Завтрашний ветер - Евтушенко Евгений Александрович - Страница 30

ским военнопленным, с тем чтобы они могли обмо-

тать свои обмороженные ноги. Ну что ж, спасибо и за

это, хотя почему-то не хочется говорить за это спаси-

бо. Конечно, часть людей, участвуя в несправедли-

вом поп не, делает это не из убеждений, а из страха,

ибо неповиновение наказуемо. Но часть людей все-

ми! участвует в несправедливой войне потому, что

им внушили убеждение в ее справедливости. Не так

давно я приобрел в Москве у букиниста книгу не-

известного мне С. Кузьмина «Война в мнениях пере-

довых людей», изданную в Петербурге семьдесят

лет назад. Саморазоблачительные высказывания не-

которых «передовых» людей, сделавших войну своей

профессией. «Война есть нравственное лекарство,

которым пользуется природа, когда ей не хватает ос-

тальных средств, чтобы вернуть людей на их насто-

ящий путь» (Бисмарк). «Война поддерживает в лю-

дях все великие благородные чувства» (Мольтке).

«Только войной добывается цивилизация» (Мантегац-

ца). «Я советую вам не труд, а войну. Война и му-

жество совершили больше славных дел, чем любовь

к ближним» (Ницше). У войны всегда были не толь-

ко ее прямые исполнители, но и ее оправдатели. Про-

паганда всегда была смазочным маслом военной ма-

шины. Пессимизм, уверяющий, что война в самой

природе человека, опустошающе влиял на людей еще

с древних времен. «Война—это естественное состоя-

ние народов» (Платон). «Война — это творец, нача-

ло всех вещей» (Гераклит). Но эта книга афоризмов

о войне доказывает, что движение за мир существу-

ет столько же, сколько существует человечество.

«Убийства, совершаемые обыкновенными людьми, на-

казываются. Но что сказать о войнах, о бойнях, ко-

гда истребляются целые нации?» (Сенека). Христи-

анский ритор Лактанций, живший в третьем веке, за-

клинал: «Носить оружие христианам не дозволено,

ибо их оружие только истина». Гюго воскликнул: «Об-

щество, допускающее войну, человечество, допускаю-

щее нищету, кажется мне обществом, человечеством

низшим, а я хочу общества, человечества высшего».

Великий француз был прав, говоря в равной степени

о войне и нищете, ибо война — это моральная нище-

та человечества. В Севастополе под ядрами, разве-

явшими романтический ореол вокруг войны, Толстой

сказал людям, как укоряющий учитель детям: «Вой-

на не любезность, а самое гадкое дело в жизни: на-

до понимать это, а не играть в войну». Неистовый

Гладстон гневно швырнул в лицо апологетов войны:

«Милитаризм есть проклятие цивилизации». Ненави-

дел войну Гоббс, но он не верил в возможности лю-

дей уничтожить войну: «Человечество — это волчья

порода, всегда готовая растерзать друг друга». Спен-

сер, наоборот, видел возможность уничтожения войны

в нравственном совершенствовании людей: «Сама

идея, что всякие преобразования могут и должны со-

вершаться лишь мирным путем, предполагает высо-

конравственное чувство».

