Не вариант (СИ) - "Берлевог" - Страница 10

— Прикинь, мне сказали, что дождь в последний раз тут был в позапрошлом году. Бедные люди, как они живут?

Иван слушал жалобы на сорокоградусную жару, на обилие евреев и селёдку на завтрак и улыбался, представляя злого загорелого Сашу.

— Мелкому-то нравится?

— Ещё бы! У него такая насыщенная культурная программа, что вечером даже на дискотеку сил не остаётся.

— Детскую?

— Да, у них тут аниматор классный, весёлый такой пацан из Украины, вечно что-то придумывает.

Ивану не понравилось, что рядом со злым загорелым Сашей тусуется молодой пацан, тоже наверняка загорелый, а главное — в одних трусах, учитывая погодные условия. Иван знал этих аниматоров. Через две недели жалобы Саши стали затейливее:

— Когда заняться нечем, всякая дурь в голову лезет.

Значит, дурь. У аниматора слишком откровенные трусы? Иван поколебался, но спросил, сознавая, что Саша ждёт этот вопрос:

— Какая дурь?

— Всякая… Ты сильно сейчас зашиваешься?

— Не так, чтобы. Новый порядок платежей начинает работать. Соломин пашет в счёт своего долга. Дик много помогает, хотя и не обязан. Бухать почти перестал и по девочкам больше не шляется.

— Да ты что? Вот это новость!

— Он в гей-клуб ходил в прошлую пятницу.

Саша хмыкнул, но промолчал. Не спросил, с кем ходил, зачем ходил, подцепил ли кого-нибудь. Вообще не выразил обеспокоенности тем, что его верный поклонник свернул на тропинку измены. Просто предложил:

— Ну, раз сейчас не такой завал на работе, приезжай ко мне на выходные.

— Это — дурь, ты правильно сказал. Ты там не один.

— А я в Тель-Авив по делам собираюсь, у меня важная встреча в следующее воскресенье. Приезжай в четверг  вечером, домой уедешь в понедельник.

— Саша…

— Приезжай. Я тебя хочу.

Прозвучало более чем убедительно. Никогда раньше Саша этого не говорил. Иван замер, боясь спугнуть мгновение, но отчаянно желая услышать больше. Пошёл ва-банк:

— А ты актив или пассив?

— Чего?! — проревел Саша.

— Как ты меня хочешь? Я должен знать, к чему готовиться.

В этот раз никаких боёв без правил. Никаких игр в жертву. Вероятно, Саша вспомнил разговор в баре Петровской гостиницы, потому что засмеялся и ответил мягко, без стёба:

— Это ты меня хочешь по-всякому, а я — нет. Я хочу тебя одним конкретным способом. Так что — готовься, Ваня.

Ваня закрыл глаза, чувствуя, как эти слова долгим эхом отдаются у него внутри: от уха к горлу, от горла к сердцу, от сердца — прямо в средоточие его мужской тоски по возлюбленному. Открыл сайт и купил билет авиакомпании Эл Ал. Надо постараться не сойти с ума к четвергу.

========== Часть 6 ==========

Тель-Авив встретил зноем и звёздным небом, бесконечно притягательным для человека, уставшего от белых ночей. Полуторачасовой допрос: «Из какой страны вы прилетели?», «Как зовут вашего отца?», «Какова цель посещения Израиля?» — и измочаленный Иван, уже через десять минут признавшийся во всех грехах, включая гомосексуализм, половую связь с женатым начальником и посещение Египта, вывалился в зал прибытия прямо в руки переволновавшегося Саши. И то ли волнение сказалось, то ли Саша не считал нужным шифроваться в относительно толерантном обществе, но он стиснул Ивана и беззастенчиво поцеловал в губы. А когда в такси он многообещающе лизнул ухо, Иван, не ожидавший такого напора, поинтересовался:

— Это тебя Израиль так раскрепостил? Или Украина?

— Это я соскучился. А ты ревнуешь? Признавайся, дрочил на меня?

Таксист фыркнул и прибавил громкость музыки. Впереди расстилалось шоссе и высились разноцветные сверкающие небоскрёбы. В одном Ванином ухе громыхала еврейская поп-музыка, а в другом — язык Саши, чьи намерения становились всё более выпуклыми и очевидными. Сквозь приоткрытое окно в салон вливался ночной, напоенный ароматами Средиземноморья воздух земли обетованной.

