Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин (худ. Львов) - Гончаров Виктор Алексеевич - Страница 7

Так продолжалось минут пятнадцать. Затем постепенно буря улеглась, хотя еще долго падали взволнованные «пылинки», бороздя во всех направлениях взбаламученное «небо». Стало значительно теплее.

Приятели, не без опаски, покинули свое убежище, и сейчас же их внимание обратилось на одно странное явление.

Вверху, над шерстяным лесом, перекатываясь с верхушки на верхушку и подпрыгивая, как громадный мяч, летел прозрачный шар. Он наполнен был воздухом, а в толстых, глянцевитых стенках его плавали какие-то неясно видимые предметы. Шар приближался к нашим приятелям, движимый воздушным течением, и как раз над их головами, где лес был ниже, он остановился, удерживаемый со всех сторон выше стоящими стволами. Теперь можно было рассмотреть его во всех подробностях. Оболочка шара состояла из воды или из какой-либо другой жидкости. В толщу ее были включены живые существа, подобные тем, с которыми встречались врач и Николка.

— Это — бактерии, — сказал врач. — То, что мы видели с вами до сих пор, исключая туберкулезную палочку, принадлежало к разряду простейших животных. Туберкулезная же палочка и эти знакомцы являются представителями растений. Собственно говоря, и те, и другие стоят на грани между животным и растительным царством; деление микробов на два лагеря является условным; очень трудно установить между ними различие. Впрочем, можно считать за правило, правда, несколько парадоксальное, что микробы, относящиеся к растительному царству, — размерами меньше, но зато в тысячи раз вреднее и опаснее для человечества.

Николка, чтобы лучше познакомиться с микроскопическими врагами человечества — благо, был удобный случай — полез на дерево, за ним последовал врач, возненавидевший после приключений с амебой опасное одиночество.

— Что это за штука, доктор? Вы знаете?

— Да, мой друг, хорошо знаю; и думаю, что вы сами, если поразмыслите, легко сообразите…

— Похоже на мыльный пузырь, — задумчиво произнес Николка. — Только стенки больно толсты, и никогда я не видал в нем такой чертовщины…

— Да. Это — пузырь, только не мыльный, а слюнный или мокротный…

— А-а-а! Ну, конечно! Теперь я вспоминаю: когда Вано Сванидзе кашляет, у него изо рта вылетают такие шарики, только куда мельче… Так — с булавочную головку.

— И этот не больше булавочной головки, если не меньше. Но вы опять забываете про наше особенное положение. Нам ведь крупинка сахару представляется огромной горой…

— Ну, не томите, доктор, рассказывайте, что это за существа, поселившиеся в пузыре?

— А вот… Видите вы эти шарики, которые составляют как бы цепочку?.. Это так называемые гноеродные кокки. Самые обыкновенные бактерии, наиболее часто встречающиеся в природе. Их много бывает на грязной коже; это они вызывают прыщи, чирьи, вереды, вообще гнойники; отсюда их название: гноеродные. Кокк значит шарик…

— А вот те, что сидят попарно в одном зерне?

— Это — диплококки, что значит: двойные кокки. Они вызывают воспаление легких… Следующие за ними — проворные, хвостатые палочки — не больше ни меньше, как палочки брюшного тифа… Скажите: Сванидзе, кажется, недавно болел брюшным тифом?

— Болел месяц тому назад…

— Ну, так и есть! Значит, он — бациллоноситель!..

— Что еще за штука?

— Так называют людей, которые перенесли болезнь, а в организме — во рту, в кишечнике или в легких — носят еще возбудителей своей болезни…

— И такой человек может заражать других?

— Может, конечно.

— Гм… А как же предохранить себя от заражения?

— Лучше всего, конечно, не выпускать такого человека из больницы до тех пор, пока у него микроскопическое исследование не установит полной безопасности. Но если уж он вышел, необходимо соблюдать личные правила гигиены, т. е. не пользоваться общим с ним полотенцем, общей посудой; ничего не брать из его рта, например, папирос; не спать на одной постели, ну и, конечно, не целоваться…

Николка принял к сведению и руководству сообщение врача, а про себя сказал: «Даешь гигиену!»

