Разведка без мифов - Паршина Елизавета Александровна - Страница 38

Бойцы выскочили на шоссе, но вдруг из кузова выскочило человек пять, и бросились в кусты на другую сторону шоссе. По ним дали несколько очередей из автоматов. В этот момент почти над самым моим ухом, раздирая барабанные перепонки, взметнулся огненный фейерверк, и затарахтела пулеметная очередь. Я вздрогнула и оглянулась. За спиной стоял Куэва и самозабвенно садил в небо трассирующими пулями.

— Куда тебя прорвало! — закричала я, не на шутку испугавшись.

Куэва, конечно, ничего не слышал и продолжал выпускать очередь за очередью. Пришлось ткнуть его в бок. Пока бойцы откидывали борт грузовика, Артур побежал за удиравшими фашистами.

— За мной! — крикнул он, но его никто не слышал. Все что-нибудь кричали, в том числе и я.

Тем временем из грузовика вытащили раненых и просто перепуганных солдат. Несколько убитых остались в кузове, а под их телами нашли одного совершенно невредимого крестьянина. Несмотря на испуг, он улыбался и бросился к нам с явной радостью. Потом он рассказал, что фашисты схватили его на дороге, подозревая в принадлежности к партизанам; они искали тех, кто перерезал провода, кроме того, слух о нашем отряде, видимо, уже распространился по фронту. Вдруг Леон поднял шум. Его оставил стеречь пленных от первого боя, а он их упустил. Бросились вылавливать беглецов. С новыми пленными — их было пять человек — оставили меня одну. Связать их еще не успели. Я села напротив метрах в семи и положила пистолет на колено. Пленные вертели головами, прислушиваясь, где наши бойцы, потом уперлись в меня волчьими глазам. Когда голоса моих товарищей затихли вдали, пленные заметно обнаглели и начали перешептываться. Мне очень хотелось оглянуться, но я знала, что этого делать нельзя.

— Не разговаривать! — прикрикнула я, но они и не думали слушаться.

«Буду стрелять», — подумала я и подняла пистолет. Пленные замолчали. Наверно, мое решение было видно по выражению лица. Наши скоро вернулись. Оказалось, что пленные далеко не убежали, а пряталась в кустах. Их быстро вылови и привели. Я пожаловалась Молине на моих пленных, и он молча связал им за спиной руки. Теперь пошли искать в роще Артура. Он увлекся преследованием и был, конечно, прав — упускать противника в таком положении было опасно. Тем временем, почти совсем стемнело, теперь было легче запутать следы на случай преследования. Артур вернулся с двумя простреленными красными беретами. Опять эти красные береты — оба разгромленных нами отряда принадлежали к фашистским формированиям РЭКЭТЭ — карателям. Спустились обратно в ущелье. Теперь у нас стало семь пленных, двое из них раненые. Пришлось выделить конвой. Пробовали не спускаться на самое дно, а пройти по склону, но каждый раз натыкались на непреодолимую крутизну, поэтому пришлось спуститься в русло ручья. Под ногами скользко, ничего не видно. Слышно, как журчит вода, обтекая большие камни. Командир торопит. Теперь без проводника он пошел впереди, а Хосе остался замыкающим. Часа через два к нам подошел Сальвадор.

— Хосефа, скажи командиру, что раненые идти не могут.

— Раненые не могут идти, Артур.

— Переедай, чтобы их оставили здесь, нам надо торопиться.

