Ковчег Спасения - Рейнольдс Аластер - Страница 20

Глава 5

У кометы не было названия. Когда-то ее классифицировали и занесли в каталог. Но никто не вписал ее в память живых людей. И, разумеется, в общедоступных базах данных не было никакой информации, имеющей к ней отношение. Даже транспондеры никогда не прикреплялись к ее поверхности, и скайджеки не вгрызались в ее ядро, чтобы взять образцы пород. Это была во всех отношениях ничем не примечательная комета — одно из миллиардов холодных космических тел, которые движутся по стационарным орбитам вокруг Эпсилона Эридана. Основную их часть ничто не тревожило с того момента, как система возникла. Лишь изредка отголоски возмущений, сотрясавших более крупные планеты, могли вырвать несколько комет из этого роя, заставив их падать на солнце. Подавляющее большинство комет ждет одно будущее: двигаться по прежним орбитам вокруг Эпсилон Эридана, пока звезда не начнет разбухать. До этого времени они будут пребывать в покое, невыносимо холодные и безмолвные.

По сравнению с другими кометами роя, эту можно было считать крупной, хотя ее размеры не представляли собой ничего экстраординарного: нашелся бы, по меньшей мере, миллион более крупных. Она представляла собой замороженный шар темного льда диаметром двадцать километров — не слишком плотная меренга из метана, монооксида углерода, азота и кислорода с примесью силикатов, похожих на сажу углеводородов и несколькими сверкающими прожилками пурпурных и изумрудных органических макромолекул. Несколько миллионов лет назад, когда галактика была моложе и немного спокойней, они кристаллизовались, образовав красивые переливающиеся разломы. Остальная часть кометы казалась слепленной из непроглядного мрака. Свет Эпсилон Эридана с трудом добирался до нее за тридцать часов, и солнце системы казалось не намного менее далеким, чем самые яркие звезды.

Но однажды пришли люди.

Они прибыли на своих темных звездолетах. Из трюмов эскадры высыпались трансформирующие роботы. Они покрыли комету слоем прозрачного пластика, выпуская его, точно потоки пенистой слюны. Пластик придал комете прочность, которой она прежде была лишена, но посторонний наблюдатель не заметил бы никаких изменений. Отраженные лучи радаров и спектроскопических сканеров могли заподозрить неладное, но эти отклонения не превышали обычной погрешности измерительных приборов, которыми пользовались Демархисты.

Облачив комету в пластиковую оболочку, люди приступили к уменьшению скорости ее вращения. Ионные ракеты, умело распределенные по поверхности, начали понемногу гасить угловое перемещение. Наконец, уменьшив вращение кометы до такой степени, чтобы это не вызвало подозрений, ракеты заглушили двигатели, и установки были убраны с поверхности.

Тем временем люди уже пробрались в ядро кометы. Они выдолбили ее изнутри, превратив восемьдесят процентов ее общего объема в тонкий, но твердый панцирь, который служил подкладкой для пластиковой оболочки. Полость имела диаметр пятнадцать километров и почти идеальную сферическую форму. Замаскированные шахты открывались прямо в космос и были достаточно широкими, чтобы через них мог пройти средний звездолет — при условии достаточного мастерства пилотов. Внутреннюю поверхность облепили доки для стоянки и ремонта кораблей, а мелкую расчетную сетку жилых капсул тут и там прорывали криоарифметические установки — приземистые черные купола, похожие на кучки вулканического пепла. Огромные сооружения — квантовые рефрижераторы — извлекали энергию из окружающего пространства посредством компутационного охлаждения.

Клавейн столько раз пролетал по этой шахте, что уже не тревожился, когда на очередном извиве приходилось резко менять курс, чтобы не столкнуться с вращающимся панцирем кометы. По крайней мере, он так себе говорил. Но на самом деле он не мог спокойно дышать, пока не оказывался в безопасности, снаружи или внутри. Все это слишком напоминало бросок под опускающуюся крепостную решетку, когда щель становится все уже, и в нее надо успеть проскочить. На таком крупном корабле, как «Ночная Тень», условия маневрирования становились просто зверскими.

Он доверил эту операцию бортовым компьютерам «Ночной тени», которые прекрасно знали, что должно быть сделано. Проход корабля через шахту был именно такой задачей, с которой машины справлялись лучше, чем люди — даже если эти люди были Объединившимися.