— Ну-с, — продолжал врач, — остались еще одни бактерии. Видите вы вон тех, что похожи на туберкулезную палочку, только гораздо меньше ее размерами?

— Вижу.

— Это — палочки инфлюэнцы. Тоже, как и кокки, весьма распространенные бактерии. Они вызывают насморк, кашель, головную боль — одним словом, каждый хорошо знает эту болезнь…

— Да. Я недавно болел ею, а теперь Ванька все чихает, кашляет, плюется…

— У него инфлюэнца, — подтвердил врач.

— Откуда же, доктор, собралась вся эта компания? — в недоумении спросил Николка.

— Из легких, изо рта, из носа, а потом — в слюну или мокроту и через кашлевой толчок — в воздух…

— Неужели у каждого человека живут эти бактерии?

— Нет, не у каждого. Но очень часто даже у здорового человека можно найти и палочки инфлюэнцы в носу и глотке, и диплококков, и кокков, а иногда, как видите, и брюшнотифозные палочки. Все они живут спокойно, не трогая человека до тех пор, пока организм силен, не ослаблен чем-нибудь. Но как только простуда или переутомление, или алкоголь, или еще что ослабит его — тогда держись!..

В этот момент шар вдруг осел ниже и напоролся на толстый шерстяной ствол, который прошел сквозь него. Не успели наши приятели принять должные меры, как шар лопнул и обдал их с головы до пят тягучей, кислой жидкостью. Жидкость эта, упав вниз, образовала вокруг дерева обширную лужу.

— Отвратительная история! — брезгливо сморщился врач. — Теперь я могу сказать наверное, что это была мокрота…

Мокрота или не мокрота, от этого легче не было: друзья опять попали в переделку.

Поистине, этот диковинный мир не был приспособлен для человека! Шар, лопнув, образовал на одеяле обширную лужу; нет, не лужу, а настоящее озеро! Дерево, на котором сидели приятели, очутилось как раз посередине его. Перебраться вплавь не представляло никакой возможности: и потому, что жидкость, распространившаяся кругом на целую версту (конечно, микроскопическую), была слишком густа — она сразу сковала бы все движения; и потому, что погрузиться в отвратительную кислую массу мешало нашим друзьям вполне естественное чувство брезгливости. Следовательно, о «мореплавании» нечего было и думать.

Организовать перелет с дерева на дерево — тоже попытка, обреченная на неудачу: дерево — убежище приятелей — было слишком коротко, а ближайшие к нему отстояли на порядочном расстоянии.

Ломая голову в придумывании средств к спасению, приятели просидели на своем маяке уже больше часа и решили, что единственный выход — это дождаться, когда озеро частью всосется одеялом, частью испарится. Последнее должно будет произойти, по вычислению врача, самое меньшее через сутки… Перспектива не из утешительных, так как дерево после слизевого душа стало настолько скользким, что требовалось очень крепко держаться за него. Николка не терял бодрости и напряженно всматривался по сторонам в надежде открыть хоть что-нибудь, что бы могло им помочь. Но врач иссякал, хотя продолжал сохранять вид невозмутимого спокойствия…

Наконец острые глаза Николки заметили нечто… Это «нечто» порхало вдали над шерстяным лесом и не было похоже на обыкновенную пыль.

— Доктор! Доктор! Смотрите! — встрепенулся он, забывая о близорукости своего коллеги.

— Ничего не вижу, — печально отвечал тот и, так как неожиданное восклицание Николки заставило его вздрогнуть и потерять равновесие, добавил еще печальней:

— Сейчас упаду…

— Держитесь, держитесь, доктор! муха! Она летит сюда!..

Врач сделал героическое усилие и повис в рискованной позе — на ногах: руки отказались служить. Николка поспешил к нему на помощь и крепко привязал его к себе волокном шерсти:

— Держитесь, держитесь, вот она! Уже близко!..

Теперь и врач увидал громадное насекомое, которое гигантскими скачками приближалось к ним, очевидно, привлекаемое благовонием озера. Под ним гнулись донизу великаны-стволы, и вихрь крутил пыль над одеялом.