Обратимость (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 50

- Рувер знает?

- Нет, - шатенка медленно покачивает головой и прикусывает пухлые губы. - Хотя, мне кажется, он и так уже сам обо всем догадался. Просыпаться каждый день с чувствами к человеку, которого раньше и не видел? Он ведь исцелил тебя уже тогда, в лесу. Помнишь? А исцеляют ведь только тех, кого, пусть не любят, но пускают в свое сердце.

- Но с чего ты взяла, что я умру? Я могу спрятаться, наблюдать издалека или…

- Нет.

- Что нет? – громко выдыхаю. – Почему?

- Существует закономерность.

- Какая еще закономерность?

- 27.23.2.18.

Меня припечатывает к полу. Я смотрю на Риту во все глаза и могу поклясться, что цыганка на Хэллоуин говорила те же самые цифры. Мне вдруг становится дико страшно. Отступаю назад и нервно усмехаюсь.

- Серьезно? Это количество моих неудач, ошибок или провалов?

- Это дни. Двадцать седьмое, двадцать третье, второе и восемнадцатое. Они повторяются по кругу. Постоянно. Уже не первый год. И завтра…

- Второе, - перебиваю я и вдруг смеюсь. – Вот это да! – меня шатает. – Просто не верится!

- Автобус сбил тебя двадцать третьего октября, - дергано сообщает шатенка. – А перед этим венаторы подорвали целый этаж в твоем институте на юридическом факультете двадцать седьмого. Понимаешь, почему ты не должна завтра выходить из дома? Почему ты должна как можно дальше держаться от Аспида?

- А кто сказал, что умру я именно от их руки? Знаешь, как по мне, так попахивает судьбой. Не правда ли?

- Не говори так.

- А что? – в моих глазах появляются слезы. Я улыбаюсь, а внутри ощущаю такой дикий страх, что едва стою на земле и все думаю: не свались, держись, сейчас станет легче. Но легче не становится. И поэтому я мечтаю упасть и больше не подниматься. – Ты спасаешь меня, но от кого? От Аспида или от судьбы?

- Мне плевать, - нервно пожимает плечами Рита и шепчет. – Плевать от кого.

Я киваю. Пару раз. Затем порывисто вытираю с глаз слезы и вскидываю подбородок.

- На что ты рассчитываешь? Я ведь все равно умру.

- Перестань. Мы избавимся от венаторов, от Видалины и…

- И что? – кричу я. – Что потом? Ты думаешь, я провалилась под лед, потому что Аспид прорубил вдалеке канаву? Боже, Рита, как же так? – я крепко стискиваю зубы и растеряно оглядываюсь. Перед глазами все плывет. Не знаю, что и думать, что чувствовать. Держусь руками за голову и изо всех сил стараюсь не упасть. – Так ведь не бывает.

- Я спасу тебя, - сестра подлетает ко мне, и в ее глазах я вдруг вижу что-то похожее на ужас. – Слышишь? Всегда спасу.

Понятия не имею, что ответить. Нервно киваю, потираю веки и ошеломленно ухожу с кухни. Рита что-то кричит, но я упрямо игнорирую любые звуки. Просто вырываюсь вон из квартиры, бегу вниз по лестнице, оказываюсь на улице и замираю. Холод тут же обволакивает голые руки, забирается в наспех одетую обувь. Осматриваюсь, изучаю темное небо и жду. Мне страшно, но в то же время мне все равно. Иногда наступает момент, когда даже бояться нет сил.

Плечам вдруг становится тепло. На них появляется горячая, кожаная куртка. От нее немного пахнет сигаретами, пылью, но я не обращаю внимания. Даже не оборачиваюсь. Просто наклоняюсь и касаюсь лбом чьей-то груди.

- Ты слышал?

- Слышал, - отвечает Рувер.

Закрываю глаза. От него пахнет так, как нужно, как мне нравится. Я непроизвольно прижимаюсь к нему еще ближе, а он меня даже не отталкивает. Обнимает. Зарывается лицом в мои волосы и медленно выдыхает. Никогда бы не подумала, что мы с Рувером сможем так: стоять близко, совсем рядом, молчать и просто греться о чувства и тела друг друга. Но у нас отлично получается. Будто мы для этого созданы.

- Второе число может выпасть на любой месяц, - говорит парень. – И все равно, пообещай, что завтра ты останешься дома.

- Какой смысл?

- Просто сделай так, как я прошу.

- Ладно.

