Боевая молодость - Буданцев Иван Иванович - Страница 16

Дом Сазоновых уже обложен. Завтра, часов в десять утра, мадам Сазонова получит телеграмму от своего сбежавшего мужа, и по его просьбе срочно вместе с детьми выедет к нему в Харьков. Окна квартиры Сазоновой будут светиться. Там под видом соседки будет сидеть наша сотрудница. Ежели Андриевский заглянет к ней, она скажет, мол, хозяйка Елизавета Петровна с детьми уехала на два дня в Илларионово и попросила покараулить квартиру. Но он к ней может и не зайти, а прямо постучаться к Золотаревым. Тут ему и конец.

— Теперь уж не уйдет от нас! — сказал я.

…Потапов ушел, я спустился в столовую, чего-то пожевал и поплелся на Садовую, 6. Помню, листья с кленов и тополей уже покрывали тротуар, помню, как шелестели они под ногами. Солнце уже скрылось за домами, но еще не стемнело.

Лидия была на кухне. Она вскрикнула, увидев меня. Уже потом, перебирая в памяти наши встречи с ней, я вспомнил: когда она бросилась ко мне, то как бы машинально задвинула рукой ящик стола. Тогда я не обратил на это внимания. Видел только ее.

Мы стояли обнявшись, она говорила счастливым голосом:

— Все хорошо, Ванечка, все просто замечательно! Знаешь, я у тебя умница. По пути к Гавронской я опомнилась: хоть время страшное и не до этикета, но явиться к ней я должна не одна. Побежала к тете, рассказала ей о Борисе Гавронском, повела к Гавронской. Там были сплошные восклицания, объятия и слезы…

Ночь прошла спокойно. Проснулись мы рано. Позавтракали и принялись искать чемоданчик с драгоценностями.

— Узенький такой саквояжик, — говорила Лидия. — Из кожи. С двумя замками и с ручкой…

Когда еще они с Андриевским пробирались в Екатеринослав, Лидия не выпускала чемоданчик из рук. Здесь отдала его Тарасову, чтоб он понадежнее спрятал.

— Послушай, а не мог он унести его куда-нибудь? — спрашивал я.

— Нет. Он сказал, что в доме спрятал.

— А если обманул?

— Исключено. Ведь я могла каждую минуту потребовать мои драгоценности. Да и зачем ему они. Он и сам богатый был. Столько золота привез!

С серьезнейшим видом я простукивал стены. Лидия следила за моими действиями. Она была очень взволнована.

Под ковриком в гостиной она вдруг обнаружила темное пятно и вроде бы трещины. Я отбил штукатурку. Слой был толстый, четыре или пять сантиметров, но тайника здесь не было. Мы перерыли все в доме, спустились в подвал. Там стояли лари с мукой, висели на крюках копченые окорока, на полках лежали пласты сала. Стояли две дубовые бочки с вином. Но драгоценностей нигде не было.

Под полом веранды я обнаружил лазейку в чуланчик без дверей. Там в мешках лежала взрывчатка в виде шашек граммов по четыреста, в ящике — револьверы. Лидия об этом ничего не знала.

Во дворе был еще один погреб. Там стояли бочки с солеными огурцами, мочеными яблоками… Часу во втором дня мы, измученные и грязные, выбрались на воздух. Сидели на веранде, отдыхали. Пират смотрел на нас и вилял хвостом.

— Ну куда, куда он, дурак старый, мог запрятать! — повторяла Лидия.

— Ничего, — утешал я ее, — нам не сегодня, не завтра ехать. Найдем. А не найдем чемоданчик, без него обойдемся. Не пропадем. Главное — мы будем вместе. А вдвоем мы пробьемся в жизни, будем работать и учиться.

В пять часов Лидия умылась, переоделась и пошла к тете. Она была спокойна. И я с каким-то душевным облегчением пошагал к гостинице. Об операции почти не думал — все будет отлично.

Никакой новой инструкции от Потапова в гостинице я не обнаружил. Значит, все нормально.

