Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Я заглянул ей в лицо. Ее глаза были ясными и светились каким-то торжеством. Они не отражали страсти, кипящей в теле, извивающимся подо мной. Руками и ногами она крепко обхватила меня. Улыбаясь, она смотрела на меня и шептала:

– Сделай мне ребенка, Джонас. Ведь твой отец никогда бы не сделал этого. Он боялся, что кто-то сможет отнять у тебя этот шанс.

– Что-что?

Я попытался подняться, но не было сил уйти из ее объятий.

– Да, Джонас.

Она улыбалась, и ее тело, казалось, полностью поглотило меня.

– Твой отец даже никогда и не пытался. Поэтому он и заставил меня перед свадьбой подписать этот контракт. Он все делал для своего любимого сына.

Я снова попытался подняться, но ее ноги выделывали какие-то фантастические пируэты, обвивая меня. Она торжествующе рассмеялась.

– Но ведь ты сделал мне ребенка? Правда, Джонас? Об этом будем знать только мы с тобой. Твой ребенок разделит твою судьбу, даже если весь мир будет считать, что это ребенок твоего отца.

Ее тело напряглось подо мной, выжимая из меня последние силы. Обессиленный, я рухнул на кровать рядом с ней.

Возбуждение прошло, и я открыл глаза. Она лежала, уткнувшись в подушку, и плакала. Тихонько встав, я вышел из комнаты.

Всю дорогу до своей комнаты я размышлял над тем, что отец любил меня, действительно любил. Даже если я не замечал этого – он любил меня. Он любил меня, но никогда не показывал этого.

Когда я входил в свою комнату, по моим щекам текли слезы.

7

Мне было десять лет и я галопом скакал через дюны на пегом индийском пони. Казалось, что я в панике убегал от кого-то, но не знал от кого. Я оглянулся.

Отец следовал за мной на большой чалой лошади. Его куртка была расстегнута и развевалась на ветру. Мне была видна тяжелая цепочка от часов, болтавшаяся на его груди. Ветер доносил его жуткий голос:

– Вернись, Джонас. Вернись, черт тебя подери!

Я отвернулся и поскакал еще быстрее. Мой стек немилосердно хлестал по бокам пони, и в местах ударов оставались тонкие красные полосы. Постепенно я стал отрываться от погони.

Внезапно, словно появившись из воздуха, рядом со мной оказался Невада, скачущий на своей большой черной лошади. Он спокойно посмотрел на меня и тихо сказал:

– Вернись, Джонас, ведь тебя зовет отец. Что же ты за сын?

Не отвечая, я продолжал гнать пони. Затем снова оглянулся.

Отец остановил лошадь. Лицо его было очень печальным. Между нами было приличное расстояние, и я только смог услышать:

– Присматривай за ним, Невада. Присматривай, потому что у меня нет времени.

Он развернул лошадь и помчался назад.

Я остановил пони и посмотрел ему вслед. Его силуэт становился все меньше и меньше, и когда он совсем скрылся вдали, на глаза у меня внезапно навернулись слезы. Мне захотелось крикнуть ему вслед:

– Не уходи, отец.

Но слова застряли в горле.

* * *

Я сидел на кровати весь в поту. Потряс головой, чтобы прогнать остатки сна. Сквозь открытое окно доносилось ржание лошадей, выходящих из загона во двор.

Я подошел к окну и выглянул. Было пять часов, и солнце отбрасывало длинные утренние тени. Внизу в загоне, прислонившись к изгороди, стояли несколько слуг, наблюдавших, как наездник объезжал норовистого жеребца. Я прищурился, глядя на солнце.

Спустя некоторое время я быстро отошел от окна. Именно такое лекарство мне и требовалось, чтобы освободиться от ощущения пустоты и привкуса горечи. Натянув джинсы и старую голубую рубашку, я вышел из комнаты.

Пройдя по коридору, я встретил у задней лестницы Робера. Он держал в руках поднос со стаканом апельсинового сока и дымящимся кофейником. В его взгляде не было удивления.

– Доброе утро, мистер Джонас.

– Доброе утро, Робер, – ответил я.

– К вам пришел мистер Макаллистер. Я проводил его в кабинет.

Я колебался всего секунду. Загон подождет. Есть более важные дела.

