Можете нас поздравить! - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 20

— Согласен экзаменоваться, — выпалили мы.

— Тогда едем! — скомандовал Григорий Михайлович, надевая пальто.

Вот это человек! Другой бы мог и не согласиться помочь нам. Тогда что бы мы делали? А Григорий Михайлович даже в план Игоря внёс очень ценное замечание. Всё научно обосновал, чтоб никто не мог подкопаться. Настоящий друг ребят. Не то что Анина мама. Хорошо, что её дома не оказалось. А то ещё решила бы с нами ехать, всё бы испортила.

Мы сели в машину и через каких-нибудь пять минут были снова у Принца.

Экзамен наоборот

— Вот, Григорий Михайлович, самая подходящая для вас кандидатура, — кивнув головой в сторону Федьки, сказал Павлик.

— А! Старый знакомый! — приветствовал Принца Григорий Михайлович.

— Я всё-таки кое-что знаю, — робко предупредил Федька, — может, и не подойду…

— Это мы сейчас выясним, — сказал Григорий Михайлович, — будешь знать что-то из того, чему учит моя программа, не подойдёшь. Мне нужен полный неуч и невежда. Вроде Митрофанушки из «Недоросля», знаешь?

— Не-ет, — растерянно протянул Федька.

— Уже хорошо! — заметил Григорий Михайлович и, сев против Федьки на стул, приказал ему: — Слушай меня внимательно. Сколько будет семью семь?

— Э… э… — засопел Федька и схватился за пальцы.

— Так, — махнул рукой Григорий Михайлович, — можешь не считать. А восемью семь?

— Н-н-н… сорок два! — бухнул Федька.

— Неплохо, — кивнул головой Григорий Михайлович. — Скажи мне теперь, сколько будет два плюс три?

Федька испуганно заморгал глазами:

— Знаю! Честное слово, знаю!

— Это ничего, — успокоил его Григорий Михайлович, — курс первого класса в мою программу не входит. Так сколько же будет два плюс три?

— Шесть! — выпалил Федька и тут же поправился. — Это я от волнения. Пять будет. Пять!

— Верно, — сказал Григорий Михайлович, — по математике ты мне подходишь. Перейдём к русскому. Скажи, пожалуйста, что такое запятая?

Федька думал, наверное, с минуту. Потом неуверенно сказал:

— Точка с хвостиком.

— Очень своеобразный ответ, — отметил Григорий Михайлович и обратился к нам: — Вы замечаете, как остро воспринимает у него мозг мои вопросы? Правильных ответов он не знает, а отвечает чисто зрительно. И, я бы сказал, оригинально. Перед нами запущенная форма одарённой личности.

Мы дружно закивали головами. А Принц-Федька зачем-то пощупал рукой свой лоб.

— Следующий вопрос такой, — сказал Григорий Михайлович, — назови мне какое-нибудь местоимение.

— Корова, — быстро «сообразил» Принц.

Мы с Павликом чуть не прыснули.

— Объясни, почему ты так считаешь? — попросил Григорий Михайлович, строго посмотрев на нас.

Федька ответил обстоятельно:

— Ведь я же не назвал эту корову по имени — Бурёнка там или Пеструха, а вместо имени сказал просто «корова», потому и получилось вместоимение.

— Ну, брат, в твоих незнаниях я убедился полностью! — всплеснул руками Григорий Михайлович. — Теперь мне нужно выяснить, как ты соображаешь в обычной жизни. Для этого я попрошу тебя решить одну задачу. Задача эта будет не арифметическая, но тоже на одно крайне необходимое вам действие. Какое именно, ты и должен определить. Слушай условие: ученик решал примеры на сложение, умножение, вычитание и деление. Всё решил правильно. Но на первой страничке он поставил две кляксы, а на второй пятёрку написал так, что все путали её с тройкой. Вот и спрашивается: какого действия не хватало в работе этого ученика?

— Прилежания, — гаркнул сияющий Федька.

— Молодец! Экзамен ты выдержал блестяще! — сказал Григорий Михайлович и пожал Федьке руку. — Ручаюсь, что дней через пятнадцать ты так же хорошо ответишь учительнице. А потом сможешь участвовать в математических и литературных олимпиадах своей школы и получать призы.

