Космический Апокалипсис - Рейнольдс Аластер - Страница 64

Звуки органа стали громче, когда Силвест и Жирардо вступили в храм. Его яйцеобразный купол украшали пластины тщательно обработанного цветного стекла, похожие на огромные цветочные лепестки.

Они чудесным образом уцелели, несмотря на предательски медленное воздействие времени и силы тяжести. Проникавший сквозь них свет, казалось, пронизывал весь храм успокоительным розовым сиянием. Центральную часть огромного зала занимало высокое основание шпиля, поднимавшегося над храмом. Оно было высоким и могучим, как ствол секвойи. Временные сиденья для сотни наиболее знатных жителей Кювье веером расходились от одной стороны этого гигантского ствола. Силвест обвел взглядом зрителей, треть которых ему была хорошо известна, а процентов десять составляли его личные друзья и соратники. Зрители по большей части были одеты в тяжелые зимние одежды, подбитые мехами. Силвест узнал Жанекина с его серебристо-белой козлиной бородкой и белыми волосами, водопадом сбегающими с боков почти лысого черепа. Он стал еще больше похож на старую обезьяну. Некоторые из птиц Жанекина тоже присутствовали в зале — их выпустили из дюжины бамбуковых клеток. Силвесту пришлось признать, что Жанекин вывел точные копии павлинов, вплоть до гребешков на головах и ярких бирюзовых плюмажей. Их создали из цыплят путем сложнейших манипуляций с генами. Аудитория, которая была почти не знакома с работой Жанекина, громко аплодировала. Жанекин же краснел, будто кровь выступала на снегу, и готов был от смущения навсегда исчезнуть в своей широкой меховой парке.

Жирардо и Силвест подошли к прочному столу, на который было направлено внимание всей аудитории. Стол был древний — вырезанный на нем орел и латинские надписи восходили к временам первых американских поселенцев на Йеллоустоне. На углах виднелись сколы. На столе стоял мореного красного дерева ящик с крышкой, застегнутой золотыми изящными замками старинной работы.

Позади стола скромно стояла женщина, одетая в сине-белое вечернее платье. Застежка на платье представляла собой сложную комбинацию двойного герба — Ресургем-Сити и Преобразователей — с эмблемой миксмастеров: две руки, Держащих «кошкину колыбель» ДНК. Женщина, как это было хорошо известно Силвесту, не была настоящим миксмастером. Миксмастеры были гильдией стоноровских биоинженеров и генетиков, и никто из них не участвовал в экспедиции на Ресургем. Однако их символ, который сюда был привезен, выражал веру в науки, связанные с изучением Жизни: генную инженерию, хирургию и терапию.

Неулыбчивое лицо женщины в розовом свете казалось застывшим. Волосы были собраны в пучок, пронзенный двумя шприцами.

— Я — Ординатор Мессинджер, — сказала она голосом, разнесшимся по всему залу. — Я облечена властью, данной мне Ресургемским Экспедиционным Советом, совершать браки между жителями этого поселения в том случае, если такие союзы не входят в конфликт с генетическими правилами колонии.

Ординатор открыла сундучок красного дерева. Там лежал переплетенный в кожу предмет, размером с Библию. Женщина вынула его, а затем раскрыла, причем раздался треск сухой кожи. Открывшиеся поверхности имели матово-серый цвет, похожий на цвет сланца, смоченного водой. На поверхностях виднелись следы каких-то микрокристаллических образований.

— Положите ладони на ближайшую к вам страницу, джентльмены.

Оба положили руки на ближайшую поверхность. Последовала флюоресцентная вспышка, что означало — книга приняла отпечатки их ладоней. Затем раздался звонок — биопсия сделана. Когда операция кончилась, Мессинджер взяла книгу и приложила к ней свою ладонь.

Затем Ординатор попросила Жирардо перед лицом присутствующих объявить, кто он таков. Силвест видел, как по лицам зрителей пробежали легкие улыбки. В этом зрелище было нечто абсурдное, хотя Жирардо всячески старался вести себя как ни в чем не бывало.

Затем такая же просьба была обращена к Силвесту.

— Я — Дэниел Кэлвин Лорин Силвест, — начал он, воспользовавшись той формой своего имени, которой пользовался так редко, что пришлось поднапрячься, чтобы не ошибиться. — Единственный биологический сын Розали Сютейн и Кэлвина Силвеста, родившийся в Чазм-Сити на Йеллоустоне. Я родился 17 января 125 стандартного года после второго заселения Йеллоустона. Мой календарный возраст 215 лет, если же считать с учетом специальных медицинских процедур, то физический возраст 60 лет по шкале Шарова.

— Каковы известные вам ваши реализации?

— Насколько мне известно, я реализован лишь в одном воплощении, в той биологической форме, которая делает это заявление.

— Тем самым вы подтверждаете, что вам не известны ваши реализации в виде записей альфа-уровня либо иных тьюринговых симулякров, как в этой, так и в иных солнечных системах?

— Мне неизвестно о существовании таких объектов.

Мессинджер сделала в своей книге несколько пометок специальным стилосом. Точно такие же вопросы были заданы и Жирардо — стандартные параграфы церемонии Стонора. Со времен Восьмидесяти члены секты Стонора исключительно подозрительно относились к компьютерным моделям вообще и в частности к таким, которые несли в себе реализацию личностной души. Особенно им не нравилась возможность, что некая реализация личности — биологическая или иная — может заключать контракты, ничем не обязывающие другие реализации, в том числе брачный контракт.

— Все это документально подтверждено, — произнесла Мессинджер. — Невесте разрешается подойти.

В розовом свете возникла Паскаль. Ее сопровождали две женщины, закутанные в мантильи цвета пепла, множество камер-антигравов, личных телохранителей, в том числе механических ос, а также бесчисленные оптические иллюзии — цветы с капельками росы на лепестках, бабочки, как бы лившиеся нескончаемым потоком по платью новобрачной. Это было искусство лучших мастеров-иллюзионистов Кювье.

Жирардо поднял толстые, как окорока, руки и поманил дочь к себе.

— Ты прелестна, — шепнул он ей.

То, что видел Силвест, было красотой, доведенной до компьютерного совершенства. Он знал, что Жирардо видит нечто иное — настоящее, мягкое, человечное. Как будто один из них видел живого лебедя, а другой — его хрустальную фигурку.