Свободное падение - Миллер Лорен - Страница 54

Я хотела сказать какую-нибудь банальную приветственную фразу, но поймала на себе взгляд Гриффина. Его рот был слегка приоткрыт.

– Прошу прощения, – сказал он, прерывая одну из женщин.

Наверное, если бы они не расступились, он бы просто их отодвинул. Головы удивленных женщин сразу повернулись в мою сторону.

– Вы знали мою маму, – промямлила я. И куда только делась недавняя уверенность? – Ее имя – Ави…

– Так вы ее дочь, – произнес Гриффин. Из его горла вырвался звук, похожий на смешок, только этот звук был резче. – Конечно, – продолжал Гриффин. – Мне на мгновение показалось… Нет, этого просто не могло быть. – Он посмотрел сквозь меня, потом снова остановил взгляд на моем лице. – А ваша мама тоже здесь?

В его голосе было столько надежды, что комок застрял у меня в горле. Я не стала ничего рассказывать и лишь покачала головой.

– Рори необходимо с вами поговорить, – сказал Норт.

Похоже, Гриффин только сейчас заметил Норта.

– Гэвин Уэст, – сказал он, называя свое вымышленное имя.

Мы с Нортом условились, что он не будет называть меня Джессикой.

Они обменялись рукопожатием, однако Гриффин безотрывно смотрел на меня. Его улыбка была доброй, но глаза стали еще грустнее. В них появилась тоска.

– Рори, а раньше мы с вами встречались? Я помню ваше лицо. И голос ваш мне знаком. И ваше имя.

– Мы встречались на тэдемском бале-маскараде. На балконе.

– Вы были в маске павлина? – спросил Гриффин.

Я кивнула.

– Рад видеть вас снова, Рори.

– И я тоже рада.

Нервное напряжение мешало мне улыбнуться. Гриффин это заметил. Он мельком взглянул на Норта, затем снова повернулся ко мне.

– Во дворе шумновато. Давайте поговорим внутри здания, – предложил он.

Вслед за Гриффином мы вошли в боковую дверь и оказались возле небольшого библиотечного кафе. Оно не работало. Стулья были убраны с пола и опрокинуты на столы. Вход загораживала запрещающая табличка. Гриффин спокойно отставил ее, прошел в зал и снял с ближайшего столика два стула.

– Я подожду там, – сказал Норт и пошел к диванчику у лестницы.

Гриффин смотрел на меня с любопытством. Было в его взгляде еще нечто, похожее на замешательство. Или смущение. Я теряла время. Надо что-то говорить, пока здесь не появилась охрана. «Пожалуйста, сделай так, чтобы я не испортила эту встречу», – мысленно молила я. С чего начинать? Если я с первых слов огорошу Гриффина своим открытием, он может захлопнуться, и наш разговор закончится ничем. Но и времени на долгие прелюдии у меня тоже не оставалось. В восемь ему выступать, а сейчас уже двадцать пять минут восьмого.

– Спасибо, что согласились поговорить со мной, – начала я. – У меня… множество вопросов, и никто не может мне на них ответить.

– А ваша мама? – спросил Гриффин и, словно догадавшись, добавил: – Наверное, с ней что-то случилось.

В его фразе не было вопросительной интонации. Неужели он все знает?

– Случилось, – тихо сказала я. – Она умерла в тот день, когда я родилась.

Гриффин закрыл лицо руками и некоторое время так сидел. Когда он убрал ладони, мне показалось, будто он постарел лет на десять. В уголках глаз появились морщины. Такие морщины обычно бывают у тех, кто много улыбается. Какая грустная ирония.

– А ваш отец?

Я пристально смотрела на Гриффина. Он пытался сейчас понять, много ли я знаю? Или действительно не знал, что я его дочь?

– Мой отец? – переспросила я.

– Да. Надеюсь, с ним все в порядке? Полагаю, это он вас вырастил?

Гриффину было неуютно. Возможно, почувствовал, что мы вступаем на зыбкую почву.

– Своего настоящего отца я никогда не видела.

Мне показалось, что мои слова совсем не удивили Гриффина. В его глазах даже мелькнуло облегчение. Выходит, он знал и теперь пытался понять, знаю ли я. Я скрипнула зубами. Если я рассержусь на него, это не поможет. Он начнет защищаться и тогда точно захлопнется.