Семьдесят лет, прошедшие с года выпуска этой

книги, сделали войну гораздо страшнее. Но именно

эти семьдесят лет, включающие в себя опыт двух ми-

ровых войн, опыт Карибского кризиса, корейской и

вьетнамской войн, напряжения на Ближнем Востоке,

опасных инцидентов на советско-китайской границе,

именно эти годы, как никакие другие, укрепили идею

п"того уничтожения войны. Порой кажется даже, что

гама атомная бомба, ужаснувшись самой себя, если

бы, конечно, у нее были разум и совесть, покончи-

ла бы жизнь самоубийством. Хельсинкские соглаше-

ния показывают невиданное доселе единодушие самых

разных стран с самыми разными политическими сис-

темами в отношении к кардинальному вопросу об уни-

чтожении войны. Если человек создал войну, он ее

может и уничтожить. Но бомбы уничтожить нетрудно-

трудней уничтожить то, что порождает войну. Недо-

верие—мать войны. В давние времена захватниче-

ство порой носило откровенно варварский характер,

не прикрываясь политикой. Теперь политика стала

хозяйкой мира, а война лишь ее орудие. Ко всем

расизмам вдобавок образовался новый: политический

расизм.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РАСИЗМ

Начало политического расизма следует искать в ра-

сизме религиозном. Распятие Христа книжниками и

фарисеями было одним из первых проявлений рели-

гиозного расизма, хотя, конечно, не самым первым.

Когда львы раздирали своими когтями христиан в

Колизее, это была попытка разваливающейся импе-

рии разодрать в клочья новую утверждавшуюся идею.

Могли ли знать христианские мученики, что их идея

будет затем растлена другими фарисеями — с крес-

том в одной руке и мечом в другой? Христос стал не-

прерывно распинаем палачами, которые только назы-

вали себя христианами. Крестовые походы, охота за

ведьмами, костры инквизиции, бесконечные религи-

озные войны — долгая, растянутая на столетия

Варфоломеевская ночь средневековья. Затем ду-

ховное средневековье опустилось на Германию Вар-

фоломеевской ночью фашизма. Фашизм был соедине-

нием расизма в первом смысле этого слова и расиз-

ма политического. Что же мы видим сегодня? Расизм

в его первом смысле все еще остается живучим — то

мы видим сионизм, то антисемитизм, то белые прези-

рают черных за то, что они черные, то черные не

доверяют белым только потому, что они белые. Ра-

сизм религиозный тоже еше жив, и хотя и на протес-

тантов и католиков одинаково распространяется за-

поведь «Не убий!», протестанты все еще убивают

католиков и католики—протестантов. Но самое страш-

ное — это все-таки политический расизм, когда неже-

лание позволить другому человеку иметь свою собст-

венную политическую точку зрения на общество пере-

ходит в ненависть, порой даже большую, чем к цвету

кожи или вероисповеданию. Политический расизм

сразу проявился и в западном антикоммунизме, когда

четырнадцать держав пытались еще в пеленках заду-

шить наше молодое социалистическое государство.

Великий русский поэт Есенин, который никогда не

был членом большевистской партии, сразу почувство-

вал этот политический расизм на себе, приехав в два-

дцатых годах с Айседорой Дункан в США: «Оказы-

вается, Вашингтон получил о нас сведения, что мы

едем как большевистские агитаторы. Могут послать

обратно, но могут и посадить. Взяли с нас подписку

не петь «Интернационал». Другой великий поэт —

Маяковский, предъявляя в Европе свой красный пас-

порт полицейскому чиновнику, увидел, что тот берет

этот паспорт «как ежа, как бритву обоюдоострую».

Призывая к открытию второго фронта, Чарлз Чап-

лин сказал на митинге в Сан-Франциско в 1941 году:

«Я не коммунист, я просто человек и думаю, что мне

понятна реакция любого другого человека. Комму-

нисты такие же люди, как мы. Если они теряют ру-

ку и ногу, то страдают так же, как и мы, и умира-

ют они точно так же, как мы. Мать коммуниста та-

кая же женщина, как и всякая мать. Когда она по-

лучает трагическое известие о гибели собственного

сына, она плачет, как плачут другие матери. Чтобы

понять ее, мне нет нужды быть коммунистом». Не

забыли ли некоторые люди эти простые, но великие

слова? Общая борьба против фашизма объединила

миллионы честных людей самых разных вероисповеда-

ний и политических воззрений как из капиталисти-

ческого, так и социалистического мира. Несмотря на

все ее ужасы и, может быть, благодаря им вторая

мировая война дала человечеству пример возмож-