Майами - Бут Пат - Страница 46

— Питер, дорогой, это чудесно. Какое половое извращение с твоей стороны явиться ко мне на вечеринку. И все-таки я догадываюсь, как это там у вас, писателей. Вы скорее согласитесь на дорожно-транспортное происшествие, чем останетесь сидеть перед пустым листом бумаги.

Питер Стайн улыбнулся ей в ответ. Мери Уитни была единственной персоной в мире, которая могла вызвать у него улыбку, говоря о писательском бессилии. Она была, конечно, права. Приемы казались ему тяжкой работой, вроде рытья канавы, особенно если их устраивали на Палм-Бич, где интеллектуалы были вымирающим видом. Но все же это лучше, чем одинокая борьба за обретение слов.

— Нонсенс, Мери, это исследование и поиск. За один единственный вечер можно набрать материала и тем на всю жизнь. Ты мой единственный вход в тайный мир женщин.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и она ответила ему тем же, в европейском стиле. Ее глаза сверкнули.

— Чушь, мой милый. Я не узнаю женщину, даже если она сядет мне на лицо. Вот мужчины другое, их я знаю, дорогой мой. А сейчас я скажу тебе кое-что бесплатно. Самое время сбить тебя с ног.

Снова он засмеялся, откинув назад суровое, красивое лицо и позволяя смеху выливаться из него, словно освежающей холодной воде из душа. Господи, ему было хорошо, когда он смеялся. Казинс прав. Это лучшее лекарство.

— Кто-нибудь есть на примете?

Она оглядела его с головы до ног. Он был невероятно привлекателен, но было в нем и еще гораздо большее, чем это. Он выглядел таким интересным. В наполненном народом холле ты знал, что все эти незначительные разговоры просто не вязались с Питером Стайном. Загар, твердое тело под доисторическим смокингом, проблески седины во всклокоченных волосах являлись прелюдией. Вскоре тебя уже завораживали хрупкие линии вокруг рта, ум в сверкающих карих глазах, привычка жестами подкреплять слова, подчеркивать их, стирать, строя из них крещендо, звучащее в твоих ушах.

— Я полагаю, что лучше меня никого и нет, — заявила Мери Уитни. Это была просто шутка.

— Но я слишком стар для тебя… и я не играю в теннис.

— Грубиян, тебе известен мой секрет. — Однако Питер кстати вспомнил об этом. Где же поклонник Иисуса? Он ведь показывал Родригес дом. Им бы лучше не удаляться далеко от дома в кусты. Она внимательно оглядела комнату. Нет, мальчик-бимбо отсутствовал. Мурашки замешательства взорвались на ледяной поверхности сердца Уитни. Проклятье! Может, ей совершить быстрый обход своих владений перед обедом и пресечь в зародыше что-либо скверное?

Она снова повернулась к Питеру.

— Как продвигаются «Грезы»?

Это было quid pro quo для теннисного броска.

Он поморщился.

— У меня бывали и более быстрые книги.

— Послушай, дорогой. Искусство как секс. Чем больше оно требует времени, тем лучше в итоге. Кстати о последнем. Я приготовила для тебя к обеду челн в страну грез. Криста Кенвуд. Ну, как насчет этого? Если уж это не благотворительность, то тогда я уж не знаю что.

Питер Стайн не смог удержать смущения, оно разлилось по его лицу. Имя Кристы Кенвуд было написано на его щеках.

Он быстро заговорил, скрывая свое замешательство.

— Криста Кенвуд, да. Я встречался однажды с ней. Модель. Актриса, — смог вымолвить он.

— Забросила все это ради модельного агентства. И, правда, довольно перспективно, — сказала Мери. Видение чека, который она только что согласилась подписать Кристе за Стива Питтса, Лайзу Родригес и их участие в рекламной кампании вспышкой проскочило в мозгу и грозило болью.

Питер не привык удивляться и вдвойне не привык, чтобы удивление оказывалось приятным. Книжная ярмарка была, казалось ему, только вчера, и он никогда не забывал про девушку, которая так глубоко поразила его. Он намеревался увидеть ее снова, однако на приеме его постоянно кто-то утаскивал в сторону, и когда он позже сделал попытку ее отыскать, то она уже ушла. В Ки-Уэсте, распятый на безжалостной дыбе своей книги, он часто думал о ней и о том, как бы увидеться с ней опять. Однако он совсем позабыл, как играть в эти игры со свиданиями, и все потенциальные телефонные разговоры, которые он вел с ней мысленно, звучали просто ужасно, когда он прикидывал, что скажет ей. Теперь судьба давала ему второй шанс. Она будет его пленницей, пожалуй, часа два. И если он не сконструирует ничего на будущее за это время, тогда ему пора удаляться в монастырь.