   Уже в лифте прилипли друг к другу крепко, неразделимо, врываясь коленями между колен, грубо притираясь бёдрами. Целовались взасос, взахлёб, многократно отражаясь в тёмных зеркалах. Стукаясь плечами о стены, ввалились в номер, и вдруг Ваня увидел атласное покрывало в розовый цветочек, изящную мебель на гнутых ножках и тяжёлые бархатные шторы — красные, как кровь. И две колоссальные вазы с охапками белых роз, симметрично стоящие у окна. Одуряюще пахло восточными благовониями.

— Что это? — потрясённо спросил Ваня, разглядывая будуарную роскошь сьюта.

— Отель. Гей-френдли, между прочим. Смотри, — Саша эффектным жестом распахнул шторы, за которыми пряталось не окно, а необъятных размеров круглая ванна, стоящая на подиуме в стеклянном эркере. Семнадцатый этаж, вид на море.

Ваня увидел и бутыль шампанского в блестящем ведре, и столик на колёсах, сервированный фруктами и толстыми, — однозначно гей-френдли, — золотыми свечами. Ваня и не подозревал в Саше такие романтические наклонности.

— Ты подготовился, будто девственницу собрался совращать.

— Тебе не нравится! — Саша в сердцах бросил на диван дорожную сумку.

Ваня взглянул на Сашу. Действительно, загорел и чуть прибавил в весе. Налитые поцелуями губы. Это всё ерунда: цветочки и резьба по мебели. Он подготовился, как мог — хотел сделать Ване красиво. Немного не учёл, что Ваня взрослый мужик, а не романтичная барышня, так ведь и опыта соблазнения мужиков у Саши нет. Пользуется прежними наработками. Ваня подошёл ближе:

— Такое у меня впервые в жизни. Я просто не привык, что за мной ухаживают с цветами и шампанским.

— Мы можем переехать. Любой отель на твой вкус.

— Нормально, мы остаёмся. Но если есть ещё какие-нибудь сюрпризы типа торта с шоколадными фигурками, то выкладывай прямо сейчас.

Ему показалось, что Саша смутился:

— Я не знал, какой лучше, поэтому взял разные… — и вывалил на весёленькое покрывало разномастные тюбики, флаконы и упаковки. Иван, едва взглянув, выбрал и бросил Саше флакон:

— Уверен, «Анал ультра-глайд» подойдёт. Резинки — на твой вкус.

Саша ловко поймал флакон одной рукой и сказал, блестя чёрными глазами:

— Тогда быстро в душ и ко мне.

— Без ванны, свечей и фруктов? — Иван оглянулся на белую махину.

— Без. Только анальное скольжение. Сегодня всё для тебя, милый.

   В пышную постель, заваленную шёлковыми подушками всех размеров, Саша Ваню не пустил. Уложил на толстый белый ковер и склонился над ним —  горячий, возбуждённый. Жарко терзал губы и вжимался бёдрами, нечаянно совершая великие чувственные открытия. Ваня выгнулся навстречу, но Саша уже спустился к груди, затейливо обрабатывая соски. Осознавая, что Саша использует свой гетеросексуальный опыт, и чувствуя себя немного неуютно, Ваня всё равно наслаждался каждым прикосновением, каждым поцелуем. А когда Саша скользнул вниз, вбирая головку мягко и естественно, пристраивая пальцы к правильному месту, Ваня застонал и замер в ожидании. Невесомо-бережные поглаживания заставляли дрожать от нетерпения, но в том, чтобы отдаваться человеку, впервые познающему мужчину, был непередаваемо острый кайф. И Ваня терпел, позволяя себя познавать. Впустил чуткие пальцы, прохладные от ультра-глайда, и дождался, пока Саша найдёт то, что искал. Старался контролировать своё возбуждение, хотя оно давно перешло в неуправляемую стадию. Вскинул бёдра и попросил бессвязно:

— Саш… Ну, Саш…

Саша вошёл плавно и мощно, сразу же начиная двигаться в умопомрачительном ритме. Внутри Вани включился обратный отсчёт: десять секунд. Постижение божественного замысла. <i>Девять.</i> Мгновения волшебной неуязвимости бытия. Саша спросил:

— Я всё правильно делаю? Тебе хорошо? — <i>восемь.</i>

— Можно сильнее… — <i>семь.</i>

— Сильнее? Так? Значит, любишь посильнее? Так достаточно? — <i>шесть.</i>

— Ещё, Саша… Ещё! — <i>пять.</i>