Мне вдруг становится чертовски все равно. Открываю глаза, разглядываю черный, вязаный свитер Рувера - красивый. Затем поднимаю взгляд выше, на шею, подбородок, вижу его синий от ударов нос и непроизвольно прикасаюсь к нему ледяными пальцами. Тут же гематома стягивается, забирая с собой подтеки и царапины на щеках, губе и под глазами.

- Почему именно Рувер, - вдруг спрашиваю я. Вспоминаю рассказ Риты про Аспид, про список одаренных детей и четвертую степень опасности. – Признавайся, это как-то связано с немецкой речкой.

Парень усмехается. Заправляет выбившийся локон волос мне за ухо и говорит:

- Те, кого венаторы не могли поймать годами, становились некими любимчиками - беглецами. Это даже переросло в игру со ставками, расчетами. Чтобы не писать полностью имена претендентов, они давали им клички. Мне самую банальную.

- Банальную?

- Да. Моя фамилия – Чехов.

- И?

- Рувер – одно из его прозвищ. Кто бы мог подумать, что в Аспиде знают об этом, правда?

- Но почему ты пользуешься им? – недоуменно вскидываю брови. – Это ведь странно.

- Ничуть. Они нарекли меня так, и ненароком сочинили некую легенду, некий образ, раскрасили его дивными, серыми цветами и вдохнули в него жизнь. Они сами создали меня, а я не поскупился на благодарность.

- Благодарность?

- Венаторы хотели убийцу – они его получили. Аспид хотел соперника – я им стал.

Молча киваю и вдруг чувствую, как сильные руки Рувера притягивают меня еще ближе к себе, вплотную. Мой нос утыкается ему в шею, и я непроизвольно встаю на носочки, чтобы увидеть его темные глаза.

- Что ты пообещал Видалине? – хмурю лоб. – Прошу, скажи. Я должна знать.

- Нет. – Он проводит пальцами по моему лицу и поспешно опускает их ниже, к плечам, талии, бедрам. – Не должна.

- Но почему?

- Потому что это единственное, что я могу для тебя сделать. – Собираюсь поспорить, когда он касается губами моей щеки и говорит, - пообещай, что останешься.

- А ты вернешься? – я закрываю глаза, понимая, что ответ отрицательный. Неужели Рувер решил отдать свою жизнь в обмен на жизнь моего отца? Жизнь беглеца в обмен на жизнь похищенного. Сердце с криком разрывается от боли. – Вернешься? – вновь спрашиваю я.

- Не знаю.

- Не ври.

- Просто пообещай.

- Ответь.

Повисает пауза. Слышу, как тяжело он дышит, и сама еле втягиваю воздух. Цепляюсь пальцами за его теплую шею, поджимаю губы и слышу тихий голос:

- Вернусь.

- Что?

- Я вернусь. – Говорит он.

Но это ложь. Я чувствую. В глазах появляются слезы. Я стискиваю веки изо всех сил, а затем говорю:

- Тогда я обещаю, что останусь.

И тоже обманываю, понимая, что лучше умру, чем осознанно отпущу его на смерть.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ. ИСХОД.

Я прихожу в сознание в темноте, чувствуя, как обнимаю руками прижатые к груди колени. Поднимаю подбородок и неожиданно вижу перед собой черный силуэт.

- Аня, Ань, - чьи-то ладони встряхивают меня за плечи. – Вставай, быстрее.

Недоуменно выгибаю спину. Касаюсь пальцами смятой подушки и вдруг понимаю, что Рувера рядом нет. Пару раз моргаю, прежде чем прийти в себя и ощутить пугающее чувство безнадеги. И что теперь? Глубоко втягиваю воздух, сосредоточенно сверлю дыру в стоящем перед глазами комоде и думаю: если сдвинусь с места – возможно, умру; если останусь – возможно, перестану существовать. И, не смотря на то, что на этот раз у меня, действительно, есть выбор, я вариантов не вижу.

Перевожу взгляд в сторону взволнованного голоса и поднимаюсь с постели. Никка растерянно дергает плечами.

- Они ушли, - она заправляет за уши волосы, - минут десять назад.

Распахиваю настежь шторы, и тут же в комнату врывается серый, тусклый свет. Прикасаюсь пальцами к ледяному стеклу и, представляя себе этот день иначе, мечтаю о совсем другой жизни. О весне. Вдруг бы что-то изменилось, будь за окном тепло и ясно. Возможно, плохие события связаны с плохой погодой, ведь в фильмах никто не плачет под солнцем, и никто не смеется под дождем. Только сумасшедшие, наверно. И то для пущего эффекта.