– Вам ведь скоро выступать с речью, – сказала я, стараясь говорить с максимальной непринужденностью. – Я не хочу отнимать у вас время. Просто я надеялась услышать от вас, чту произошло у вас с моей мамой.

Гриффин вздохнул:

– Я не говорил о вашей… о твоей маме лет пятнадцать. – Он потрогал узел галстука. – Нет, даже больше. С тех пор, как она уехала.

Гриффин достал из кармана свой унисмарт – золотистую коробочку размером со спичечный коробок. «Джемини голд». Он коснулся дисплея, и тот осветился. Часы показывали тридцать пять минут восьмого.

– Без четверти восемь я должен буду уйти. Надо подготовиться к выступлению. За десять минут многого не скажешь, но я все-таки постараюсь.

Гриффин прицепил унисмарт к металлическому браслету на руке, потом запустил пальцы в волосы. У нас с ним были одинаковые темно-каштановые волосы. Настолько темные, что казались черными. Единственное отличие: у меня они слегка вились. У отца волосы были соломенного цвета, тронутые сединой. У Гриффина я не заметила ни одной седой прядки.

– С твоей мамой мы познакомились в Тэдеме, – начал он, и впервые за все это время у него загорелись глаза. – Я влюбился в нее с первого взгляда. В первый день занятий у нас был практикум. Наши места оказались рядом. Тогда еще не было кабинок. Обычные столы с разъемами для подключения ноутбуков. Твоей маме никак не удавалось подключить свой ноутбук к учебной сети. Практикум вел капризный, вспыльчивый старикан – некий мистер Сиглер. Он запросто мог наорать, поэтому Авиана боялась обращаться к нему за помощью. Я помог ей подключиться и за считаные секунды влюбился в нее по уши.

Я отлично понимала мамино состояние. В свой первый день я чувствовала себя не лучше. Потом мысленно представила совсем еще молодого Гриффина. Обаятельного, уверенного. Начало их знакомства было таким простым и таким многообещающим. Их отношения могли развиваться по множеству счастливых сценариев. А в результате… в результате мы с Гриффином сидели в пустом кафе, и разговор он вел в прошедшем времени.

– Сам не понимаю, как я запал на Авиану. Ей должны были бы нравиться парни поумнее меня. С моим ай-кью меня вообще не приняли бы в Тэдем, если бы моя семья не пустила в ход все имевшиеся связи. – Его глаза потемнели. – Моим родителям никогда не нравилась Авиана. Мой отчим ее просто ненавидел.

– Почему?

– Она была… иной. Она не принимала участия в общей игре.

– В какой игре?

– В амбициозной игре за первенство, – пояснил Гриффин. – Уверен, эта игра продолжается в Тэдеме и сейчас. Стремление получить высшие баллы, снискать расположение преподавателей. Все эти стимулы, бесконечная конкуренция. Авиане было плевать и на оценки, и на рейтинги. Но как бы то ни было, а прощальную речь на выпускной церемонии поручили произносить ей.

– Ничего не понимаю. Маму исключили из Тэдема. Как тогда она могла…

– Исключили? Авиану? – засмеялся Гриффин. – Да она была у нас гордостью кампуса. Кто тебе такое сказал?

– Я видела документ об ее исключении. Он был в ее истории болезни.

– Мне незачем тебя обманывать. Говорю тебе: никто Авиану не исключал. Она сдала выпускные экзамены, а потом сбежала.

– Почему?

– Не торопи, доберусь и до этого. Сначала расскажу, против чего она восстала. Конечно, это не оправдывает ее действий, но я знаю: случившееся сильно подействовало на нее. Хотя она и старалась не подавать виду.

– Это из-за вашей семьи? – догадалась я.

Гриффин кивнул:

– Мои родители ее терпеть не могли. И чем ближе становились наши отношения, тем бульшую агрессию это вызывало у моей матери и отчима. Они угрожали, что лишат меня денег, которые я должен был получить после достижения совершеннолетия. Говорили, что не станут оплачивать мою учебу в университете. Словом, целый букет угроз. Мне было ровным счетом плевать на их угрозы. В те дни я не думал ни о какой карьере. Я сделал Авиане предложение. А отчиму сказал, что мои деньги он может взять себе и подавиться ими.

– Значит, вы были помолвлены с моей мамой?