Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Парк-авеню 79 - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 32


32
Изменить размер шрифта:

— Как прошел день, господин прокурор?

— Нормально. Мы пропустили четырех свидетелей. Вито огрызался, но ни одного показания опровергнуть не смог. Для начала не так уж плохо.

Старик подтвердил:

— Да, мне уже все рассказали.

Я покосился на телефон возле кровати. Наверное, за день трубка раскалилась докрасна.

Шеф задумчиво потер подбородок:

— Знаешь, меня очень беспокоит поведение Вито. Ты раскусил его замысел? А я — нет. Складывается впечатление, будто он готов без боя выдать дамочку на растерзание волкам.

От этих слов у меня заныло сердце. Да, старик умел нащупать слабое место. После опроса второй свидетельницы я и сам заподозрил какой-то подвох в поведении защитника. На месте Вито любой, самый слабый адвокат, мог бы добиться более обнадеживающих результатов.

— Да, сэр. Мне показалось, что ему вообще наплевать на ход процесса. Может, своего туза он оставляет напоследок? Но что это за козырь?

Неожиданно шеф повернул разговор в другую сторону:

— Ты видел Флад? Как она выглядит?

Его пристальные глаза следили за моим лицом. Ответив в тон, я невольно передразнил Старика:

— Видел. Флад выглядит отлично!

— Майк, не забывайся! Ты разговариваешь со своим начальником.

— Сэр, она выглядит прекрасно. Действительно прекрасно. Как всегда.

— Ты по-прежнему неравнодушен к ней?

— Трудно сказать, Джон. Но когда я вижу ее, у меня всякий раз перехватывает дыхание.

Подумав, Старик кивнул:

— Я понимаю тебя, сынок. Пару раз мне пришлось с ней разговаривать. На редкость смела и умна. Пойди она по другому пути, из нее получилась бы великая женщина.

— А может, судьба не дала ей другого пути?

Он жестко отрезал:

— Не верю. У любого из нас есть выбор, и, как бы ни складывалась жизнь, последнее слово за самим человеком. Флад упустила свой шанс.

Я молчал. На память пришел день, когда Мария вышла из колонии для несовершеннолетних. В то утро я одолжил у приятеля машину и, прождав полдня, наконец-то увидел ее возле ворот. По дорожке легко шла девушка с лицом и фигурой Марии, но не Мария. От прежней самоуверенной и веселой школьницы почти ничего не осталось. Она посмотрела на меня, и я понял причину перемены. Мария стала взрослой, очень взрослой. Слишком взрослой. Вряд ли мне удастся испытать столько, сколько пришлось пережить ей. Ее увезло такси, и я оглушенно смотрел, как оно сворачивает за угол. Стало тихо. Меня жгла незаслуженная обида. Как во сне, я сел в одолженную машину и вернулся домой.

Родители ждали нас на кухне за празднично накрытым столом. На отце был выходной костюм и красивый галстук. Радостно улыбаясь, мать выгнула шею — хотела разглядеть прячущуюся за моей спиной Марию.

Спотыкаясь, я втащился в квартиру и с трудом выдавил:

— Ма, она не приехала...

Мать встала, с затаенной болью посмотрела мне в глаза:

— Может, так будет лучше, сынок?

Я кричал, исступленно мотал головой и захлебывался слезами:

— Нет! Не лучше! Мы любим друг друга! Мы нужны друг другу — это я знаю точно. Но почему, почему она не захотела поехать со мной? Что ей мешало?

Отец встал.

— Майк, я перенесу вещи обратно в твою комнату.

Я посмотрел ему вслед — он шел с бессильно опущенными плечами. Бедный отец!

— Что мне делать, мама?

Мать мягко обняла меня за плечи:

— Забудь ее, сынок. Эта девушка не для тебя.

— Легко сказать: «Забудь». Думаешь, я не пробовал забыть? Пробовал, и не один раз. Не получилось. Пойми, мне уже двадцать один год, я не ребенок. С тех пор, как мы познакомились, Мария сидит в моей голове и моем сердце. Я люблю ее.

Мать опустила руки и насмешливо протянула:

— Любишь? Что ты понимаешь в любви, зеленый мальчишка? Только и можешь слезы лить в материн подол.

Неожиданно ее голос дрогнул и осекся. Мама резко отвернулась — теперь плакала она.

— Мам, не надо. Пожалуйста, перестань. И без того плохо.

Я заглянул ей в глаза и впервые в жизни увидел в них ненависть.

