Певец меча - Роберсон Дженнифер - Страница 31

Прохладные пальцы Дел сомкнулись на моем запястье.

– Я все делаю неправильно?

– Мнение Адары не обязательно истина.

– Меня не интересует Адара. Я знаю, что она думает. Меня интересует мнение Песчаного Тигра.

Я фыркнул.

– Нашла кого спрашивать. Мы делим работу, баска… и кое-что другое,

– я выдержал многозначительную паузу. – Ну, иногда. Когда рядом нет локи.

Дел вздохнула и закрыла глаза.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

– Я серьезен большую часть времени. А что касается тебя…

– Что тебе нравится в женщинах, Тигр?

Я застыл.

– Что?

– Что тебе нравится в женщинах? – она приподнялась на локте. – Мягкость, беспомощность, стремление искать у тебя защиту? Или женщины вроде Эламайн, мечтающие только затащить тебя в постель? – она вздохнула и посмотрела через плечо на повозку. – Ты хочешь женщину, которая будет готовить для тебя, убирать, рожать тебе детей… Тебе нравятся такие, как Адара?

– Да, – быстро ответил я.

Дел изумленно уставилась на меня.

– Которая из трех? Адара?

– Нет. Мне нравятся все три.

Губы Дел изогнулись.

– Ты хочешь иметь трех женщин. Меня это почему-то не удивляет.

Я усмехнулся.

– Ты не понимаешь мужчин, баска.

– Нет, – сухо согласилась она. – Я встречала лишь несколько экземпляров, которые стоили беспокойства по их изучению.

Я игнорировал этот комплимент.

– Бывает, что мне нравится в женщине мягкость. Бывает, что аппетит Эламайн заводит меня. Иногда я думаю, что было бы неплохо завести семью. И всегда рядом со мной ты, баска – все три женщины в одном теле. И мне совсем не нужен гарем… с ним слишком много проблем, если все время бродишь по свету.

Но Дел не улыбнулась.

– А у тебя есть дети?

– Может где-то и есть. Я не давал обет безбрачия, но точно не знаю.

– А тебя это беспокоит? То, что где-то может жить твой сын или дочь, а ты не знаешь, какие они, где они…

Я застонал и повернулся на спину, почесав затылок.

– Не знаю, Дел. Я никогда об этом не задумывался.

Дел настаивала.

– Неужели никогда?

Я хмуро уставился в темноту.

– Если бы я волновался об всех детях, которых мог или не мог зачать, у меня бы больше ни на что времени не хватило.

– Но если ты умрешь, Тигр… если ты умрешь, а не останется ни сына, ни дочери, никого, кто спел бы по тебе песни…

– Песни? – я бросил на нее подозрительный взгляд. – Какие песни, баска?

Дел поплотнее обернула одеялом плечи.

– Это семейный обычай Севера, петь песни по ушедшим. Когда умирает старик или новорожденный, собирается вся родня почтить его песнями и застольем.

Я нахмурился.

– По-моему, вы на Севере слишком много поете. Поете мечам, поете покойникам… – я покачал головой и посмотрел на звезды. – Я Южанин, Дел. Никто не будет петь по мне песни.

– Пока что, – серьезно добавила она, словно эти слова все меняли.

Я улыбнулся, засмеялся и сдался.

– Пока что, – согласился я. – А теперь я могу поспать?

13

Я почувствовал это раньше, чем понял в чем дело – зуд по всему телу. От него чесались руки, ноги и голова, он заполз даже на живот. Ругаясь, я сел и отбросил одеяло.

– Тигр? – сонно прошептала Дел. Я был уже на ногах.

– Я не знаю, – сказал я. – Я просто не знаю.

И тут же все понял. Я хорошо помнил это ощущение.

Я потянулся к мечу и выхватил его из ножен.

Дел успела изучить меня достаточно, чтобы не задавать вопросы. Как и я, мгновенно проснувшись, она выскочила из-под одеяла и выхватила яватму.

Я показал на седловину между двумя невысокими холмами. Тропинка едва виднелась в темноте.

– Там, – уверенно показал я.

– Я ничего не вижу, Тигр.

– Это там. Оно идет оттуда.

Так оно и было. Я чувствовал это, оно неумолимо проползало через седловину, тянулось по тропинке, безошибочно повернуло к повозке.