Всех раненых развязали, иначе и здоровые не смогли бы пробиться по руслу дальше. В небе ни луны, ни звезд, тьма становилась непроницаемой, в некоторых местах выступы и карнизы становились такими узкими, что мы лепились к скалам или становились на четвереньки. Несколько раз останавливали отряд, чтобы проверить, не отстал ли кто-нибудь. Но вот постепенно ущелье начало расширяться. Откуда-то повеял холодный ветер. Он налетал порывами, будил тревожное эхо, и горы долго отзывалась тяжелыми вздохами. Порывы становились сильней и настойчивей. С вершин, сначала понемногу, потом гуще и грозней, посыпались сорвавшиеся камни. Пришлось держаться подальше от склонов и двигаться по самому руслу. Внезапно небо осветила далекая зарница. Потом сполохи стали все чаще и ярче. Ветер усилился. Надвигалась гроза. Когда ночную грозу показывают в кино, это выглядит довольно красиво. В действительности смотреть нечего — кругом сплошная тьма. Ветер воет, как в гигантской трубе. Сверху сыпется какой-то мусор, сгоняемый ветром с плато. Становится трудно дышать. Уши закладывает дьявольская мешанина из грозовых раскатов, воя ветра и стука падающих камней. Казалось, что все это возникает в самом мозгу, как воспоминание давно забытых кошмарных снов. Мы все сгрудились и продвигались, прижимаясь друг к другу. Вода в ущелье быстро прибывала — где-то уже пошел дождь. Мы то поднимались по склону, то спускались вниз. Наверно, Артур искал дорогу повыше, но натыкался на скалы, и ему пригодилось снова спускаться. В таком шуме говорить невозможно, и я ни о чем не пыталась спрашивать. Наконец, когда казалось, что буря достигла предела неистовства, хлынул ливень. То, что было минуту назад, представлялось теперь раем. Шум воды заглушал остальные звуки. Поток под нашими ногами быстро набирал силу и скоро начал валить с ног. Теперь вода прибывала по минутам.

— Наверх! — услышала я голос Артура. — Наверх!

Мы бросились к берегу и, цепляясь за камни, поднялись на узкий выступ, где и остановились. Артур ощупывал каждого, стараясь установить, все ли здесь. Оказалось, что никто не отстал и пленные на месте. Мы связали длинный канат и протянули его до конца цепочки. Скала защищала нас от камней, они пролетали над головами и падали на дно ущелья. Оттуда доносился все нарастающий рев потока. Дальше прохода нет. Надо подниматься на скалу. Привязав веревку за пояс, первым карабкался Сальвадор. Проворно цепляясь за камни, он исчез, как будто поднялся прямо в черную пасть неба. С минуту было тихо, только мелкие камни сыпались на наши головы — значит, Сальвадор еще лезет вверх. Гроза утихла, но дождь продолжает лить. Наконец, Сальвадор дернул за веревку — он добрался до вершины или удобной площадки.

— Сейчас полезу я, а потом ты, — приказал Артур.

Амарильо опять пришлось подставлять плечи, он у нас самый высокий. Скоро все были наверху и на несколько минут прилегли отдохнуть. Ретамеро с Артуром пошли вперед посмотреть, что там есть, но скоро вернулись.

— В такую погоду никто нас искать не станет, сделаем бросок к фронту прямиком через плато, — сказал Артур.

Он задумал настоящий марш-бросок, но у меня на это сил уже не было. Два раза я споткнулась на ровном месте, потом упала и поднялась не сразу. «Вот, наверно, все так и кончается», — подумалось мне. Лежать на земле было так приятно, все тело охватило сладкое успокоение. Хотелось здесь и остаться. Если бы можно было умереть «на время»… Отряд остановился, подошел Артур.

— Встать можешь? — спросил он, потянув за плечо.

«Не хочу», — чуть не вырвалось у меня, но вдруг я почувствовала, что пробуждаются остатки сил.

— Передай ребятам: если ты еще раз упадешь — пусть несут тебя на руках.

На руках! Кто же сможет нести? У каждого ноша — пулеметы, боеприпасы… И еще эти пленные. Все устали, и никто не спал вторые сутки…

— Что же молчишь? Передай, что приказано!

Меня начало раздражать упрямство Артура. Неужели он не понимал, что меня и так не бросят?

— Не будешь переводить?

— Не буду.

— Ну ладно, вернемся — я тебя отчислю из отряда.

Бойцы почувствовали, что идет какой-то спор, и столпились вокруг нас.

— Что приказал командир? — спросил Хосе.

— Идти дальше, — ответила я, пытаясь подняться.

Хосе нерешительно топтался на месте. Конечно, они понимали, что спор был о чем-то серьезном. Бойцы тревожно переговаривались, ко мне начали протягиваться невидимые в темноте руки. Я чувствовала только робкие прикосновения и начала подниматься. Снова двинулись вперед. Где-то далеко еще поблескивали молнии, но раскаты грома не доносились. Грохотал поток, журчали стекавшие с плато струи. Под ногами шуршали мелкие камни и колючки. «В Испании так много цветов, — подумала я, — а мы ходим по дикой пустыне». Ночь близилась к концу. Воздух чуть посветлел, холод усилился. Мы подходили к Тахо! Впереди последний спуск в устье ущелья. Вдоль берега на высотах фашистские позиции. При свете дня здесь оставаться нельзя.