Аленький цветочек - Разумовский Феликс - Страница 71

– Never mind![72] ..Сейчас активизируем нашу самонадувную моторную лодку…

Торопиться было вроде бы некуда, и преподобный Браун с братвой для начала занялись более важными делами: самоустанавливающимися утеплёнными палатками, разноцветными, словно боевая раскраска индейцев из племени делаваров (то бишь коренных американцев, как теперь принято говорить)…

Однако судьба не судила им пристойно и благочинно довершить начатое. С востока послышался чудовищный гул, по сравнению с которым звук двигателей «Геркулеса» сошёл бы за стрекот кузнечика. По глади озера побежала беспокойная рябь, столетние ели откликнулись мелкой дрожью ветвей, а Кнопик, заскулив, принялся срочно готовить окоп – даром, что ли, его дед по материнской линии был настоящим терьером![73]

Из-за леса выплыли в небо тяжёлые винтокрылые машины. У трёх покачивались под брюхом вагончики-бытовки, четвертый вертолёт транспортировал нечто отдалённо напоминающее контейнер со смертоносными кассетными бомбами.

– Holy shit![74] – Глаза у преподобного Брауна расширились от изумления, он захлопал по карманам в поисках фотоаппарата, оказавшегося, естественно, в нужный момент вовсе не под рукой. – Black Sharks! Alligator!!! Oh, goddam it all to Hell…[75]

Следом за вертолетами под душераздирающий рёв моторов, лязг траков и скрежетание металла по камням появилась четвёрка, танков. Запряжённые цугом, они тащили титанического размера волокушу, груженную стройматериалами. Сзади подскакивал на недоразглаженных танками ухабах новенький «ГАЗ-66» с фургоном-дизельгенератором.

– Oh fuck my mother twice! – Джозеф Браун замер на месте, сигарета выпала у него изо рта. – This is the "Black Eagleo himself[76] , мать его за ногу.

Всё его семейство – братья во Христе и Христова сестрёнка – дружно впало в некое подобие экстаза, словно им явился собственной персоной Спаситель. А пришествие всё продолжалось. Едва танки, угомонившись, застыли порыкивающими чудовищами, как раздалось завывание стада доисторических динозавров, и на водной глади в облаке брызг возник огромный, стремительно приближающийся блин. Озеро под ним, казалось, так и кипело.

– Ни хрена себе, – только и смог пролепетать Джозеф Браун. И замотал головой, словно отгоняя привидевшихся дьяволов со всеми их кознями:

– It's impossible!

– Impossible! Impossible![77] – подхватила братия. Видимо" так у них, на растленном Западе, в религиозной среде принято было реагировать на чудеса. А если серьёзно, подтянутые братки остро переживали, что нет возможности сфотографировать этот огромный, ощетинившийся самым современным вооружением ревущий блин – последнюю суперсекретную модель российского десантного экраноплана «Чёрный вихрь», способного на равных вести бой с эсминцем.

А «Вихрь» тем временем прошёлся по воде аки по суху, сбавил скорость, прытко выполз на берег и, отвечая своему назначению, выпустил из необъятного чрева десант – роту стройбатовцев с лопатами и пилами. Предводительствовал коими сущий дядька Черномор (или, учитывая географию, Беломор?..) – красномордый и мугноглазый, не проспавшийся после вчерашнего капитан.

– Становись, ёксель-моксель! – Он был небрит, зато по-командирски немногословен и строг. – Смирно! Равнение на дирижабль!

И тут с зависшего над землей «Аллигатора», перекрывая чудовищный шум, раздался громоподобный, как знамение Господне, голос:

– Здравствуйте, товарищи! Приказываю приступить к работам согласно утвержденного мною плана!

«Согласно утверждённого? Или утверждённому?..» – задумался над вечной филологической проблемой Кудеяр. Голос принадлежал Гринбергу.

– Ура! – задрав головы к небу, дружно отозвались стройбатовцы. Им было не до языковедческих тонкостей. Сказали «копай от меня и до следующего столба» – значит, надо копать…

И буквально через минуту на берегу озера закипела работа. Кто отцеплял и устанавливал вагончики-бытовки, кто зарывался в землю, кто пилил уже покрашенные, с загнутыми и торчащими гвоздями доски. Стук молотков, грохот кувалд, витиеватый мат командиров…

Семейство Брауна взирало на стройку века в молчаливом остолбенении. Шихман курил очередную сигару, едко усмехался – он-то видел в «Совдепии» и не такое. Особенно пока работал ассенизатором. Беллинг оставался убийственно спокоен. По сторонам не смотрел, ничему не удивлялся, занимался своими делами. «Как пить дать, тоже жил в Росии, – подумал Лев Поликарпович. – Нет, точно бывший наш. И вообще у них там, куда ни плюнь – если не по бабушке, так по дедушке – одесский еврей…»

В общем, лагерь россиян вырос на голом месте поистине с потрясающей скоростью. Уютное жильё, баня, открытая летняя кухня, сортир на четыре посадочных места (армейские умельцы прорезали очки в форме сердечек, получилось очень трогательно и романтично). Наступила завершающая фаза строительства. Командиры взводов во главе с похмельным капитаном отцепили от брюха «Аллигатора» загадочный контейнер, вертолет легко приземлился… и из него вышел Евгений Додикович Гринберг. В точности по знаменитому анекдоту, увенчанному фразой: «…И тут выхожу я во всём белом». Ну, не совсем во всём белом – так, в скромной полевой форме генерал-майора. Тем не менее, явление Додиковича народу эффект возымело охренительный. Так, наверное, выходил к своим «чудо-богатырям» полководец Суворов. Тоже, кстати, внешне достаточно неказистый и притом ещё старенький, но ведь шли же за ним и на Чёртов мост, и через заоблачные альпийские перевалы… А что? И пойдёшь, и полезешь ещё куда похуже, если тебе прожгут душу таким вот взглядом. Воистину фельдмаршальским, пронимающим до печёнок…

– Спасибо, ребятушки! – заорал полководец и опять же по-суворовски повёл рукой, Скудину даже показалось, что на глазу у него блеснула слеза. – Благодарное Отечество вас не забудет! Виват Россия! Ура! Вольно.

Подойдя к контейнеру, Гринберг резким движением сорвал пломбу:

– Товарищи офицеры, ко мне.

В его руках прямо из воздуха возникли блокнот и калькулятор: боевой генерал на глазах превратился в прожжённого завмага.