— Когда мы начнём заниматься? — загоревшись, спросил Федька.

— С завтрашнего дня, — ответил Григорий Михайлович и предупредил Принца: — Помни, Федя, о наших занятиях пока никто не должен знать. Проводить их с тобой будут мои ассистенты. Ты должен выполнять всё, что они скажут.

— Всё сделаю, как нужно, не сомневайтесь, — пообещал Федька и гордо посмотрел на нас.

Я сделал вид, что ужасно завидую Федьке (глубоко вздохнул и безнадёжно махнул рукой). После этого мы с Павликом бросились к Аниному отцу и наперебой стали просить его:

— Григорий Михайлович, возьмите нас в ассистенты! Очень вас просим! Возьмите, пожалуйста!

— Чудаки вы! — снисходительно, точно профессор, усмехнулся Принц-Федька. — Чего просите? Ассистенты Григория Михайловича — научные сотрудники.

— Да! — сказал Григорий Михайлович Федьке и, как бы обдумывая что-то, продолжал: — Но будет неплохо, если первые две недели, пока мои помощники в командировке, с тобой займутся Петя и Павлик. Тем более, что они в курсе моей системы. За эти дни ты узнаешь всё, что проходят в школе за первые четыре года обучения. А потом, — Григорий Михайлович обратился ко мне и Павлику, — вы уж не обижайтесь, но придётся вас заменить.

Мы согласно закивали головами.

— Значит, сделаем так, — распорядился Григорий Михайлович, — пока Федя не может приходить ко мне, я буду давать вам ежедневно комплекс тех упражнений, в которых вы обязаны с ним разобраться. Уроки делать не надо. Занимайтесь только по системе «скоростной умнетики».

Принц-Федька сразу оживился. Последние две фразы особенно ему понравились.

— Слышите, — предупредил он нас, — заниматься буду только так, как велит Григорий Михайлович.

— Только так! — строго повторил Анин отец. — А если что-то будет неясно, сразу вызывай меня.

Григорий Михайлович ещё раз пожал Федьке руку и ушёл. Как только за ним хлопнула парадная дверь, Принц-Федька надулся, точно уже стал президентом Академии наук, и важно сказал нам:

— Что не говорите, а экзамен сдать не так просто. Вы-то вот засыпались.

— Да, мы провалились, — пряча улыбку, подтвердили мы с Павликом.

«Умнетика» действует

Прошло всего три дня, а Принца-Федьку мы просто не узнавали. Так он изменился.

В первый день наших занятий «скоростной умнетикой» Федька сделал нам строгое предупреждение за то, что мы опоздали к нему на семь минут.

— Что ж тут такого? — возмутился Павлик.

— Как — что? — закричал Принц-Федька. — Семь минут теперь для нас те же семь дней. А где вы видели, чтобы учителя не приходили на занятия целую неделю?!

Мы не стали спорить и сели заниматься.

На второй день Федька сказал, что, если мы будем во время занятий отвлекаться и смотреть в окно, он потребует у Григория Михайловича немедленно заменить нас. А на третий день, после двух часов занятий, Федька признался, что не всё хорошо понял, и прозанимался ещё целый час. Перед нашим уходом он попросил:

— Вы уж не говорите Григорию Михайловичу, что я в делении трёхзначных чисел путался.

Мы дали слово молчать. И это было нетрудно. Ведь мы не виделись с Григорием Михайловичем со дня Федькиного экзамена. Задачи и всякие упражнения готовила для него Ираида Кондратьевна.

Так прошли первые три дня. На четвёртый обычно довольный нашим приходом Принц-Федька встретил нас злой-презлой.

Мы насторожились. С чего бы это?

— Передайте Борьке-Кочевнику, что он дурак! — потребовал Федька.

— Он сегодня пятёрку получил, — возразил Павлик, — какой же он дурак?

— Круглый! — уточнил Федька и протянул нам исписанный листок бумаги. Это было письмо от бывшей учительницы Нади Матвеевой, Елизаветы Павловны, к которой мы недавно ездили. Мы очень удивились, почему Елизавета Павловна написала письмо Федьке, а не всем нам, и принялись скорее читать его.