— Перестать? Еще чего! Да я об этой... слышать не могу! Чтоб ей вечно гореть в аду, прости Господи, за все, что она сделала с моим сыночком!

— Ма, может виновата судьба, а не Мария?

— Мария. Запомни, сын: в любой ситуации человек решает сам, как ему поступить. И судьба здесь не при чем.

С той поры немало воды утекло. И вот сейчас, по прошествии многих лет. Старик повторил слова моей мамы. Я смирился с тем, что в своих суждениях люди безжалостны и субъективны. Им никогда не понять ни моего отношения к Марии, ни ее самой. Неужели наступит день, когда я взгляну на все происшедшее их глазами?

Старик снова перешел к обсуждению дел:

— Кого ты собираешься отправить завтра?

Я назвал нескольких свидетелей.

Он подмигнул:

— Ого! Я вижу, ты собираешься уложиться в две недели? Тогда сегодня же садись писать заключительную речь, а то, не успеешь. К этому времени меня должны выпустить, так что можешь рассчитывать на поддержку.

— Спасибо, Джон, но я обойдусь. Когда вы давали мне дело Флад, мы договорились, что никто, включая вас, не станет в него вмешиваться.

Старик сделал наивное лицо:

— А я и не собираюсь этого делать. Веди его сам. Может быть, иногда что-то подскажу... если, разумеется, ты захочешь меня выслушать.

— Нет, сэр. Спасибо. Я сам доведу дело Флад.

— Хорошо-хорошо. Тебе пора. Иди.

И Старик раздраженно отвернулся к стене.

* * *

Дома никого не было. Я вошел в темную квартиру и, не раздеваясь, бросился на кровать. Слава Богу, что удалось уговорить мать задержаться за городом. Правда, она узнала, какой процесс предстоит мне вести, и потому почти не сопротивлялась. Как только я закрыл глаза, из темноты выплыло нежное лицо в обрамлении коротко остриженных золотистых волос. В широко открытых глазах светилась гордость. Мария, почему ты гордишься мной? Ведь я из кожи вон лезу, чтобы посадить тебя за решетку. Надолго, на несколько лет. А может, ты надеешься на мою помощь? Вряд ли... За те годы, что мы с тобой не виделись, многое изменилось, и я мог встретить другую. Хотя нет, с первой же минуты сегодняшней встречи мы оба почувствовали неразрывную связь друг с другом. Как когда-то, много лет назад.

Пытаясь отогнать от себя Марию, я повернулся на бок. Не помогло. Она пристально смотрела мне в глаза, будто хотела что-то сказать. Мария, расскажи о себе.

В твоей жизни было много событий и дел, о которых я до сих пор ничего не знаю.

В тот день, когда ты вышла из колонии и отказалась поселиться в моем доме, я потерял тебя из виду на целых четыре месяца. Чем ты занималась в это время? На какие деньги жила? У кого просила помощи?

Только теперь мне стало ясно, что в те далекие дни ты надеялась на мою любовь и поддержку. А я обманул эти надежды. Я тебя предал.

Книга II

Мэри

1

Она вышла на крыльцо, и прохладное осеннее солнце тысячами искр вспыхнуло в ее распущенных по плечам волосах. Следом из дверного проема показалась пожилая женщина с усталым лицом. Минуту Мария стояла неподвижно, потом вдруг спохватилась и, перекинув из руки в руку неуклюжий казенный чемоданчик, повернулась к женщине.

— Прощайте, миссис Фостер.

Миссис Фостер стиснула руку бывшей воспитанницы в мужском рукопожатии.

— Прощай, Мэри. Береги себя.

По лицу девушки скользнула невнятная улыбка.

— Хорошо, миссис Фостер. За полтора года я многому здесь научилась.

Женщина пристально посмотрела ей в глаза:

— Надеюсь, что эта наука поможет тебе избежать многих неприятностей. Будь умницей.

Мэри перестала улыбаться и тихо проговорила:

— Не бойтесь за меня.

Она опустила руку миссис Фостер, сбежала по ступенькам с крыльца и уже на дорожке услышала за своей спиной тяжелый лязг захлопнувшейся двери. Девушка медленно повернулась на этот тягостный звук — с ржавого железа во двор слепо смотрели пустыми глазницами два крохотных зарешеченных оконца. Мэри поежилась. Внезапный холодок страха отогнал ликующую радость и нетерпение первого дня свободы. Глядя на дверь, она прошептала: