Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Загадка острова Раутана - Наумов Евгений - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

— Знаешь что? — мастер приставил палец ко лбу. — Один мой приятель едет в Магадан, он может захватить с собой эту пленку и там проявить в городской кинолаборатории. Так что приноси, — и он заговорщически подмигнул ему.

Ленька выскочил из быткомбината и нос к носу столкнулся с Ник Палычем.

— Ба, вот это встреча! — воскликнул геолог. — Ну, как живешь, чем занимаешься?

— Камеру в ремонт сдавал. Сломалась.

— Вот беда! Взяли в ремонт?

— Взяли. Завтра сделают.

— Ну и хорошо, — Ник Палыч поправил очки.

— А вы… а вы, — захлебнулся Ленька. — Золота много в той жиле?

— В какой жиле? — озабоченно спросил геолог. — Ах, что мы вместе с тобой открыли? Да, хватает. Сегодня буду докладывать об изученных нами рудных телах.

— А можно и мне с вайи? Хоть немножко послушать…

— Думаю, что нет. А вот в перерыв приходи — свожу в музей. — Ник Палыч посмотрел на часы. — Извини, спешу.

И если бы Ленька обернулся, то увидел бы, как отдернулась занавеска на одном из окошек быткомбината. Мастер Бекоев проводил его долгим взглядом немигающих острых глаз, в которых уже не было ласковости. Потом повесил на дверь табличку «Ушел на обед» и вышел из быткомбината.

Подняв воротник пальто, хотя было тепло, он прошел по коробу улицы Обручева, не доходя до стадиона, свернул направо, миновал промтоварный магазин и вышел на длинный мост через заливчик. Мимо него пылили машины, но вскоре Бекоев сошел с основной трассы на дорогу, ведущую к моргородку. То и дела ему приходилось прыгать — дорогу пересекали ручейки, струившиеся с сопки: пускала слезы вечная мерзлота. Справа у дороги плескалось море.

Мастер остановился у домика на окраине моргородка. Он пошарил по карманам, ища ключ.

— А я думал, ты дома, соседушка, — окликнул его старичок, гревшийся на скамеечке с другой стороны дома. — Слышу, шаги за стенкой.

— То, наверное, кот, — Бекоев ласково улыбнулся.

— Ну, если кот, то в сапогах, — прошамкал старик. — Уж больно тяжелы шаги-то.

Бекоев поскорее юркнул в дом. Он тщательно запер дверь на ключ. Створки старого платяного шкафа медленно раскрылись. Оттуда вылез Жмакин.

Олень с серебряными копытцами

— Сколько раз я говорил, — свирепо зашипел Бекоев, — чтобы ты не шатался по комнате в мое отсутствие! Старик уже заподозрил…

— Не могу же я цельный день сидеть, — прохрипел Жмакин, — не начальство! Уж и обутку снял, в носках шастаю.

— У тебя ступни как добрые копыта.

Они помолчали, пока мастер раздевался.

— Какие новости? — спросил Жмакин. — Скоро ты меня в контейнере на материк отправишь?

— Пока нет контейнерного груза, — Бекоев поставил чайник на электроплитку. — Слыхал, «Ванкарем» подойдет, будет брать отсюда пустые контейнеры из-под мебели. Вот тогда тебя и спровадим. Грузчик, знакомец, надежная душа, уж и контейнер тебе как следует оборудовал.

— Скорее бы! — вздохнул Жмакин, потирая шершавые ладони.

— Появились новости, — глаза Бекоева сверкнули. — Оказывается, крупно наследил ты с золотишком.

— Все шито-крыто! — Жмакин пытался подняться, но диван страшно заскрипел. — Никто и не подозревал… даже звеньевой верил мне, как родной тетке. А что сбежал я, так мало ли кто бегает от милиции? Может, когда-то нахулиганил?

— Нет, брат, пойман ты, можно сказать, за клешню. Кинокамерой тебя сняли, когда ты снимал золотую пенку.

— Знаю, — ухмыльнулся тот. — Только ничего не получилось у сопляка. Поостерегся я, как-никак принял меры.

— Какие? — на тонких губах Бекоева ужом заструилась улыбка. — Сунул камеру в джурму, чтобы пленка оплавилась?

У Жмакина отвисла небритая челюсть.

— А ты откель узнал?

— Неважно. Почему не открыл камеру, не засветил пленку?

— Откуда я знаю, с какого конца ее открывать? — огрызнулся тот. — Другое придумал, хитрое.

— Хитрое… — Бекоев неторопливо отхлебнул чай и со стуком поставил кружку на стол. — А дурной случай тебя обхитрил.

— Неужели вторая камера стояла?

— На такого дурака и одной хватит. Знаешь, на какой пленке тебя снимали? На специальной, тропической. Ее хоть огнем жги.

— Эх! — толстые пальцы старателя сжались. — Знай, бы…

— Ничего, — сказал Бекоев. — Кажется, я заберу у него пленочку. Дай только срок…

— Поторопись! — задышал старатель. — А то тебе такой срок дадут…

— Мне-то что торопиться, — Бекоев метнул на него острый взгляд. — Тебя дело касается.

— Одним концом тебя, другим — меня, — старатель подался к нему. — Я золотишко добывал, ты в бруски сплавлял, хоронил. Одной мы, брат, веревочкой схлестнуты…

— А ты меня веревками не вяжи, — нахмурился мастер. — Не люблю таких намеков!

Лицо его перекосилось, стало страшным.

— Да я без намеков, — Жмакин понял, что пересолил, и стал отрабатывать назад, — я так просто…

Бекоев перегнулся через стол. Его пронизывающие глаза приблизились к самому лицу старателя.

— Не я у тебя в руках, а ты у меня. Понял?

Лицо Жмакина посерело. Мастер понял, что желанный момент, которого он ждал давно, наступил. Он с нажимом, с расстановкой произнес:

— Где зарыт самородок?

— Какой самородок? — прохрипел старатель.

— Знаешь какой. Тот самый. Ведь за ним сюда вернулся. Из-за той мелочи, что нахапал из колоды, не стал бы так рисковать… — он многозначительно помолчал. — В общем, давай начистоту!

Он так хлопнул ладонью по столу, что Жмакин вздрогнул.

— Без меня тебе отсюда не выбраться. Это понятно? А задаром ни я, ни знакомец мой не будем рисковать. Самородок пополам — и все дела. Тебе половины до конца жизни хватит.

— Да я… — начал было старатель, но, увидев гримасу, замолчал.

Долго стояла тишина.

— Ладно, — глухо сказал Жмакин. — Я уж давно все обдумал. Без тебя мне все равно его не видать, не вывезти. А второй раз сюда мне ходу нет… Словом, дам я тебе планчик, по нему и найдешь. Но помни, — он взъерошенным диким медведем поднялся, — в нем моя жизнь. Обманешь — я на все пойду! Мне тогда жизнь — копейка!

— Ладно, ладно, — Бекоев улыбнулся так, как только он умел улыбаться: ласково, умиротворяюще. — Ты мое слово знаешь. Разве я когда-нибудь подводил? Разве нарушал свое слово?

— Нет, не нарушал, — помотал головой старатель.

— И я понимаю, — Бекоев положил ему руку на плечо, — что мы одной веревочкой повязаны. Друг с другом — навеки. А кто старое помянет — тому два глаза вон.

И опять у Жмакина морозец прошел по спине от его голоса. Он окончательно сник.

— Ладно. Ты вот лучше замани мальца в укромное местечко, а уж там я… — он выразительно сжал свои толстые пальцы.

— Погоди, — поморщился Бекоев, — сначала нужно пленку у него выманить. А другое… придумаем.

— Богата северная земля. Рассказывают старинную легенду о том, как скакал по белому свету золотой олень с алмазными рожками и серебряными копытцами, а за ним гнался охотник. Бежали они, бежали и достигли берега Ледовитого океана. Видит олень, что дальше пути нет, ударился о сырую землю. Рассыпался и в землю ушел. С тех пор находят люди на северной земле золото, серебро и алмазы…

Ник Палыч налил себе в стакан воды и отпил. Стояла тишина, люди, собравшиеся в зале, слушали геолога очень внимательно.

— А жизнь продолжает легенду. Наша геологическая партия нашла рудное золото.

Во время перерыва Ник Палыча нашел Ленька. Пробиться было нелегко: вокруг была плотная толпа, геолога засыпали вопросами. Наконец они остались с Ленькой вдвоем.

— Пойдем, покажу наш музей, — сказал Ник Палыч.

Они вошли в светлую комнату, и Ленька замер от восхищения.

На длинных стеллажах под стеклом лежали образцы: красные, синие, черные, снежно-белые камни. Посередине комнаты на небольшом возвышении находились два огромных изогнутых бивня с потрескавшейся серой поверхностью, словно два деревца со старой корой.

— Бивни мамонта! — с гордостью объявил геолог. — Наши ребята нашли их в вечной мерзлоте.