Не входи в этот город - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 7

Я думал и думал, и все впустую. И не заметил, как к открытым воротам в несуществующей стене подошли двое. Я смотрел только на Город. Я заметил их уже в Городе.

Тайон и Тенхаль здорово вытянулись за неделю нашего отсутствия. Ох уж это эльфийское время. Я даже не сразу узнал их. А узнав, с воплем рванулся сквозь стену обратно. Только не это! Боги, Мертвые мои Боги, только не дети!

Я опоздал. Прежде, чем я успел добежать или хотя бы крикнуть, Тайон вынул из кармана монетку и небрежно бросил ее торговцу. Я хотел закричать: «Тайон, не бери!»

Поздно.

Тайон взял в руки купленный нож.

Повертел равнодушно, скомкал, как платок, и бросил.

Смятый нож даже не таял, он исчезал, как сгорающая тряпка, только не дымил и не обугливался. Он корчился и исчезал постепенно, А потом исчез совсем.

От того места, где только что был нож, потянулась странная рябь. Словно поверхность воды, этой рябью подернулись лавки, товары, лица торговцев. Они корежились, сминались, опадали. Больше всего это походило на рожицу, нарисованную на надутом пузыре, который взяли и проткнули.

Тайон и Тенхаль шли сквозь Город, и за ними по пятам шла смерть несуществующего. От их небрежного прикосновения прахом рассыпались лавки, под их ногами исчезала мостовая. Они шли, такие веселые и спокойные, а я стоял и смотрел, и с необыкновенным умиротворением думал, что я дурак.

Город исчез быстро. На самом деле он был совсем небольшой. Это мне он показался большим, когда я метался в поисках выхода. И, когда Города не стало, произошло нечто совсем уж необыкновенное. В полупризрачных людей разом вернулась плоть. Мгновением позже ветер донес до нас далекий, почти беззвучный хлопок, словно неловкий удар порвал детский мячик.

Я с облегчением увидел идущую ко мне Ахатани, немного погодя – Тенаха и Халлис. Даже недолгое прибывание в Городе истончило их пальцы и обвело глаза темными кругами, но ничего худшего не случилось.

А потом мы подошли к нашим непослушным детям, которые все-таки удрали из-под опеки эльфов и последовали за нами. Я с умилением взирал на Тенхаля, который придумал весь план побега, и на Тайона, сделавшего то, что не догадался сделать: купить, и тут же, не воспользовавшись, выбросить. Теперь, когда решение найдено, оно кажется таким очевидным.

– Сынок, – я никогда не называл его иначе, нежели по имени, – как ты догадался выбросить нож?

– Так ведь он был ненастоящим, – ответил мне маленький ученик эльфийского кузнеца.

Если вы думаете, что на этом все благополучно закончилось, то вы крупно заблуждаетесь: Тут-то все и началось. Ораву спасенных предстояло накормить – и чем скорее, тем лучше. Недоставало еще, чтобы они померли от голода, когда спасение уже приспело. К сожалению, это было очень и очень возможно-теперь, когда Города нет, голод и усталость, неощутимые раньше, могут прикончить их в два счета.

На охоту отправились Халлис и я. При всем моем уважении к Тенаху должен заметить, что стреляет он значительно хуже. Так что Тенаху мы поручили разделку добычи, Ахатани готовила еду при посильной помощи тех, кто еще мог подняться, а Тайон и Тенхаль били мелкого зверя, заявив, что они мужчины, а значит, охотники. Мда. Отправившись в колдовской Город, мы ожидали, что нам придется совершать невесть какие подвиги. Обошлось без подвигов, наоборот, мы вляпались по самые уши. Зато нам пришлось трудиться, не покладая рук. Мне частенько приходилось работать тяжело, но никогда – так быстро. И все равно мы бы не управились, если бы не эльфы.

Эррон обладает редкостным талантом появляться вовремя. Он подошел тихо, незаметно. По счастью, люди были слишком измучены, чтобы заметить присутствие эльфа, не то могла бы возникнуть некрасивая перебранка, а то и ссора. Эльфов теперь в наших краях не больно-то жалуют.

Я только-только вернулся с очередной добычей и смотрел, как Ахатани оделяет голодных мясом и мясным отваром. Капля в море! Эррон тоже смотрел. Потом он подошел к Ахатани, коснулся указательным пальцем края котелка (я невольно зажмурился), и пробормотал несколько эльфийских слов – таких древних, что даже мне, прожившему бок о бок с эльфами не один год, они были неизвестны и непонятны.

– Теперь на всех хватит, – сказал он Ахатани, – только не останавливайся.

Старое заклятье, которым эльфы частенько помогали людям. Оно не может сделать тебя богатым, и уж никоим образом не прибавит денег в кошельке – эльфы такими делами не занимаются. Но покуда ты отмеряешь полотно, черпаешь муку из ларя или наливаешь вино, они не кончатся, пока ты не прекратишь делать то, что делал. Не до бесконечности, разумеется: самого сильного заклятия хватает на сутки, а обычный срок его действия – от восхода до заката. Но пока оно действует, знай работай. Главное – не останавливаться. И еще важно, чтобы штука полотна, ларь с мукой или кувшин вина были действительно последними в доме: если есть еще припасы, заклятие не подействует. Котелок, из которого черпала Ахатани, был последним и уже наполовину опустел, а мою добычу еще предстояло освежевать, разделять и приготовить. Но теперь в этом уже не было нужды. Ахатани черпала и черпала из котелка, валясь с ног от усталости, но не останавливалась. И до тех пор, пока все не насытились, мясо и отвар в котелке не убывали, и подкрепляли силы куда лучше обычной еды.

Увидев, что спасенные, по крайней мере, с голоду не помрут, мы с Тенахом и Халлис занялись другим делом. Надо было разобраться, кто из каких краев, а ведь не все даже имя свое помнили. Мы помогали им вспомнить до рассвета, и когда последний из спасенных, обрел, наконец, рассудок, я едва не потерял от усталости свой. Делал я это не без задней мысли: мне хотелось как можно скорее обнаружить столичных соглядатаев. Мы их нашли, собрали вместе, и велели отправляться, откуда пришли, иначе хуже будет. На мой взгляд, хуже некуда, но они поверили. Тайон и Тенхаль, бродившие где попало, лишь бы не соваться Эррону на глаза, вскоре принесли мне довольно странную находку.

– Смотри, – сказал Тенхаль, вываливая передо мной нечто странное, – это все, что осталось от Города. Больше мы тут ничего не нашли.