Прощание по-английски - Серова Марина Сергеевна - Страница 30

– Постой, погоди! – не поняла я. – Откуда ты знаешь, что Аркадия загрызли волки? Кто тебе сказал?

– Я сам видел, – шепотом сообщил мне мальчик.

Я онемела на мгновение.

– Ты что… ты ночью был в лесу?

– Нет, – заговорщическим тоном сказал Шишкин-младший. – Но у меня есть пленка. Пленка, на которой все видно.

– Та-ак, – протянула я, закатывая коляску по пандусу на крыльцо. – А ты можешь мне ее показать? Ну, эту самую пленку?

– Ладно, если хотите! – пожал плечами Миша. – Только Оксане не говорите. И вообще никому. Это тайна, ясно?

Я кивнула и вкатила кресло в лифт.

Оказавшись в привычной обстановке, Миша оживился. Мальчик скинул мою куртку и подъехал к телевизору в углу. В отличие от компьютера, этот предмет явно использовался обитателями третьего этажа.

– Оксанка без конца смотрит свои кретинские сериалы, – пояснил Миша. Рядом с телевизором я заметила видеомагнитофон. Мамочки мои! А я и забыла, как выглядит этот предмет! Надо же, как летит время! Всего несколько лет назад у меня была роскошная коллекция шедевров мирового кино на видеокассетах! Но в один прекрасный день я собрала все кассеты в сумку и отнесла в дом престарелых – пусть старички наслаждаются шедеврами Федерико Феллини и Ингмара Бергмана. Его величество Интернет пришел в наш мир…

У Миши была солидная коллекция мультфильмов – сборники советских хитов производства «Союзмультфильма», «Симпсоны», «Принц Египта» и еще много чего.

– Тебе обязательно надо посмотреть мультики Харуко Миядзаки! – сказала я. – «Унесенные призраками» – просто шедевр!

Миша смерил меня взглядом человека, находящегося на том берегу Стикса. А я тут со своими мультиками… Мальчик запустил руку в глубь шкафа и извлек черную кассету без всяких наклеек.

– Вот она! – шепотом сообщил Шишкин-младший, и кассета уехала в щель. – Смотрите. Вы… это… глядите, а я не буду, – отводя глаза, сказал мальчик.

Запись длилась всего полторы минуты. Через несколько секунд после начала я поспешно вырубила звук. И так впечатляло.

На кассете был человек – очевидно, тот самый Аркадий. Выглядел он неважно – как будто долго бежал, продираясь сквозь заросли или ползал по подвалам. Белая рубашка была в грязи, щегольские туфли исцарапаны. На руке секретаря я заметила довольно дорогие часы – не «Вашерон», конечно, но и не китайская подделка.

Секретарь вдруг поднял глаза к камере и совсем по-детски сказал:

– Я больше не буду!

– Фас, дорогие мои! – произнес торжествующий гнусавый голос, показавшийся мне смутно знакомым. А затем… Из темноты на секретаря метнулись звериные тени. Свет вспыхнул и снова погас. Пляшущий свет подвесного фонаря рывками освещал кошмарную картину – то оскаленные пасти и слюну, капающую с клыков, то окровавленную руку с часами в платиновом корпусе, лежащую отдельно от тела. Хорошо, что я выключила звук…

Я досмотрела до конца, потом перемотала на начало, вытащила кассету и положила ее в карман куртки.

– Это я забираю.

Мальчик кивнул – как мне показалось, с облегчением.

– Ты это видел?

Миша сглотнул и снова кивнул:

– Один раз. Я с тех пор спать не могу… Как закрою глаза, так вижу…

Миша закрыл лицо руками. Да, такое зрелище может довести до нервного срыва человека покрепче, чем двенадцатилетний калека…

– Откуда это у тебя? – спросила я. Миша пожал плечами:

– Я просто нашел кассету среди других. Искал мультик на ночь. Когда Оксанка ушла, а я не мог заснуть. А нашел вот это…

– Слушай, мне нужно идти. Там твоя сестра, я должна ее охранять, – задумчиво протянула я. – Но я скоро вернусь. А с Оксаной твоей я поговорю. Прямо сейчас.

– Вы хорошая, – вздохнул Миша. – Только не надо ничего. Я ведь все равно решил умереть. Может, прямо сегодня…

Я достала кассету и сунула ее под нос мальчику. Миша отшатнулся.

– Забудь, что видел это, ладно? – попросила я. – Знаю, это трудно, почти невозможно… но все-таки попытайся.

Миша смотрел на меня огромными глазами, обведенными синевой от бессонницы.