– Разбуди их, – попросил я Дел, – но пусть они не выходят. Я хочу, чтобы они сидели в одном месте, а не разбежались кто куда.

Старая кобыла натужно заржала и проверила, надежна ли привязь. Я вспомнил как умчался мерин и сбежал мой гнедой.

Дел бесшумно подошла к повозке, раздвинула тканый полог и что-то негромко сказала. Я услышал задушенный вскрик Адары, потом что-то спросила Киприана, взволнованно заговорил Массоу. Я пошел вслед за Дел и встал около оглобель, приготовившись встретить гостей.

Глубоко в животе возникла дрожь. Страх был, но он отступал перед безудержным гневом. К нам приближалось что-то, что представляло собой серьезную угрозу, а я не знал, что это.

Я не видел ничего, кроме смутных силуэтов в седловине. Сразу за седловиной поднималось высокое небо, на котором блестели звезды и метались черные тени.

– Аиды… – выдавил я, – хотел бы я оказаться в пустыне.

– Они не выйдут из повозки, – Дел застыла в шаге от меня. – Что скажешь, Тигр?

– Ты чувствуешь это, баска?

– Нет. Ничего.

От этого мне стало еще хуже. Как может Дел не чувствовать это что-то, обладающее такой силой?

– Вон там, – показал я, и оно появилось.

Вернее они: четыре человека на лошадях приближались к нам по тропинке. Над седловиной обрисовались четыре силуэта всадников, черные на черном, закутанные в плащи или бурнусы. Лошади скакали бесшумно.

– Мне это не нравится, баска.

– Тигр… посмотри!

Я прищурился, как обычно делала она, и приставил ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза, потому что внезапно вспыхнувшие огни ослепили. Они загорелись за каждым всадником на задней луке седла и на их фоне люди превратились в черные фигуры.

– Аиды, – пробормотал я с отвращением, когда все четверо обнажили мечи.

Лошади боятся огня, они от него с ума сходят, перестают соображать, но этих лошадей не пугали ни языки пламени, ни его отблески, игравшие на клинках, которые всадники держали в опасной близости от голов животных. Лошади мчались к нам в жуткой, ненормальной тишине.

Потом они перешли на рысь.

– Дел, – небрежно начал я, – по-моему самое время начать петь. Нам понадобится любое преимущество, какое мы сможем заполучить.

Дел запела, а лошади приближались, выдыхая дым из ноздрей. Мечи горели как головни.

Всадники разделились – двое поскакали вперед, двое задержались. Повозка была окружена. Мечи сияли как факелы, освещая четыре знакомых лица.

Четыре мертвых лица: этих людей мы уже убивали, но каким-то чудом они снова ожили.

Песня Дел прервалась. Дел задержала дыхание, а потом прерывисто выдохнула.

– Тигр, ты видишь?

– Я вижу, баска. Продолжай петь.

Но она не пела.

– Как это возможно?

– Конечно невозможно. Если не использовать магию, – я тяжело сглотнул. – Однажды ты убила их, Дел. Значит расправишься с ними и сейчас.

– Но я разрезала их на куски, Тигр! А эти целые.

В этом она была права. Четыре совершенно целых бандита спустились с седловины как с Северного неба. Закутанные в знакомые Южные шелка, обнажившие сверкающие Южные мечи, они что-то кричали нам, но звуков мы не слышали.

Как это возможно?

– Не обращай внимания, – мрачно посоветовал я. – Придется снова с ними разобраться.

– Локи, – выдохнула Дел. – Это их работа. Только у них хватит могущества на такое.

– Хватит могущества сшить куски в целое? – я тяжело вздохнул. – Тогда давай их снова разрубим.

– Прошлый раз они были людьми.

Сейчас – нет.

– Пой, – потребовал я, – пой, чтобы получить все, что возможно.

Локи, люди, кем бы они ни были, они знали, как управляться с мечами и делали это мастерски, нанося удары и играя с нами на скаку. Мы с Дел отступили к повозке, потом нас от нее отрезали, отогнав как стадо безмозглых овец. Но мы пробивались обратно, вкладывая в бой все наши силы и умение, дразня людей на лошадях, пока их игра не перестала походить на игру, а стала смахивать на бойню.