Аленький цветочек - Разумовский Феликс - Страница 52

Академик, тоже хорошо знавший Болдырева, понимающе улыбнулся. Он помнил и эту историю, и не только её. Скудин промолчал. Кадлец заинтересованно слушал.

– Всегда ходил с портфельчиком, – продолжал Звягинцев. – Старым, драненьким и тощим – один листок положить. А у нас ребята были всё молодые, вроде моих нынешних. И такое же хулиганьё. Мы в те времена лампами занимались, в углу комнаты большая коробка стояла, в неё горелые складывали… И вот какой-то шутник возьми да и набей этими самыми лампами Болдыреву портфель под завязку. Как потом выяснилось – поспорили, заметит он или не заметит…

– И как? – спросил Кадлец любопытно.

– А никак! Не заметил! Берёт свой портфель, раздутый, словно туда мяч футбольный засунули, и спокойно топает в проходную. А там охрана, которая и его самого, и портфель, естественно, помнит. «Постойте-ка, это у вас там что такое?» – «Как что? Ничего!» – «Откройте, пожалуйста». Он открывает. Немая сцена. Я вас попрошу – представьте на минуточку! В те-то времена!.. На. выходе из ГОИ с тремя десятками радиоламп! И что горелые – ещё поди разбери!.. – Лев Поликарпович повернулся к Кадлецу, потом к Скудину и, кажется, едва удержался, чтобы не ткнуть в этого последнего палкой:

– Так вы что думаете, Болдырева схватили-скрутили? Надели наручники? По полу размазали? Под суд отдали?.. Ни в коем случае! Спокойно во. всём разобрались и отпустили. Ещё извинились… за некоторых остолопов…

Скудин в первый раз подал голос:

– А начальника охраны как звали, не помните?

– Отчего не помнить. Кольцов Павел Андреевич. Совсем молодой офицер, помоложе вас был…

– Угу, – буркнул Скудин удовлетворённо. Кадлец тем временем провёл какие-то аналогии и обиделся:

– Не пойму, Лев Поликарпович, кого в данной ситуации вы называете остолопом? Или вы хотите сказать, вашему сотруднику кто-то из шалости привязал этот трансформатор, а он…

– Я ничего не хочу сказать! – отрезал, остановившись, начлаб. – Я хочу сказать, вы тут из мухи мамонта делаете! Они же молодые!.. Мальчишки… с девчонками…

– Вот именно, – кивнул Андрей Александрович. – Вам, вероятно, известно, сколько таких же мальчишек-компьютерщиков, как ваш Крайчик, причём не менее талантливых, по улицам ходит. Я знаю, сейчас это не в моде, но правильно было всё-таки сказано: незаменимых у нас нет. Подберём хорошего парнишку… толкового, порядочного… с безупречной характеристикой и анкетными данными… и пускай себе трудится. А этого Крайчика…

– Да? – Профессор прищурился и подался вперёд, опираясь на палку, – Вот у вас на даче яблоня мало яблок дала, так о чём думать – на дрова её! И скорей новую посадить, чтобы на следующий год… Господи! Её же вырастить надо! Вы-рас-тить!..

– Я уж вижу, кого вы там у себя вырастили…

– А я вижу, что вы талантливого парня за мальчишескую выходку в Сибирь готовы упечь! Чтобы только вам самому, не дай Бог, сверху фитиля не спустили!.. Вы думаете – начальники в институте главные люди? У кого зарплата побольше и кресло помягче, те и важнее?.. Мы с вами и Валентин Евгеньевич?.. Самые ценные кадры? Нет!!! Они!!! Вот эти Крайчики, Башкирцевы, Головкины!.. Это их исследования, их разработки! Идеи!.. Изобретения!.. Вам известно хоть, что Веня Крайчик ещё в двадцать два года…

– Валентин Евгеньевич, – воззвал к академику Кадлец, – вы слышите? По-моему, у господина профессора…

Но Льва Поликарповича было уже не остановить. Его палка взлетела-таки и воинственно нацелилась на заместителя по общим вопросам:

– Я вам не «господин»! И не смейте применять ко мне это ваше модное слово!.. Это они – господа! Потому что это они до седьмого пота работают! Они дома за футболом сидят – и тут у них озарения случаются! А мы – обслуживающий персонал! Это мы с вами всё делать должны, чтобы им лучше работалось! А не на Колыму из-за говённого трансформатора отправлять!!!

Директор постучал по столу крепким прокуренным ногтем. Все обернулись.

– Погодите бушевать, Лев Поликарпович, – примирительно сказал академик. – Никто никого в Сибирь пока не ссылает, мы просто все вместе раздумываем над ситуацией. И если я правильно схватываю вашу мысль, вы желаете нам сообщить, что действия Крайчика никакого враждебного или корыстного умысла не содержали?

– Никакого! – Профессор твердо выставил подбородок. – И вообще ничего, за что следовало его бросать на пол, заковывать в наручники и топтать сапогами!

– Что ж вы так, Иван Степанович? – улыбаясь одними глазами, спросил академик. – Сразу в наручники и сапогами топтать?..

Иван только вздохнул – неслышно и незаметно. Старая песня. Опричники, сатрапы, гестаповцы. Между прочим, на атомных станциях самый последний охранник доподлинно знает, где и какие кнопки надо нажать, чтобы устроить реактору эвтаназию[38] . Пока научные экспериментаторы его до буйного помешательства не довели. Если бы тогда у Марины в лаборатории такой «опричник» стоял… Успел бы, может, отреагировать…

Между тем Кадлец безошибочно уловил общее направление ветра.

– Вот именно, Валентин Евгеньевич! Очень верно подмечено. Я как раз собирался особо поговорить о наших охранниках. Да, они пресекли попытку похи… выноса оборудования. Но ведь Крайчик, по сути, уже миновал проходную! То есть налицо потеря бдительности у ваших, Иван Степанович, подчинённых. Если бы не счастливая случайность…

Скудин поневоле вспомнил фразу своего собственного шефа, высказанную очень давно и совсем по другому поводу. «Фитиль готов. Ищут жопу…»

– А кроме того, Валентин Евгеньевич, я много раз уже вам докладывал и, не обессудьте, ещё раз повторю: лично мне непонятно, почему в самом захудалом провинциальном аэропорту есть и просвечивание, и рамка, и ручные металлоискатели… и специально натасканные служебные собаки! А у нас проходная, как… как на фабрике мягкой игрушки! Я не спорю, и без соответствующего оборудования можно поддерживать порядок, но только если этим занимаются по-настоящему компетентные люди… Преданные Родине и своему делу…

Кудеяр вспомнил вершины гор, затянутые промозглым туманом. Рослые деревья, о чью древесину тупится стальной нож, их широкие перистые листья, размеренно капающие влагой… Окровавленные столбы на поляне и проволока, впившаяся в голые беспомощные тела… «Эники-беники ели вареники…» Укажи, считалочка, – на кого?..