Прокаженный - Разумовский Феликс - Страница 38

— Разрешите, товарищ полковник?

— Располагайтесь, Тенгиз Русланович. — Хозяин кабинета кивнул и властно указал на место за столом, где уже собрались начальники всех прочих институтских отделов. — И больше не опаздывайте.

Тут же был и зам по науке. Неизвестно, как у других, а у майора он вызывал стойкое чувство отвращения. Возможно, из-за своей вечной небритости и коротких волосатых пальцев, все время елозящих по краю стола. Однако нельзя было не признать, что главный подручный шефа явно не дурак, к тому же с отлично подвешенным языком…

Речь шла о давно уже разрабатываемом объекте «Ш» — аспиранте Юрии Федоровиче Титове. За свои неполные двадцать девять лет он успел немало: получил вышку по статье 102 УК, сбежал, ухлопав конвойных, из зала суда, а теперь реально контролировал все криминальные структуры города. Палец зама нажал на кнопку пульта, и на экране появилось изображение стройного сухощавого человека с приятным, несколько узкоглазым лицом. Он не спеша вышел из ресторанных дверей, затем на секунду замер, будто к чему-то прислушиваясь, и тут же жутким по силе ударом снес полчерепа стоявшему неподалеку плотному мужчине с цепким, пронизывающим взглядом.

Спутник погибшего с похвальной быстротой выхватил из подмышечной кобуры ствол и, крикнув, судя по движению губ: «Стоять, руки на затылок!» — вдруг медленно упер дуло себе в лоб и надавил на спуск. Камера крупным планом показала лицо Титова, всматривающегося тяжелым взглядом в глаза самоубийце. В следующее мгновение он улыбнулся, причем настолько зловеще, что всем невольно стало не по себе…

Экран потемнел, однако ненадолго. Вскоре на нем опять появился Титов, он стоял на коленях с поднятыми руками на лестничной клетке. Двое крепких мужчин держали его на мушке, третий готовился уложить аспиранта лицом вниз и надеть наручники. Внезапно лица обоих стрелков перекосила гримаса, и они синхронно выстрелили друг другу в голову. В ту же секунду рука Титова с чудовищной силой вонзилась третьему в живот, на экране появились смазанные красные капли, кадр перекосился, мелькнуло оскаленное лицо аспиранта, и изображение пропало.

— Оператору он вырвал горло, — раздался голос зама по науке. — Совершенно очевидно наличие у объекта «Ш» исключительно сильной способности к внушению и определенного телепатического дара, а также возможности управлять своей энергетикой на уровне эфирного поля. — Он замолчал, кашлянул и пригладил пушистость на лысом черепе. — Вот информация в общих чертах.

— Спасибо, Григорий Павлович, вполне исчерпывающе. — Очкастый полковник сдержанно кивнул, выдержал паузу и продолжил: — Принято решение поставить способности объекта «Ш» на службу родине. Формально он вне закона, тут, как говорится, все средства хороши, то есть я хотел сказать, что цель в данном случае оправдывает средства. Главное, чтобы был реальный практический результат. Я понятно выразился?

Лица присутствующих были, как обычно, бесстрастны, и начальство подвело итог:

— Все соображения прошу в рабочем порядке не позднее послезавтра обсудить с Григорием Павловичем. — Полковник закурил и особым образом посмотрел на зама по науке. — Все, спасибо.

Уже в коридоре майор Кантария услышал мерзкий голос, от которого его передернуло:

— Тенгиз Русланович, подождите. — Зам по науке приблизился к нему и заглянул в глаза. — Мне показалось, что у вас уже имеются какие-то конкретные соображения, я не ошибаюсь? Думаю, нам есть о чем поговорить.

Стараясь скрыть изумление, Кантария двинулся за начальником — он знал, что тот «видит», но не подозревал, что до такой степени. Вот сволочь! Они вошли в кабину лифта, спустились на пару этажей и попали в уютное, но удивительно грязное лежбище зама по науке. Секретарши у него не было, на стене вместо календаря был приколот портрет Нострадамуса, в клетке весело заливалась пара канареек, а из красного угла по-доброму щурился запечатленный в чугуне Ильич.

Они сели. Один — раскованно, по-хозяйски, другой — не сгибая спины, на краешек стула.

