Сверху и снизу - Риз Лаура - Страница 47

Глава 27

В соответствии с пожеланиями М. сегодня на мне разрисованная цветами хлопчатобумажная юбка, белая, без рукавов, блузка и сандалии — не слишком сексуально, но и критиковать меня ему не за что.

— Зачем вы это делаете? — спрашиваю я М., имея в виду его новую дружбу с Яном. Мы обедаем на Бейкер-сквер, в моем любимом кафе. Уже довольно поздно, за соседними столиками никого нет, только несколько официантов обеденной смены заняты уборкой — расставляют соль и перец, моют и сервируют столы, подметают кабинки. Я заказываю только кофе и суп, а вот М. предпочитает жареного цыпленка и овощное рагу.

— Чтобы развлечься, — как я и ожидала, говорит он. Это его любимый ответ. — В воскресенье я даю сольный концерт в галерее Крокера, мне хотелось бы, чтобы ты пришла.

Я не отвечаю, потому что все еще злюсь на него за то, что он собирается втянуть в свои игры Яна.

— О, не смотри на меня так мрачно, — говорит М. — Я не рассказывал ему о нас — можешь на меня положиться.

— На вас ни в чем нельзя положиться. — Я отворачиваю лицо. Не в моих силах помешать ему встречаться с Яном, и я решаю спасти то, что еще можно спасти. — Вы собираетесь и дальше с ним встречаться?

М. кивает.

— Хорошо, тогда дайте мне что-нибудь взамен.

— Что именно? — спрашивает он.

— Вы говорили, что порвали с Фрэнни за три недели до ее смерти — расскажите мне об этом.

Прожевав то, что было у него во рту, М. откладывает в сторону вилку и пристально смотрит на меня. Я вижу, как бьется жилка у него на виске.

— Чего ради я должен тебе это рассказывать?

Его слова застают меня врасплох.

— Ради вашего развлечения, по той же причине, что и всегда.

Взяв вилку, М. снова начинает есть.

— Не сегодня. Это скучная тема. Давай лучше поговорим о тебе. — Размышляя, он не спеша пережевывает пищу. — Я хочу, чтобы ты ответила на мой самый первый вопрос, который я задал тебе когда-то. Не старайся казаться такой удивленной, — он улыбается, — ты знаешь, о чем я говорю. Я хочу знать, почему ты не слишком сближаешься с мужчинами.

— Ну, это уж точно вам наскучит. — У меня вовсе нет желания обсуждать с ним эту тему.

— Ничего, я все-таки попробую выдержать. — М. пристально смотрит на меня. — Расскажи, почему ты прежде была довольно равнодушна к мужчинам?

Я отпиваю глоток воды. Многие годы мое отношение к представителям противоположного пола не казалось мне чем-то необычным — я была занята учебой и работой: у меня просто не было времени. Только недавно, последние несколько лет, я стала задумываться над своим поведением.

— Говорить особенно не о чем, причина довольно банальная и важна только для меня. — Я отпиваю еще один глоток. М. терпеливо ждет продолжения. — Если вам хочется отыскать какую-нибудь детскую травму, то вы ее не найдете, ничего ужасного или пугающего со мной в детстве не случалось, обычная скучная история. В выпускном классе школы я забеременела, и парень меня бросил. После этого я стала осторожной с мужчинами, и на этом точка. Рассказ окончен. Такое постоянно случается с тысячами женщин. Что делать? Надо жить дальше. Скептически поглядывая на меня, М. усаживается поудобнее.

— Ну, рассказ пока не закончен. Давай поподробнее. Суп еще слишком горячий, и я дую на него, прежде чем есть; потом, раскрыв пакет с сухариками, кладу один из них в рот, а остальные бросаю в тарелку.

— Это было восемнадцать лет назад — тогда на такие вещи смотрели по-другому и это казалось большой проблемой. Парень — отец ребенка — в основном говорил мне, что это моя проблема, а не его, и я не должна ни в чем на него рассчитывать. Он был полным ничтожеством. Чего я не ожидала, так это реакции моих подруг — в старших классах у меня их было много. Каждая из них реагировала точно так же, как мой парень: это твоя проблема.

