Аленький цветочек - Разумовский Феликс - Страница 91

Действительно, чем дальше от берега, тем больше на земле становилось рогов. Они были сложены на первый взгляд безо всякого порядка, и лишь затем становилось понятно, что порядок здесь очень даже был, но совершенно особый, понятный лишь нойдам – тем из них, кто до сих пор приносил жертвы духам и тем регулировал извечный ход жизни.

– Как здесь неуютно… – Звягинцев передёрнул плечами, зачем-то оглянулся, поставил палкой точку на мху. – Того гляди избушка на курьих ножках появится!

Он тоже непроизвольно понижал голос до шёпота, хотя был не из робкого десятка и к тому же потомственный атеист.

Иван привычным жестом тронул кобуру «Гюрзы» —не удержался, прихватил в дорожку. Древние были правы: хочешь мира, готовься к войне. Ствол, кстати, был не маркированный, сугубо «левый» – Гринберг, как обычно, по случаю прикупил в городе Климовске[107] . Буров промолчал, вздохнул и глубоко в душе пожалел, что не взял «Светлячка». Его не покидало чувство, что кто-то невидимый пристально смотрел ему в затылок.,

Скоро едва заметная тропинка пошла в гору, лес внезапно расступился и открыл вид на идеально круглую поляну, густо усеянную валунами и пирамидами-святилищами, искусно сложенными из оленьих рогов. В центре у векового обглоданного, временем сеида горел весёлый костерок. Эдик, расположившийся возле, не сводил мутных глаз с ведёрка, висевшего над огнём. Дымные языки лизали молитвенный камень, чёрное варево пёрло из посуды, распространяя ядрёный, безошибочно узнаваемый чифирный дух.

– Ну, жизнь… – обжигаясь и капая себе на штаны, Эдик снял ёмкость с огня, зачерпнул кружкой, дуя, поднёс к губам… и вдруг, вздрогнув всем телом, вылил дымящуюся жижу себе на куртку.

Увидел Скудина. Иван, тихо свирепея, взял его за ворот. Поднял. Встряхнул:

– Где терьер?

– Я те чё, Карацупа[108] при вашем кабсдохе? – Эдик издевательски скривился, не сводя тупого взгляда с курящегося ведра. – Сексует где-нибудь. Гон у него. И ваше, я здесь по делу. Буду регистрировать фирму «Рога и копыта». Вишь, сколько добра вокруг пропадает? Как всегда, на золоте сидим, а использовать…

– Кнопик! Ко мне! – отчаянно закричал Звягинцев. Он ждал, что в лучшем случае откуда-нибудь издали отзовётся слабенький визг, но, по счастью, ошибся. Пёсик выскочил на поляну стремглав и сразу бросился к хозяину, сходя с ума от радости, что тот наконец появился. Он был взъерошен, измаран в грязи и поджимал хвост. Он опять был явно напуган – и это при том, что все справочники по собакам приписывают терьерам удивительное бесстрашие!

– Насчет копыт это ты точно заметил. Скоро ими накроешься… – Скудин на весу передал Эдика Бурову, кажется, это у них уже входило в привычку. Как и последующее вытирание рук о штаны. – За срыв экспедиционного дня ответишь по всей строгости. Если доживешь.

Он не торопясь, под истошный крик генералёнка, залил чифирём костёр. Мрачно осмотрел закопчённый сеид, изгаженную поляну… Вздохнул.

– На месте духов, – сказал он, – я бы не простил. Буров и Лев Поликарпович молча с ним согласились. Быстро, стараясь поменьше оглядываться, вернулись на берег. Взяли на буксир Эдикову лодчонку, отчалили… Ровно застучал патентованный «Меркури». Остров начал постепенно уменьшаться в размерах. Из авианосца превратился в линкор, затем в крейсер, наконец в подводную лодку, та начала потихоньку погружаться…

«А может, пронесет, чем черти не шутят…» – Иван взглянул на кромку берега, с тоской подумал было о куреве, и в это время лодка вздрогнула, мерный стук «Меркури» оборвался. От наступившей тишины даже зазвенело в ушах.

– Налетели на что-то. Камень, или, может, коряга… – Глеб попробовал запустить мотор. Тщетно. Прищурившись, он быстро взглянул на Скудина:

– А впрочем… на этой глубине… Очень странно.

Иван не ответил. Он смотрел на небо, где начало происходить нечто малопонятное. Вопреки всем физическим и метеорологическим законам над Костяным вдруг неизвестно откуда возникли тучи. В кино, когда надо изобразить пришествие потусторонних сил, такие создают с помощью компьютерных спецэффектов. А тут всё происходило вживую! Вскипая, словно в адском котле, тучи стремительно разошлись вдоль всей линии горизонта, налились грозовой фиолетовой тяжестью и стали быстро затягивать небесную синеву. Путь их был отмечен сверканием молний и сплошной сиреневой стеной дождя.

– Пошла потеха! – Скудин схватился за вёсла, бешеным гребком взрезал всё ещё безмятежную поверхность озера. – Глеб, режь буксирный конец! Мотор на дно!

– Есть, командир, – откликнулся тот. Всё лишнее тут же отправилось на игрушки лопарским водяным духам, однако стихию это не умилостивило и не остановило. Она надвигалась со скоростью курьерского поезда. Потом налетела – и началось. Кто это сказал, что девятый вал бывает только на море?

«Упавший» с острова шквал мигом развёл волну – лихорадочно частую, с белыми барашками на гребнях. Лодку крутило, вертело, захлёстывало и несло куда-то в совершенно неведомом направлении – и берег, и все прочие ориентиры мгновенно скрылись из глаз. И всё это под ураганный рёв, лиловые сполохи молний и крупнокалиберный, яростно лупцующий ливень.

Скудин грёб с бешеной силой, уже не помышляя скоро добраться до берега – знать бы, где он, берег, – просто чтобы не позволить волнам залить лодочку окончательно. Глеб вычерпывал воду и негромко матерился. Он в своей жизни видел много всякого разного, в том числе и глупейшую смерть, постигавшую очень крутых людей буквально на ровном месте. Поэтому с некоторых пор он твердо уверовал: от судьбы не убежишь, а значит, любую опасность нужно встречать достойно и без суеты. У Эдика открылась морская болезнь в самой острой форме, от него не приходилось ждать никакой помощи, только следить, чтобы не вывалился за борт. Кудеяр косился на него одним глазом. Он где-то читал, будто в старину таких Эдиков при аналогичных обстоятельствах выбрасывали в воду. Ох, правильно делали… Звягинцев, потерявший очки, беспомощный и промокший, крепко прижимал к себе Кнопика. «Вот тебе и Му-му…»