– Спасибо, Робер, – сказал я, поворачивая к парадной лестнице.

– Мистер Джонас, – окликнул меня дворецкий. Я остановился и посмотрел на него. – Если вы собираетесь говорить о делах, мистер Джонас, то я думаю, будет больше пользы, если делать это не на пустой желудок.

Я перевел взгляд с Робера на поднос, кивнул и уселся на верхнюю ступеньку. Робер поставил поднос рядом со мной. Он налил кофе и снял крышку с тостов. Я выпил кофе маленькими глотками. Робер был прав. Ощущение пустоты в желудке исчезло. Я отломил кусочек тоста.

* * *

Если Макаллистер и обратил внимание на мой вид, то никак на него не отреагировал. Он сразу приступил к делу.

– Десять процентов акций поделены следующим образом, – сказал он, раскладывая на столе бумаги. – Рина Корд и Невада Смит – по два с половиной процента у каждого, по два процента у судьи Сэмюеля Хаскелла и президента Промышленного банка Питера Коммака. Один процент у Юджина Денби.

Я посмотрел на него.

– Сколько стоит этот остаток пакета?

– В пересчете на доход, или вы имеете ввиду чистую стоимость?

– Оба варианта.

Макаллистер снова заглянул в свои бумаги.

– В пересчете на средний доход за последние пять лет – сорок пять тысяч. А чистая стоимость, возможно, шестьдесят тысяч. – Он зажег сигарету. – Доходы снизились после войны.

– Почему?

– В мирнее время, в отличие от войны, на нашу продукцию нет такого уж спроса, – ответил Макаллистер.

Я тоже закурил. Меня начали одолевать сомнения насчет ста тысяч в год, которые я назначил ему.

– А теперь давайте о том, чего я не знаю.

Макаллистер посмотрел в бумаги, затем на меня.

– Банк Кэммака отказал в ссуде на сумму двести тысяч долларов. Эти деньги нужны были вашему отцу для финансирования германского контракта, который вы подписали вчера.

Я медленно затушил сигарету в пенельнице.

– Догадываюсь, что это поставит меня в затруднительное положение, не так ли?

– Да, – кивнул Макаллистер.

Мой следующий вопрос удивил его.

– Ну и что вы предприняли в связи с этим?

Он посмотрел на меня, как на психа.

– А почему вы думаете, что я что-то предпринял?

– Когда я появился в кабинете отца, вы уже были там. Я знаю, что он не стал бы вызывать вас только для того, чтобы уладить деле с родителями девушки. С этим он и сам бы справился. А вам была поручена другая работа, и вы были уверены, что получите свои деньги.

Он рассмеялся.

– Я договорился о ссуде в «Пайонир Нэшнл Траст Компани» в Лос-Анджелесе. Для большей безоаасности я договорился о трехстах тысячах.

– Хорошо, – сказал я. – Значит, у меня будут деньги для покупки остальных акций. – Под его удивленным взглядом я опустился в кресло. – А теперь расскажите мне все, что узнали о той новой продукции, про которую говорил отец. Как вы назвали ее? Пластмассы?

8

Робер приготовил типичный для ранчо завтрак: бифштекс с яйцами, печенье. Я оглядел стол. Последняя тарелка опустела, и Робер бесшумно удалился, закрыв за собой большие двери. Я выпил кофе и поднялся.

– Господа, – сказал я. – Нужно ли говорить вам, что я испытал вчера, внезапно ощутив груз огромной ответственности за судьбу такой компании, как «Корд Эксплоузивз». Вот почему я попросил вас собраться сегодня, чтобы помочь мне определить наилучший путь ее развития.

Через стол до меня донесся писклявый голос Коммака:

– В этом ты можешь рассчитывать на нас, сынок.

– Благодарю вас, мистер Коммак, – продолжил я. – Мне кажется, что первым делом следует выбрать нового президента компании. Того, кто сможет так же, как мой отец, без остатка посвятить себя делу процветания компании.

Я оглядел собравшихся. Денби сидел в конце стола и что-то писал в блокноте. Невада сворачивал сигарету. Он бросил взгляд в мою сторону, его глаза улыбались. Макаллистер со спокойным видом сидел рядом с ним. Хаскелл и Коммак молчали. Тишина уже начинала угнетать. Мне не надо было объяснять, кто из присутствующих мне друг.