Наследники - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 33

Мадж с упреком смотрела на него.

— Ты даже не позвонил вчера вечером.

— Поздно освободился. Ушел отсюда только в час ночи. И подумал, что ты уже спишь.

— Я же говорила тебе, что буду ждать звонка.

Сэм начал злиться. Женщины не понимают доброго отношения. Стоит потрахаться с ними раз-другой, и они уже думают, что ты их собственность.

— Я устал.

Мадж закрыла дверь.

— Сильно устал?

Сэм широко улыбнулся.

— За ночь я отдохнул.

Она повернула ключ в замке и шагнула к нему. Крупная девушка, на голову выше Сэма. Такие ему нравились.

С большой грудью, большим задом.

Сэм встал, обнял ее. Она чуть наклонилась вперед, чтобы разница в росте не была такой заметной, когда они целовались. Пальцы Сэма потянулись к пуговицам блузки.

Мадж рассмеялась, быстро расстегнула их. С застежкой бюстгальтера Сэм справился сам, прижался лицом к ложбине меж грудей.

— Тебе есть, что надеть? — прошептала Мадж.

Он поднял голову.

— Прямо здесь? Я как-то не думал…

Она отпрянула.

— Тогда давай остановимся. Я не могу рисковать.

Сейчас самые опасные дни.

— О господи! — сердито воскликнул он. — Не волнуйся, все будет в порядке. Я кончу в сторону.

— Ты обещаешь?

— Обещаю.

— Я не хочу рожать, — она сняла юбку, огляделась. — А где же сможем…

Тут она была права. Кабинет крошечный, они не уместились бы даже на полу.

— Поворачивайся, — Сэм развернул ее лицом к столу, наклонил вперед.

Спустил брюки до колен, подошел вплотную, вогнал ей член сзади, обхватил груди ладонями.

— О-о-о! — сладострастно простонала Мадж. — Ты достал мне до пупка.

Он крепко держал ее, закрыв глаза, ритмично двигаясь, погруженный в эротические грезы. Но в идиллию грубо ворвался грохот взрыва, пол ушел у них из-под ног, их отбросило к стене, стол перевернулся, стул разнесло в щепки.

Мадж приземлилась на него. На какое-то мгновение Сэм застыл, потом шевельнулся.

— Как ты? — спросил он Мадж.

— Вроде бы нормально, — помявшись ответила она. — Что случилось?

Ответ пришел сам собой, до того, как из зала донеслись крики. Сэм сбросил Мадж, как пушинку, подтянул брюки. Теперь он знал, чем объяснялось отсутствие пикетов.

— Одевайся, — коротко бросил он. — Я думаю, в кинотеатр бросили бомбу.

И выскочил из кабинета, не дожидаясь ответа Мадж.

Пол в фойе блестел от битого стекла. Старик Эдди стоял у покореженной двери, из пореза на лбу текла кровь.

— Я видел их, мистер Бенджамин! — выкрикнул он. — Они бросили бомбу из машины. Черной машины, остановившейся перед кинотеатром.

Сэм оглядел фойе. Разломано все, что только можно.

А из зала уже валили люди.

— Эдди, откройте дверь запасного выхода! — крикнул он, а сам повернулся к людям.

— Не волнуйтесь, друзья. Все в порядке. Стоимость билетов вам возместят.

Двери запасного выхода раскрылись, осветив темный зал. К счастью, обошлось без паники. Немногочисленные зрители один за другим покинули кинотеатр.

Сэм повернулся к старику-билетеру.

— А где Эли?

— Я его не видел, — ответил тот.

У Сэма сжалось сердце. Он повернулся и побежал к кассе. Там он и нашел юношу. Вернее, то, что от него осталось. Бомба разорвалась совсем близко, и ударная волна буквально размазала Эли по стенкам.

Вдали послышалось завывание пожарных сирен. Сэм закрыл глаза. Ему чертовски повезло. Если б не мороженое, в кассе сидел бы он.

Он сидел в задней комнатке портняжной мастерской отца неподалеку от Южного бульвара, ожидая, пока тот приберется перед уходом. Отец снова и снова поглядывал на него, качал головой и бормотал:

«Что же мы скажем маме?»

Сэму стукнуло уже тридцать пять, но родители по-прежнему видели в нем ребенка. И не имело значения, что он уже больше года работал заместителем управляющего кинотеатра «Рокси», в самом центре Нью-Йорка, получая в неделю девяносто долларов. Едва ли кто в округе мог похвастаться таким же жалованием. Но сейчас речь шла о его последней выходке.

Отец запер последний замок и повернулся к Сэму.

— Застегнись на все пуговицы. А не то тебя продует.

Сэм посмотрел на отца, потом послушно застегнул пуговицы пальто. Не торопясь, они зашагали к дому, где жили родители.

Внезапно отец остановился и посмотрел сыну в глаза.

— Я ничего не сказал, не так ли, когда ты не захотел быть адвокатом после того, как мы вбухали столько денег в твое обучение в колледже?

Сэм покачал головой.

— Когда твоя мама подняла бучу, не я ли сказал ей: пусть делает, что хочет? Он — мужчина, а потому должен сам выбрать свой путь. Даже когда ты пошел работать в этот сумасшедший дом, в кинотеатр, разве я возражал? Я сказал: удачи ему. Если ему там нравится, пусть работает.

Сэм промолчал.

— Когда ты не захотел жениться на дочери Грингласса, разве я спорил с тобой, хотя ее богатый папаша давал ей в приданое двадцать тысяч долларов, на которые ты мог бы открыть юридическую контору? Нет. Я сказал, что американский юноша вправе решать, кого ему брать в жены. Если он не приводит в дом shiksa[22] , мы не можем навязывать ему свой выбор. Тут не Европа.

Сэм по-прежнему не раскрывал рта.

— Но это уж чересчур. Такого не могу одобрить даже я. Как я скажу маме: пусть делает, что хочет? Это глупость.

Они вошли в подъезд. На Сэма дохнуло запахами юности. Пятница. Вечер. Куриный бульон. Они начали подниматься по лестнице.

— Ты уже не юноша. Тебе идти не обязательно. Пока до тебя дойдет очередь, ты выйдешь из призывного возраста.

— В этом-то все и дело, па. Если я не пойду добровольцем, то опоздаю. Меня не призовут.

— Велика трагедия, а? — отец повернулся к нему. — И что ты потеряешь? Тебе не снесет голову шрапнелью?

Оставь войну гоям. Они в этом мастера. А ты оставайся дома и занимайся своим делом.

— Именно потому, что я — еврей, па, это мое дело. Если мы сами не хотим остановить Гитлера, кто сделает это за нас?

— Но твоя работа в «Рокси»? Ты думаешь, после войны тебя возьмут на прежнее место?

— Это неважно, па. Все равно я хотел уйти оттуда.

Они остановились перед дверью. Его отец достал из кармана ключ. Прежде чем открыть дверь, посмотрел на Сэма.