Падение - Рейб Джейн - Страница 19

Они с Мэлдредом сидели возле небольшого костра, достаточно близко, чтобы видеть монеты, которые считали. Несун наблюдал за ними и лишь время от времени отвлекался, чтобы повернуть вертел, на котором жарилось мясо, а потом вновь подсаживался к друзьям, проверяя, не попытаются ли его обсчитать. До этого кобольд так же строго следил за дележом провизии, опасаясь, что его обманут. Рикали неподалеку примеряла одно платье за другим – при дележе товаров, которые были в фургонах, она набрала себе кучу одежды – и тщетно пыталась привлечь внимание Дамона.

– Вот так – правильно, – сообщил Мэлдред, когда монеты были разделены на четыре части и сложены в четыре кожаных мешочка, два из которых были явно больше, чем другие. Один из больших мешочков Мэл отдал Дамону, второй подвесил к своему поясу. – Все поделили. И пищу, и деньги.

– И выпивку, – добавил Дамон, отвлекаясь от своих мрачных мыслей. Он потянулся к кувшину с крепким напитком, который стоял в нескольких шагах, и надолго приложился к горлышку. – Замечательную выпивку!

– И новую одежду, дорогой друг, – подхватил Мэлдред. Он сменил свои кожаные штаны и рубаху на более легкую одежду – штаны и тунику лилейно-белого цвета. В фургонах нашлось не так много вещей, которые бы подошли силачу: две смены белья, еще одна рубаха, запасная, и плащ длиной чуть ниже колен. Хоть Мэл и был всего на несколько дюймов выше Дамона, но в плечах и груди шире, а его руки и ноги были слишком велики почти для всех рукавов и штанин.

У Дамона выбор был шире, но он подобрал себе одежду темных тонов, которая особенно шла к его подтянутой, стройной фигуре и удачно сочеталась с загорелой кожей и темными волосами. Рикали настояла, чтобы он взял себе еще и золотую цепь, и теперь, отражаясь в металле, по его груди танцевали блики костра.

Несуну могла подойти только детская одежда, и теперь кобольд щеголял в одежках небесно-голубого цвета с вышивкой из птичек и грибочков. К счастью, он смог подыскать еще и плащ с капюшоном цвета древесного угля, явно рассчитанный на кендера. Кобольд клялся, что поскольку он цивилизованное существо, то просто обязан носить плащ, как бы жарко в нем ни было. Впрочем, другие существа его расы совершенно не интересовались одеждой, и всем было ясно, что Несун просто пытается скрыть, что принадлежит к роду кобольдов. Он же оправдывался, что просто хочет подобрать соответствующее одеяние и что ему вовсе не улыбается приехать в большой город в голубом костюмчике с детской вышивкой.

Сейчас кобольд готовился воспользоваться своим новым приобретением – «стариковской трубкой», как он назвал его. Он погладил всклокоченную бороду, вырезанную из дерева, набил трубку и зашевелил пальцами, выпевая простенькое заклинание. Табак тут же затлел, и Несун, закусив мундштук, с наслаждением затянулся.

Рикали полагала, что ей при дележе досталось самое лучшее – куча сорочек, юбок, шарфов и всяких женских безделушек. Она возилась со своими обновками с тех пор, как они сделали привал, и примеряла вещи снова и снова, пританцовывая под только ей слышную музыку.

Те вещи, которые не соответствовали ее представлениям о моде, то есть практически все, что было в фургонах, продали в разбойничьем лагере. Дамон ловко повел торговлю, и они выручили больше, чем предполагал Мэлдред. Продав и все три фургона, они купили другой, высокий, крытый просмоленной парусиной, которая не пропускала влагу. Когда Дамон поинтересовался у Мэлдреда, чем ему не угодили фургоны торговцев, силач заявил, что этот фургон намного крепче и лучше подходит для поездки в долину Торадина, чем те, которые они продали. Лошади также были проданы – Мэл сказал, что для их нового средства передвижения достаточно оставить всего двух.

– Дорога, по которой ты собрался ехать, очень узкая, – сказал Дамон силачу.

– Я знаю, я пользовался ею прежде. Это мой любимый путь к долине. По нему не так легко проехать, а я это ценю. Широкие тракты тем и неудобны, что по ним шляется слишком много народу.

– Так ты скажешь мне, наконец, что мы собираемся найти в этой долине? Алмазы?

– Именно.

– Что же ты раньше молчал!

– Я думал, что ты любишь сюрпризы. – Мэлдред усмехнулся, покачав головой, и снял с вертела кусок мяса. – Это будет большая прибыль, напарник. Конечно, если у нас все получится. Но без тебя я даже и не пытался бы. – (В глазах Дамона зажглись огоньки, и трудно было сказать, блики ли это костра или любопытство.) – Думаю, вместе мы это дело провернем легко. Все, что мы должны делать… – Тут силач заметил, что Рикали прислушивается к их разговору, и наклонился ближе к Дамону. – Думаю, детали мы обсудим, когда доберемся, – Он понизил голос так, что Грозному Волку пришлось напрячься, чтобы расслышать следующие слова силача, – Несун делает все, что мы ему говорим, и пойдет за нами куда угодно, если мы прикажем. Но Рикали нам не нужна. С ее-то характером… Да она нам все дело провалит. Ты мне веришь?

– Как самому себе, – ответил Дамон. – Но пусть она узнает об этом в последний момент.

Силач поднялся, потянулся и запрокинул голову, вглядываясь в ночное небо. Увидев падающую звезду, он пальцем проследил ее полет и сказал:

– Я тоже доверяю тебе как самому себе, друг мой. Я никогда не говорил ничего подобного никому. Но за те четыре месяца, как ты присоединился к нашей компании, я привык думать о тебе как о брате.

Дамон снова потянулся к кувшину, приложился к горлышку и несколько мгновений жадно глотал крепкий напиток, потом сказал:

– У меня было не слишком много друзей, которым я мог бы доверять так, как тебе.

Мэлдред усмехнулся:

– Я могу прочитать твои мысли, друг мой. О чем ты думаешь? О Палине Маджере и таинственной Золотой Луне? – Силач прекратил смотреть на звезды и перевел взгляд на Дамона. – Я могу сказать, что путешествия в их компании и по их воле закалили твой характер, Дамоном Грозный Волк. И объяснили тебе истинное значение дружбы.

– Возможно, – согласился Грозный Волк, поднимая кувшин. – За дружбу! – Он снова припал к горлышку, а когда оторвался, увидел, что силач пристально смотрит на него. Дамон ответил ему немигающим взглядом и ровным голосом сказал: – Я много рассказывал тебе о своем прошлом. А сам о тебе не знаю почти ничего.