— Модельное агентство? — выдавил он наконец. — Я бы никогда не подумал, что она способна на это.

И это было так. Она показалась ему такой умницей. А модельное агентство, пусть даже процветающее, зазвучало немного разочаровывающе.

— Не нужно недооценивать Кристу Кенвуд, моя радость, — сказала Мери Уитни. От нее не укрылось его явное разочарование выбором Кристы, однако она абсолютно проглядела то возбуждение, которое бурлило теперь за его холодным экстерьером. — И действительно, отныне Уитни запомнит, что никогда нельзя недооценивать всякого, кто носит желтые штаны. Послушай, дорогой, мне нужно бежать, но я поймаю тебя за обедом. Ты сидишь за моим столом. Я подумала, что лучше сконцентрировать все нейроны в одном месте, чем рассеивать их повсюду тонким слоем.

Питер Стайн глядел ей вслед. Желтые штаны?! Боже, Мери становится с каждой минутой все более странной.

Однако в его сердце осталось странное чувство, когда он протянул руку и схватил проносимый мимо бокал шампанского. Может, это странное и непривычное чувство называлось «счастье»?

19

Криста сбросила туфли и понадеялась, что телефоны у Уитни не прослушиваются. Давай, Стив. Окажись дома. Включился автоответчик.

— Привет. Это Стив. Я могу быть тут. Могу не быть. Говорите что-нибудь после гудка. Если вы мне понравитесь, я вам отвечу, если нет, то нет. А если у вас хрупкое чувство самоуважения, успокаивайте себя мыслью, что меня не было дома. Однако, если я буду знать, что это ты, я непременно возьму трубку. Би-ип! — Он сам изобразил гудок.

— Это Криста, жопа, — сказала Криста. — Ты уже вернулся из Саутгемптона?

— Криста, дорогая, что такое? — моментально отозвался Стив.

— Стив, у меня самые невероятные новости. Я только что продала весь наш комплект Мери Уитни. Двухгодичная кампания по парфюмерии и шампуням и прочей дребедени, как ты это называешь. Мы получим мегабаксы! Жуткие деньги! Это три полных месяца съемок на местности с Лайзой. Можешь ли ты в это поверить?

— Серьезные деньги для пуделяжа?

— Ты участвуешь за миллион долларов.

— О-го! Это коттедж на Шелтер-Айленде.

— И это только начало, Стив. Наша первая сделка, и такая везуха. Мы можем доить это годами.

— Пока не увянет моя красота, — пошутил Стив.

— При такой добыче она не увянет. Ты можешь навещать Стива Хёфлина каждый год и дарить себе новое лицо на очередное Рождество.

— Боже, Криста, как тебе это удалось?

— Я сделала это, когда свела тебя и Лайзу вместе. Лучшая должна иметь лучших. За ценой дело не станет. Помнишь, я говорила тогда на пляже. Эй, послушай-ка одну вещь, Стив. Ты должен быть любезен с Мери. О'кей? Лижи ей задницу, чего бы это тебе ни стоило.

— Меня всего распирает от гордости, лютик ты мой ясный. Да за лимон я любому душу отдам. Я даже позволю Лайзе трахнуть меня. Кстати, как она там? Не слабо, как я подозреваю, если уж я получил такой кусочек?

— Господи, ты мне напомнил о ней. Она взяла Роба Санда, тренера Мери по теннису, чтобы осмотреть участок. Я надеюсь на Бога, что она не станет к нему приставать.

— А он самец?

— Точно так. Но я думаю, что все будет в порядке. Он очень религиозный.

— Да, а Лайза такая невзрачная.

— Ну ладно, Стив. Звоню я ведь тебе с приятной новостью. Правда, тебе Роб действительно понравится. Он невероятно красив. Может стать моделью экстракласса. Я старалась уговорить его на контракт, но, видимо, он решил, что я белый работорговец или что-то вроде этого. Я постоянно забываю, что это Флорида, а мне Нью-Йорк.