врагам гонца-альсинга. Несколько лесорубов, сообразивших, что их ждет, не стали дожидаться заката, но остальным было плевать и на Волчью гору, и на угрозы крамов. В результате гибель отряда лесорубов дала толчок началу «лесной войны», которая закончилась быстро и бесславно, как и все другие акции неразумного короля.

Преемник Генриха II, Генрих III, потратил много сил на то, чтобы загладить глупости своего вспыльчивого деда, и в его долгое царствование было многое сделано для налаживания мирного сосуществования крамов, симпанов и эсвеев. В Торнихозе до сих пор с уважением вспоминают этого короля, насколько крамы способны уважать человека чужого племени.

Говоря о характере и нравах крамов, не надо забывать, что их нравы часто противоположны по отношению к друг другу и по отношению к чужакам. Чужих крамы не любят и не доверяют им и, как ни странно, даже больше, чем эсвеев, недолюбливают симпанов, хотя последние куда ближе к ним, чем жители остальных областей Крамии. До сих пор существует глухая вражда между «лесными крамами», живущими в лесу так, как тысячи лет назад жили их предки, и симпанами в немногочисленных городках Торнихоза.

Хотя теперь прошли те времена, когда нельзя было сунуться в торнихозский лес из боязни отравленных стрел и порчи, все же в Торнихозе есть места, в которые до сих пор небезопасно углубляться.

Стоит рассказать еще немного о торнихозской нечисти и торнихозских суевериях. Один только список всех Обитателей Леса занял бы, пожалуй, целую книгу, и предания крамов говорят, что в прежние времена эти загадочные существа жили по всей Крамии вплоть до самой Маринары.

Любопытно, что в Сэтерленд-номе и в Шек-номе при рождении ребенка принято бросать в проточную воду серебряную монету, чтобы умилостивить торни и не дать им украсть малыша — как поступают и в Торнихозе. (Кстати, торни — маленькие волшебные человечки, делятся на торни-хоз, домашних торни, хранителей очага и семьи, и торни-кун, диких торни, которые и воруют детей). Во многом верованиях северных провинций и Торнихоза совпадают: так, например, в Кете и Глории тоже верят в хранителей очага, которым нужно оставлять у камина еду, только называют их не торни-хозами, а минни.

С древних времен крамы (и, особенно, альсинги) считались непререкаемыми авторитетами по части укрощения нечисти, и в случае мора, черной порчи и других колдовских бедах смельчаки из разных номов отправлялись с дарами в торнихозские дебри, чтобы уговорить альсингов унять разгневанных духов. Возможно, эти альсинги-миротворцы как раз и способствовали распространению культа торнихозской нечисти по всей стране.