Я кладу на стол ложку и выглядываю в окно. По небу плывут белые облака. Возле окна кругами летает, жужжа, одинокая муха — стекло служит ей преградой на пути к прогрессу. Потом я вновь поворачиваюсь к М., который все еще ждет продолжения.

— Ну, это действительно была моя проблема. Не знаю, чего я ждала от них. Может быть, моральной поддержки. Знаете, что сказала моя лучшая подруга? «Когда моя мама узнает, что ты беременна, то решит, что я тоже напропалую сплю с парнями». Конечно, теперь, задним числом, я понимаю, что ждала от нее слишком многого, и от других тоже, но тогда я чувствовала себя одинокой, брошенной. — На моем лице появляется слабая улыбка. — Знаю, это звучит мелодраматично, но именно так я себя тогда чувствовала. Мне не хотелось ничего говорить родителям — это бы их только расстроило. Я была в панике и не надеялась на чью-то помощь. Вот почему я сделала аборт. Это решило проблему: после аборта все мои подруги снова пришли ко мне. Они хотели возобновить отношения с того момента, когда мы расстались, хотели, чтобы я снова веселилась с ними, как будто ничего не случилось, но со мной что-то произошло. Я не могла жить так, как жила раньше. Закончив школу, я постепенно рассталась со всеми моими подругами: когда они мне звонили, отвечала, что занята. Через некоторое время мне перестали звонить. Именно этого я и добивалась, или по крайней мере считала, что добивалась. Потом это положило начало привычке. Когда я встретила в колледже новых друзей, то была с ними крайне осторожна — не только с мужчинами, но и с женщинами. В душе я считала, что могу полагаться только на себя, и не сближалась ни с кем — ведь в конце концов меня ждало бы только разочарование. У меня были любовники, но они всегда оставались как бы на расстоянии — я была занята работой, любимой работой, и не желала, чтобы мне мешал какой-нибудь парень. За долгие годы я привыкла к одиночеству, но с Яном у нас все по-другому. Смерть Фрэнни сделала меня ранимой, а он оказался рядом. Этот человек заставил меня понять, что я могу доверять ему, полагаться на него. Если бы дела повернулись по-другому, у меня был бы сейчас восемнадцатилетний сын, а может, дочь. Теперь это кажется невероятным: ребенок, мой ребенок, начинает учиться в колледже. А потом, наверное, появились бы внуки.

Я комкаю лежащую на коленях салфетку, затем снова ее разглаживаю, думая о том, стоит ли рассказать М. конец истории, но так и не делаю этого.

М. испытующе смотрит на меня: возможно, он видит боль ше, чем мне хотелось бы.

— Ты что-то пропустила. — Он по-прежнему не отрывает от меня глаз.

— Да, но сейчас я не хочу об этом рассказывать. Слегка наклонившись вперед, М. мягко касается моей руки — жест, которого я не ожидала.

— Ладно, — говорит он, — дослушаю эту историю как-нибудь в другой раз. Но есть еще кое-что, о чем я хочу услышать от тебя. Подробности убийства Фрэнни. Газеты…

— Разве не вы должны мне об этом рассказать? — холодно говорю я и отдергиваю руку.

В темных глазах М. мелькает раздражение, но он быстро справляется с собой.

— Газеты опустили подробности, а полиция… Как ты можешь понять, они не намерены делиться со мной своей информацией.

Подойдя к столику, официантка вновь наполняет мою чашку. Когда она уходит, М. продолжает:

— Расскажи мне то, что я прошу, а я расскажу тебе о последней встрече с твоей сестрой. Это важно, Нора. Я могу помочь тебе найти ее убийцу.

Я отодвигаю в сторону тарелку. Не понимаю, что за игру он затеял, к чему все это? М. прекрасно знает обстоятельства смерти Фрэнни.

Мы молча ждем, пока официантка уберет наши пустые тарелки. Она спрашивает, не хотим ли мы на десерт пирожные, и затем уходит, смущенная нашим молчанием.

— Ты ничего не потеряешь, рассказав мне об этом, — настаивает М. — Если я убил Фрэнни, эта, информация для меня бесполезна, но если я ее не убивал, то ты можешь рассчитывать на мою помощь.

Я обдумываю его слова.

— После этого вы расскажете мне о последней встрече с Фрэнни?

— Да.

Я колеблюсь, все еще не зная, как поступить. Его настойчивость кажется мне подозрительной.