Разведка без мифов - Паршина Елизавета Александровна - Страница 16

— Мама.

— Тихо, ты! — последовало немедленно. Голос был женский.

— Кто здесь? — Спросила я.

Никто не ответил.

— Не бойтесь. Кто вы?

— Беженцы, — ответил женский голос.

Я подошла и стала нащупывать место, где можно было бы опуститься на землю. Прямо перед собой наткнулась на маленькую ножку. Она вздрогнула, как испуганный зверек, и исчезла. Рядом оказалась ручка, в другом месте — еще ножка, головка… Всюду были дети.

— Сколько же их? — Спросила я растерянно.

— Восемь, — печально ответила женщина. Восемь… и ведь завтра все они захотят есть!

Если бы у меня в ту минуту в руках оказался хлеб, хотя бы немного хлеба.

— Почему вы бежали?

— Муж с республиканцами — нас все равно убили бы. Далеко наши?

— Далеко.

Этой женщине не выйти к своим. Даже общими усилиями мы не смогли бы довести бедствующую семью к машинам, а тут я одна и тоже потерялась. Чтобы хоть что-то для нее сделать, я сняла с руки часы и протянула их женщине.

— Возьмите, может быть, обменяете на еду… Но она отстранила мою руку.

— У нас никогда не было часов, подумают, что я их украла.

Несколько минут мы тихонько говорили. Женщина сказала, что деревня занята фашистами, а самолет она не видела. Немного отдохнув, я снова пошла на поиски. Похолодало. Ветра не чувствовалось, но поднимающаяся от воды сырость пробирала до костей. Даже ходьбой согреться не удалось. Неожиданно я услышала шаги сзади. Отступив в гущу тростников, остановилась и прислушалась. Шаги быстро приближались. Не доходя до меня два-три метра, человек тоже остановился и затих. Так мы и стояли друг против друга несколько секунд. Затем человек прошел мимо, и я узнала по фигуре Сальвадора. Тихонько свистнула. Оказывается, его послали искать меня. Никто не заметил, где именно я потерялась. Вскоре мы нагнали и остальных. Они все это время обшаривали тростники, но самолета не наши, а ночь перевалила уже на вторую половину.

— Разойтись всем и прочесывать тростники, — сказал Артур.

Он распределил между нами участки и приказал тому, кто найдет самолет, посвистеть. Мы разошлись, но Сальвадор больше от меня не отставал ни на шаг. Пробродив без толку целый час, мы, наконец, собрались у шоссе. Все очень устали и дружно опустились на землю. Немного посидев, Артур поднялся и приказал ждать его на этом месте. Несколько минут мы лежали молча.

— Закурить бы, — прошептал Володя.

— И не думай! Командир некурящий, в такой обстановке… Он тебя не поймет…

Курить хотелось и мне. Пошептавшись, решили покурить «в рукав». Володя дал мне маленькую сырую сигаретку. Закурили со всеми предосторожностями.

— Ты бы сказала командиру, — неуверенно произнес пулеметчик, — пора возвращаться. Если нас здесь застанет рассвет…

— Ты бы сам и сказал, — ответила я зло. — Думаешь, мне приятно встречать здесь рассвет?

— Мне неудобно, я мужчина…

Больше на эту тему говорить не стали. По шоссе прошуршала легковая машина. Мы воткнули в землю сигареты и пригнули головы. В это время подошел Артур.

— Метрах в ста от нас фашистская застава, — сказал он, опускаясь на земле рядом с нами. — Самолет я нашел, он прямо за нами в самом болоте. Наверно, поэтому охрана и поставлена на шоссе.

— Ты думаешь, у самолета охраны нет?

— Проверим. Подходить будем с четырех сторон. Кто первый обнаружит часового — должен убрать без шума.

Артур старается разглядеть выражение моего лица. Я рада, что темно. Впрочем, выхода нет. Часовой может оказаться на любом из четырех направлений, а нас всего четверо, значит, на одном из направлений должна быть я. Продвигались медленно, перед целью разошлись в стороны, и каждый начал заход со своей стороны. Друг друга мы не видели и не слышали. Хуже всего, если кто-нибудь один вырвется вперед, а часовой окажется не с той стороны. Наверно, мысли у нас у всех были одинаковы, и мы вышли к цели одновременно. Когда я увидела перед собой темный силуэт самолета, справа послышался шелест тростников. Приглядевшись, различила фигуру Артура. Он стоял не двигаясь. Чтобы выйти к самолету одновременно, оставалось только наблюдать за ним, С моей позиции было видно, что самолет посажен без шасси, поэтому его и оказалось так трудно найти. Через несколько секунд Артур сделал решительный шаг, и в тот же момент из тростников вышли остальные. В несколько скачков мы очутились около самолета и заглянули в кабину, которая оказалась открытой: прозрачный колпак валялся рядом, разбитый и изуродованный. Приборный щит светился циферблатами, на сидении пилота лежал развернутый парашют, два других оказались на сидении стрелка-радиста. Артур приказал Володе и Сальвадору идти в сторону шоссе, где была застава — на случай, если нас обнаружат и поднимут тревогу.