Наконец, все закончилось. Они были внутри. У Клавейна до тошноты закружилась голова — не в первый раз. Рукотворный панцирь недолго оставался пустым. Его полость вскоре заполнили устройства, пребывающие в постоянном движении. Казалось, туда поместили гигантский часовой механизм из торопливых шестеренок. Больше всего это напоминало фантастически сложную армиллярную сферу. [14]

Клавейн снова смотрел на цитадель его народа — Материнское Гнездо.

Оболочка состоит из пяти слоев. Четыре внешних предназначены для создания искусственной гравитации с разницей в половину «g». Каждый слой состоит из трех колец приблизительно одинакового диаметра, их плоскости повернуты под углом шестьдесят градусов относительно друг друга. В двух точках пересечения кольца «врастают» в объемные шестиугольники. Эти шестиугольные узлы играют роль и разделителей, и направляющих: кольца проходят сквозь них, и магнитные поля не позволяют слоям соприкасаться. Сами кольца — темные, усеяны мириадами крошечных «окошек», — помимо всего прочего, создают освещение.

Диаметр внешней тройки колец составлял десять километров. Этот пояс создавал поле тяготения в два «g». Следующий, меньшего диаметра, отделенный километром пустого пространства — полтора «g». Еще через километр находился третий, имитировавший гравитацию в один «g». Внутри находился самый просторный и густонаселенный уровень пространства — основную часть времени Объединившиеся проводили здесь. И наконец, в самом центре уютно расположилась последняя тройка, с притяжением в половину «g», которая, в свою очередь, заключала в себе прозрачную сферу с нулевой гравитацией, которая не вращалась. Этот пузырь диаметром три километра был наполнен живыми растениями, лампами солнечного света и полузамкнутыми «нишами» с разнообразным микроклиматом. Здесь играли дети, старые Объединившиеся приходили сюда умирать. И именно здесь чаще всего находилась Фелка.

«Ночная Тень» притормозила у внешнего пояса и подошла к причалу. С внутренних уровней уже прибыла техническая группа. Потом Клавейн почувствовал, как корабль тряхнуло — это буксиры пристыковались к корпусу. Когда экипаж покинет судно, «Ночную тень» оттащат к докам, которые лепятся на поверхности. Там уже стояло множество кораблей. Их вытянутые черные тела, поражающие разнообразием форм, были втиснуты в лабиринт опорных устройств и ремонтных систем. Большинство было значительно мельче, чем корабль Клавейна — и ни одно не превосходило «Ночную Тень».

Клавейн, как обычно, чувствовал напряжение и неловкость — словно оставлял недоделанную работу. Прошло много лет, прежде чем он понял, откуда взялось это ощущение. Сходя с корабля, Объединившиеся не говорили друг другу ни слова — несмотря на то, что провели вместе не один месяц, вместе выполняли миссию и не раз преодолевали опасность.

Робот-перевозчик — вертикальный ящик с огромными окнами, укрепленный на прямоугольной базе с реактивными и турбовинтовыми двигателями — подобрал Клавейна у одного из шлюзов. Шагая на платформу, он заметил, как от соседнего шлюза отстыковался другой перевозчик, более габаритный. В нем сидели Ремонтуа, еще двое Объединившихся и гиперсвин с корабля Демархистов. С такого расстояния пленника, ссутулившегося и покорного, можно было принять за человека. В какой-то момент Клавейн подумал, что человека-свинью успешно Присоединили, и тут заметил смирительный обруч, который поблескивал у него на голове.

По пути в Материнское Гнездо гиперсвина протралили, но так и не обнаружили ничего особенного. Основная часть его воспоминаний пленника была надежно заблокированы — и не тем способом, каким работали Конджойнеры. Это были грубые технологии черного рынка, которыми часто пользовались подпольные криминальные структуры Города Бездны. Обычно такими методами скрывали компрометирующие воспоминания, до которых могли добраться всякого рода приспособления из арсенала Феррисвильской полиции — «музыкальные шкатулки», косилки, «стиратели» и «пробойники». Клавейн не сомневался: техники допроса, которые доступны в Материнском Гнезде, смогут разблокировать сознание гиперсвина. Пока же удалось установить немногое: им попалась «шестерка», что у пленника склонность к насилию, и он, скорее всего, входит в какую-нибудь из многочисленных «свиных» банд, которые орудуют на Йеллоустоуне и Ржавом Ободе. Ясно, что он успел натворить дел, если Демархисты его арестовали — хотя для свиней это вряд ли было чем-то из ряда вон выходящим.