Уже смеркалось. Двухэтажный дом Сазонова стоял на углу, образованном улицей Гоголя и каким-то узким переулком. Два окна в нижнем этаже светились. Во дворе, во всем доме стояла тишина. Я поднялся на второй этаж. Вот дверь квартиры № 2, где затаились чекисты. Ключ от квартиры Золотаревых лежал у меня в кармане. Я отпер дверь, прошел в кухню. Чиркнул спичкой, увидел на столе высокую лампу и зажег ее. Враз заблестела на полках начищенная посуда и большой медный самовар. Взяв лампу, я пошел по квартире. В столовой было уютно, красиво. Отсюда одна дверь вела в спальню, другая в кабинет Золотарева. Дверь черного хода запиралась внутренним замком. Ключ торчал в нем. Я сунул его в карман и вышел через садовую калитку в переулок. Здесь людей не было. Я быстро перешел на другую сторону. На углу стоял толстый тополь. Я спрятался за него и оглядел улицу Гоголя. Справа от меня около соседнего дома сидели люди на лавочке, негромко разговаривали. Я взглянул на освещенные два окна столовой Золотаревых и замер: какая-то женщина в черном платке мелькнула за окном и пропала. Я бросился в дом. Лидия, уже сбросив платок, стояла и смотрела на меня.

— Лида? Что случилось?

Она прижалась ко мне.

— Ты здесь, Ваня, ты цел, с тобой ничего, — шептала она. Голос ее срывался. — Их еще нет?

— Что случилось? — потряс я ее за плечи. Мне стало жутко.

Но, как оказалось, ничего не случилось. Просто Лидия, войдя в фойе театра вместе с Золотаревыми и Гавронской, поняла, что спектакль смотреть не в состоянии.

— Я, кажется, сказала им, что забыла запереть дом, оставила примус горящим. Пообещала сейчас же вернуться обратно. На пролетке примчалась сюда. Ваня, их нет еще?

Я справился с собой.

— Готовь самовар, — сказал я довольно жестко. — Сейчас придут. Я понаблюдаю, не будет ли за ними слежки какой.

В ту пору с наступлением темноты люди предпочитали сидеть дома. Я стоял за деревом. Мимо прошли трое подвыпивших мужчин. Кто они? В конце переулка появилась одинокая фигура. Человек заметно прихрамывал. Я догадался, что это бывший офицер Игренев, о котором рассказывала Лидия. Он повертел головой и, пройдя к дому Золотаревых, юркнул в калитку. И опять потянулось для меня время!.. Появился человек в фуражке и со свертком в руках и скрылся во дворе. Минут через десять я увидел невысокого человека. Что-то подсказало мне: Андриевский! Я прилип к тополю и достал пистолет. Человек остановился шагах в трех от меня, блеснуло пенсне. Я слышал его дыхание. Должно быть, он бежал только что. «Если сейчас появятся прохожие, он спрячется за тополь. Надо будет оглушить его, заткнуть рот и связать ремнем». Я выглянул: Андриевский стоял и смотрел на освещенные окна дома Золотаревых. В одном окне мелькнула головка Лидии. Через некоторое время там же стал виден человек в фуражке. Он снял ее, пригладил волосы.

Андриевский пошел. Не к дому Золотаревых, а прочь. Какая осторожность!

Но вот опять шаги — Андриевский возвращался. Я видел, как он возле калитки Золотаревых помедлил, наклонился, вроде поправляя что-то на ноге, должно быть все остерегался войти. Но вдруг распрямился и мигом исчез во дворе.

Минут через пять я вошел в дом. На кухне шумел самовар. Лидия готовила бутерброды.

— Все уже собрались, ждут тебя. Я сказала, что ты наблюдаешь, нет ли хвоста.

— Неси бутерброды, — сказал я и, взяв самовар, последовал за ней. Руки мои были заняты, и то, что дверь осталась открытой, о чем просил меня Потапов, не могло вызвать ни у кого подозрения.

Помню, я сразу увидел пенсне в тонкой золотой оправе на худощавом лице. Все трое сидели за столом.

— Здравствуйте, господа, — сказал я, поставив самовар, и отрекомендовался: — Штабс-капитан Буданцев. — Они молча смотрели на меня. — Лидия Викторовна рассказала вам обо мне.

Лидия наливала чай в чашки, большой самовар закрывал от меня ее лицо.

— Я рад вас видеть, господа, — сказал я. — Сегодня мы будем кратки. Первое: почему не был взорван мост? Задание лежало на группе Андриевского. Каковы причины, господа?

Я видел, как лицо Андриевского перекосила гримаса. Он вскочил. Двое других медленно поднялись, не спуская с меня глаз.

— Предъявите ваши документы, — тихо, с угрозой произнес Андриевский.

Я понял, что еще минута и они догадаются.

— Я жду, — проговорил Андриевский.