Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.) - Шубин Владимир Григорьевич - Страница 23

Для Москвы в то время особую ценность представляла критика действий Пекина, звучавшая на конференции. Его негативная роль была отражена в принятой резолюции, да и сам Нето в своей речи отметил, что только одна социалистическая страна оставалась в «неестественном союзе [с врагами Анголы]»[303].

Ситуация с пребыванием на конференции советской делегации была непростой. Много лет спустя А. С. Дзасохов описывал ее так: «Резидент КГБ предупредил меня о возможной попытке захвата – меня и главы кубинской делегации…

Как только стало известно, что за мной идет “охота”, чтобы меня ликвидировать или захватить, то ни на завтраке, ни на обеде, ни в промежутках между ними из членов советской делегации я больше никого рядом с собой не увидел, кроме Ивана Плахина – генерала ГРУ и Викентия Матвеева – политического обозревателя газеты “Известия”. Все остальные члены делегации ко мне близко уже не подходили. Они думали так: не ровен час – захватят Дзасохова, и нас в придачу. А Плахин Иван, по-моему, Федорович [Федотович], настолько открытой русской души человек, что он от меня больше не отходил. И делал это ненавязчиво, нешумно, без пафоса и сантиментов. А потом я еще узнал, что он был одним из подчиненных Хаджи Мамсурова[304] по военной контрразведке»[305].

Позднее в том же месяце в Москву прибыли зарубежные гости XXIV съезда КПСС. Среди них была и делегация МПЛА, и ее состав заслуживает особого внимания. Приглашение было направлено высшему руководству МПЛА, но понятно, что, в условиях войны А. Нето не мог выехать из страны, и делегацию возглавил Алвеш Батиста (более известный как Ниту Алвеш), член Политбюро и министр внутренней администрации, который вскоре сыграл драматическую роль в истории своей страны и ее отношений с СССР.

В годы освободительной борьбы Алвеш действовал внутри страны и практически не был известен в Москве, но как представителю борющейся Анголы ему, конечно, был оказан исключительно теплый прием. На беседе в Комитете солидарности он говорил, в частности, о новом законе о «народной власти», формирующихся новых структурах на разных уровнях, о «начале периода перехода к строительству социализма»[306]. По его словам, МПЛА стремилось «использовать законы диалектического и исторического материализма» при создании социалистической экономики, развивая кооперацию и максимально ограничивая при этом «тенденции к созданию частного сектора». Он надеялся, что с созданием системы изучения марксизма-ленинизма «постепенно, за десять лет трайбализм исчезнет в Анголе»[307]. На съезде он завершил свое выступление словами «Да здравствует мировой социализм!»[308].

Затем в мае 1976 г. Москву во главе правительственной делегации посетил Лопу ду Насименту, ангольский премьер-министр, и был заключен ряд двусторонних соглашений. За этим последовал визит партийно-правительственной делегации во главе с А. Нето. Л. И. Брежневым и А. Нето 8 октября 1976 г. был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между НРА и СССР. Было заключено и соглашение о сотрудничестве двух правящих партий.

Глава 5

Новые сложности

Сотрудничество между двумя партиями началось еще до подписания этого соглашения. В июле 1976 г. в Луанду прибыла группа консультантов, возглавляемая В. Харазовым, вторым секретарем ЦК компартии Литвы, в составе которой были также П. И. Манчха и Б. Г. Петрук из Международного отдела.

До отъезда из Москвы они встретились с Б. Н. Пономаревым, ожидания которого были немалыми: «Партия в Анголе должна быть инициатором марксистско-ленинских партий на Африканском континенте»[309]. Он говорил консультантам о необходимости ознакомления с борьбой, которой руководил Нето. Среди ангольских руководителей он выделил Лопу ду Насименту, который явно произвел благоприятное впечатление во время своего визита в Москву месяцем ранее как «хорошо подготовленный и умный человек, не экстремист».

«Партия в Анголе не должна создаваться так же, как наша; люди не готовы, против коммунизма велась пропаганда, и в таком случае ее создание осложнило бы отношения [Анголы] с империалистическими государствами. Брежнев говорил им [возможно, ду Насименту]: “Есть три основных вопроса: укрепить народную власть сверху донизу… создать партию, и дать массам почувствовать результаты новой власти, навести порядок в экономике”»[310].

Пономарев призвал консультантов помочь ангольцам своими советами с учетом местных условий: «Советуйте, но не навязывайте: мы приехали помогать, но решение – за вами». Особо он предупредил их против «иждивенческих настроений». «Мы не можем помочь всем. Мы помогаем по мере наших возможностей»[311].

Во время своего пребывания в Анголе группа посетила ряд провинций и встретилась с несколькими руководителями МПЛА. В частности, 12 июля 1976 г. Лусио Лара, член Политбюро и секретарь ЦК, провел трехчасовую беседу (рабочий обед) с членами группы. Обсуждалось много вопросов. Лара заявил, что создание «авангардной партии» является насущной необходимостью. Он подчеркнул, что предполагается не преобразовать МПЛА в партию, а создать партию внутри МПЛА, которое останется как широкое движение народных масс[312].

По мнению Лары, создаваемая партия должна быть партией рабочего класса, но, хотя ее идеологической основой будет марксизм-ленинизм, было бы ошибкой назвать ее коммунистической. После многих лет фашистской пропаганды ангольцы смотрят на коммунизм с предубеждением, и от него быстро не избавиться. По его мнению, из-за семейных традиций и предубеждений многие активные и преданные члены МПЛА воздержатся от вступления в партию, если она будет называться коммунистической. Кроме того, Анголу окружали страны, где велась интенсивная антикоммунистическая пропаганда, и если коммунистическая партия будет открыто провозглашена в Анголе, то Южная Африка и Заир могут создать «союз нечестивых» под предлогом необходимости защиты своих границ от «угрозы коммунизма».

Лара полагал, что нужно убедить людей в необходимости создания авангардной партии, убедить средние слои, что партия сохранит все лучшие традиции и цели МПЛА. Нельзя обижать тех, кто поддерживает все шаги народного правительства, но не готов вступить в партию, в том числе членов многих религиозных групп. Коренное население считает католицизм религией колонизаторов, но члены различных африканских церквей и сект, таких как токоизм, активно участвовали в освободительной борьбе[313].

Среди трудностей, стоящих перед Анголой, Лара выделил нехватку специалистов из-за отъезда португальцев, но он все же считал этот отъезд положительным явлением, поскольку большинство из них придерживались «фашистской идеологии» и в любом случае не стали бы содействовать МПЛА в строительстве социализма. Он даже предположил, что в противном случае их пришлось бы изгнать, а это настроило бы общественное мнение, особенно в Португалии, против ангольского правительства.

Довольно осторожно отозвался Лара о возможных результатах работы группы консультантов, предположив, что совместно с ангольцами они могли бы подготовить некоторые проекты документов по программе и уставу будущей партии или материалы, которые позднее были бы полезными для подготовки таких документов[314].

Новая беседа с Ларой состоялась 6 августа. На ней он довольно реалистично говорил о проблемах, стоявших перед МПЛА, в частности о регионализме и о положении в Уамбо, где МПЛА потеряло много кадров, когда этот район контролировался УНИТА. Он подчеркивал, что партия должна быть общенациональной, а не партией «одного или двух регионов»[315].