— Скажи им, чтобы стояли намертво, пока не услышат взрыва, а потом пусть догоняют нас, мы пойдем к морю и берегом попытаемся вернуться к нашим машинам.

Когда ребята ушли, Артур начал внимательнее осматривать самолет. Пулеметов на нем уже не было. Нам оставалось только уничтожить машину, то есть или сжечь или подорвать. Артур решил сделать и то, и другое, потому что и для первого, и для второго у нас достаточных средств не было. Все, чем мы располагали, это коробок спичек, несколько гранат и тот бензин, который должен был быть в баках самолета. Но ни Артур, ни я не знали, где расположены бензобаки.

— Ты работала в авиации и должна знать, где бензобаки, — ворчал Артур, ощупывая борта кабины.

— Я работала в истребительной.

Впрочем, где баки у истребителей, я тоже не знала.

— Думаю, что бензин подают в мотор, а не в кабину, так что ты зря там шаришь.

Будто я виновата, что Артур понадеялся на меня и не расспросил у летчиков об уязвимых местах, в том числе и о баках.

— Надо простреливать бока, откуда-нибудь бензин потечет, — решил Артур. — Пойди, предупреди, чтобы они твердо стояли на месте. Если фашисты с заставы откроют огонь, не отвечать, но если станут пробиваться сюда, ни в коем случае не пускать.

Я пошла выполнять приказ, как мне думалось, последний в моей жизни. Я была уверена, что застава вступит в бой, ведь для этого она и поставлена. У меня в ту пору было мало опыта. Я еще не знала, что охотников преследовать партизан ночью обычно находится не много. Не знала я и того, что ноги несут человека сами, независимо от того, мог он до этого бежать или не мог. Володя выслушал приказ молча, только глубоко вздохнул, а Сальвадору пришлось объяснять, почему именно надо простреливать бока самолета. Договорились после взрыва самолета каждому, кто как разумел, бежать к нашим машинам. Вернувшись, я увидела, что Артур уже нашел бензин. Он перерезал бензопровод.

— Теперь давай поджигать же скорее, — торопила я.

— Погоди, надо отвинтить какой-нибудь прибор, а то нам могут не поверить, что мы нашли самолет, — возразил Артур, ковыряясь я кабине.

— Ну и пусть не верят!

Но Артур оказался довольно упрямым. Ни слова не ответив, он вынул из кармана набор инструментов и начал выковыривать с приборной доски часы. В темноте слышалось только его пыхтение да изредка лязг инструмента о металлический щит. Когда злополучные часы оказались у него в кармане, Артур смочил в бензине парашюты, положил сверху несколько гранат и выпрыгнул.

— А чем зажигать? У нас нет ни шнура, ни пакли, ни запалов…

Артура это обстоятельство нисколько не смутило. Он вынул из кармана коробок спичек, взял из него насколько спичек и повтыкал их с обратной стороны лесенкой.

— Смотри, — сказал он, поднося коробок мне под нос. — Когда я зажгу первую спичку, то сразу брошу коробок в сторону самолета. За две-три секунды, пока он летит, по очереди вспыхнут все остальные, и под конец — весь коробок. Этого вполне достаточно, чтобы вспыхнул бензин. Отойди шагов на десять, сейчас буду бросать.

Я отбежала в сторону и когда увидела вспышку, быстро прибавила к дозволенным десяти второй десяток шагов… Раздался взрыв, потом второй. Артур после рассказывал, будто я хотела поджечь самолет сама. Но я такого не помню. Если что-нибудь в этом роде и говорила, то, наверно, неискренне. Со стороны заставы раздались выстрелы. Затем еще ж еще, но стрельба не приближалась. Видимо, нас не преследовали. Это, конечно, еще не значило, что противник отказался от намерения выловить нас другим путем или устроить засаду на обратном пути при возвращении к машинам. Надо торопиться. Добраться до машин мы могли только по берегу моря. Левее параллельно шло асфальтовое шоссе, по которому время от времени проезжали машины, а сразу за шоссе поднимались отвесные скалы. Обратный путь был особенно трудным, я даже не предполагала, что мы могли уйти так далеко. Но все когда-нибудь кончается. Прошли деревню, где все еще горели в окнах огни. Артур не выдержал и решил выяснить, в чем там дело. Он пошел один и вскоре вернулся.