– Человек, который это сделал, поплатится за это, обещаю, – сказала я. – Я найду его. А до тех пор… просто подожди, ладно?

Миша кивнул, и вдруг из глаз его хлынули слезы. Я наклонилась и обняла мальчишку. Худая спина, торчащие позвонки, ребра, как у воробья, вздрагивали, мальчик захлебывался слезами. Он что-то говорил, но я не могла разобрать.

– Что?

– Ну почему все так несправедливо! – сквозь всхлипы наконец расслышала я. – У всех людей нормальная жизнь, один я…

– Нормальная? Нормальная?! – я слегка отстранилась. – Миша, посмотри на меня. Мы не хотели тебя волновать, но я думаю, что тебе нужно это знать. Твой отец в больнице, у него был сильный сердечный приступ. А в твою сестру вчера ночью стреляли, понял? Так что насчет «нормальной» жизни я бы поосторожнее…

– Это правда? То, что вы сказали? – Миша смотрел на меня странным остановившимся взглядом. Ох, я понятия не имею, как нужно обращаться с детьми-инвалидами… Опять ты, Охотникова, судишь всех своей солдатской меркой…

– Но тогда… получается, я теперь единственный мужчина в доме? – маленький инвалид вздернул подбородок.

– Ну… типа да, – осторожно ответила я.

– Тогда я поеду к Виолке! – заявил Миша. – Ей нужна защита, верно ведь? Отвезите меня вниз, прямо сейчас!

Я покатила кресло к лифту. Но тут двери кабины распахнулись, и оттуда выпорхнула Оксана. Девушка была довольной и розовенькой, как искупавшийся поросенок. На вытянутых руках она несла поднос.

– А вот манная кашка! – расплылась в улыбке медсестра. Но тут ее взгляд упал на меня, и улыбка сбежала с физиономии девицы.

– А вы чего тут забыли? – вытаращилась на меня медсестра. – Сергей Вениаминович… это… запрещает посторонним здесь находиться.

– Мишка, заткни уши! – скомандовала я. Мальчик послушался. В нескольких фразах я высказала медсестре все, что я думаю о ее поведении.

– Не скучай тут, я скоро вернусь! – пообещала я ласково и вкатила кресло в лифт. Миша сам нажал на кнопку. Судя по тому, как мальчик улыбался и как горели у него уши, мой приказ он выполнил не полностью.

Виолетта сидела в столовой и с аппетитом ела пирожок.

– Привет, – сказал я ей в спину.

– Как ты могла меня запереть, Женя! – посетовала девушка. – По-твоему, я совсем дура? Пришлось просить Лилию Адамовну меня выпустить.

Тут Виола обернулась и увидела брата. Немая сцена, последовавшая за этим, была прервана приходом домоправительницы.

– Лилия Адамовна, еще две чашки, пожалуйста, – попросила я. – Миша будет пить чай с нами.

Лилия Адамовна кивнула и удалилась с непроницаемым лицом.

Брат и сестра таращились друг на друга. Оба явно чувствовали себя неловко.

– Виола, мне нужно ненадолго уехать по делам. Можно Мише остаться у тебя? Я вернусь часам к десяти, – нарочито будничным тоном, не поднимая глаз от чашки, сказала я.

– Конечно, – Виола, не отрываясь, смотрела на брата. – В шахматы сыграем?

– Давай, – пожал плечами Миша. – Только ты плохо играешь. Я тебя в момент сделаю.

– Ты?! – возмутилась Виолетта почти всерьез. – Щас проверим!

Девушка принесла из библиотеки доску и принялась расставлять фигуры.

– А правда, в тебя вчера стреляли? – не утерпел Миша.

Виолетта кивнула и закатала рукав кофты, так, что стала видна повязка.

– Класс! – восхитился мальчик.

Вот и ладушки! Юным Шишкиным будет о чем поговорить. А мне пора. У меня еще два дела на сегодня. Одно совсем несложное, но важное. Его я сделаю прямо сейчас. А второе – тоже не бином Ньютона. Но его придется ненадолго отложить.

Я вошла в лифт и нажала третий этаж.

Я начала бить ее сразу, как только вышла из лифта. Я могу быть очень жестокой. И умею бить так, чтобы не оставлять следов. Оксана только раз успела прохрипеть:

– Сергею… Вениаминычу… пожалуюсь!

– Жалуйся! – я взяла ее за белые волосы и с силой оттянула голову назад. Медсестра таращилась на меня выпученными от страха глазами. – Жалуйся, сука! Из-за тебя больной ребенок оказался на грани самоубийства! Ты оставляла мальчишку одного по ночам, а сама кувыркалась с каждой подходящей кочерыжкой! Жалуйся, тварь!