— Ну-с, я весь внимание. — Волосатая лапа зама подперла плохо выбритую щеку, и на майора уставились немигающие, слегка косящие глаза. — Излагайте, излагайте.

В гляделки с начальством Кантария играть не стал, осторожно поерзав на стуле, он коротко вздохнул:

— Понимаете, этот аспирант существует не сам по себе, а в связи с определенным энергетическим центром, эгрегором то есть. Тот подпитывает его, дает определенные возможности, Титов же в свою очередь осуществляет обратную связь — заряжает эгрегор своей активностью на всех планах…

— Мне вообще-то известно, что такое эгрегор, молодой человек, — нетерпеливо прервал его заместитель. — Давайте по существу, время дорого. По крайней мере, мое.

Кантария с ненавистью глянул на профессорско-полковничью лысину, но остался в рамках.

— Так вот, если максимально ослабить влияние родного эгрегора, ну хотя бы путем энергетического вихря, и сразу же подключить сознание Титова к информационному полю нашего «черного отдела», то особо строптивиться он не будет. Ну, может быть, крыша у него слегка поедет, так ведь он все равно вне закона. — Майор замолчал и облизнул пересохшие губы. — Количество операторов, медитационный режим, все рабочие моменты можно уточнить. Это уже вопрос технический.

— Ладно, — зам неожиданно встал из-за стола, — диктум фактум, то есть, как говорили латиняне, сказано — сделано. Завтра утром жду от вас конкретику. Завтра утром…

И совершенно неожиданно для Кантарии похлопал его по плечу своей короткопалой лапой.

Утром Маша нежно поцеловала майора в губы.

— И все-то вы врете, больной, умирающие так не трахаются!

Сарычев улыбнулся. Ночью они действительно спали мало — как только тахта выдержала! И было им по-настоящему хорошо, как это бывает, когда женщина хочет, а мужчина может…

Часам к двенадцати пополудни Александр Степанович все же выбрался из койки и направился к себе, чтобы накормить хищников. Открыв дверь, он обнаружил, что держатся они молодцом — Лумумба задумчиво раскачивался на занавеске, а его «белый» брат сусликом стоял на задних лапах и пытался ухватить товарища розовой пастью за хвост. Накормив зверей, майор их вычесал, обласкал и принялся готовиться к переезду. Были сборы недолги — засунуть в машину боксерский мешок, положить чемодан с барахлишком и — можно двигать к арендодателю Капу за обещанными ключами от квартиры, где Царила сейчас неземная скорбь: лишь слезы и звучали прощальные, несколько занудные речи. Расстались на щемящей ноте, лучшими друзьями.

Выходные майор провел неплохо, очень даже, в Машиной обществе, а когда утром в понедельник она Ушла на службу, он достал куцый телефонный справочник с грозной надписью на обложке «Для служебного пользования» и для начала позвонил в Калининское ГАИ.

— Капитана Сысоева, — спросил он. Сарычеву ответили, что капитан Сысоев, которого он, честно говоря, и в глаза-то ни разу не видел, на выезде, и майор тут же набрал другой номер.

— Помощник дежурного старшина Кротов слушает, — лениво отозвались в трубке.

— Это капитан Сысоев, пашу на выезде. — Голос Сарычева был полон нахальства. — Подскажи, куда едем-то?

— В Анадырь, — без тени удивления отозвался помдеж, давно уже обнаруживший, что весь офицерский состав пропил мозги окончательно.

— Ну, будь здоров, — пожелал ему Сарычев и начал вращать телефонный диск по-новой.

— Здравствуйте, барышня. Из Анадыри. Беспокоит Калининское. Машинку установите, пожалуйста, — ласково пропел он и назвал номер черного «мерса-купе».

— Минуту. — В трубке было слышно, как ноготки забегали по клавишам клавиатуры, потом компьютер противно пискнул, и барышня с удивлением отозвалась: — Номер в банке данных отсутствует.

— Спасибо, милая, — тоже удивился Сарычев, несколько обескураженно хмыкнул и медленно положил трубку. — Ну и ни хрена ж себе! — буркнул в усы, покачал головой и пошел завтракать тем, что осталось от праздничного стола.