Молдавские сказки - Крянгэ Ион - Страница 21

Увидев это, поспешила святая Пятница к Белому Арапу, разбудила его среди ночи и сказала:

— Скорее надень на себя медвежью шкуру, что досталась тебе от отца, я прямо ступай к развилке, там тебе и будет Медвежий сад. Смело входи туда, рви салата отборного, сколько душе угодно, потому что с Медведем я уже разделалась. А если увидишь, что дело худо, что проснулся Медведь и на тебя бросается, кинь ему шкуру медвежью и беги что есть мочи ко мне.

Так и сделал Белый Арап, как велела святая Пятница. Лишь только забрался в сад — начал салат рвать, да с отбором, и такую охапку нарвал, что едва-едва взвалил ее на спину. Только собрался идти, а Медведь проснулся — и за ним! Белый Арап, видя, что плохо приходится, швырнул ему медвежью шкуру — а сам, с ношей на спине, наутек, прямо к святой Пятнице.

Поблагодарил Белый Арап святую Пятницу за всё добро, ему сделанное, поцеловал у ней руку, забрал салат, сел на коня -

Ехал он сколько ехал и вот, наконец, прибыл в то царство и отдал салат безбородому.

Царь и его дочери очень удивились, а безбородый, задрав нос, спрашивает:

— Ну, что теперь скажете, дядюшка?

— Что и сказать, племянничек? Имей я такого слугу, вперед себя бы его пропускал.

— Потому и дал его мне отец в дорогу, — сказал безбородый. — Только из-за его смышлености. Разве иначе взял бы я его с собой, чтоб он у меня в ногах путался.

Несколько дней спустя показал царь безбородому дорогие каменья в сказал:

— Случалось ли тебе, племянничек, когда-нибудь такие большие и красивые самоцветы видеть?

— Видал я, дядя, всякие каменья, а таких, по правде сказать, не видел. И где только чудо такое водится?

— А где же и быть ему, племянничек, как не в Оленьей роще? Сам Олень-то усыпан каменьями драгоценными, что намного крупнее и краше этих. А во лбу у него самоцвет — будто солнце горит. Но никто подойти к Оленю не может, ибо заколдован он, никакое ружье его не берет, а уж он-то кого приметит, живым не отпустит. Стоит ему только глянуть на человека, на зверя ли, как тот сразу же мертвым на месте падает. И множество людей и хищных зверей всяких бездыханно лежат в Оленьей роще по этой только причине; видать, и впрямь заколдован он, холощен до отлучения или бес его знает что, раз уж такой опасный. А все-таки знай, племянничек, что находятся люди сатаны сатанее: не смиряются, хоть ты их убей. Сколько от него натерпелись, а всё их к той роще тянет; присматриваются, нельзя ли Оленем завладеть. И у кого храбрости много, а счастья и того больше, находит в роще камень-другой из тех, что Олень роняет, когда отряхается каждые семь лет, и лучшего промысла такому счастливцу и не надо. Несет тогда камешек ко мне, а уж я за него ничего не жалею; еще и радуюсь, что заполучил. Знай, племянничек, что камни эти драгоценные служат украшением моего царства. Ни в одном другом государстве нет таких больших и чудесных каменьев, и слава о них облетела весь мир. Немало царей и королей наезжает ко мне для того лишь, чтоб на них полюбоваться, и никто не может понять, откуда они мне достались.

— Государь мой, дядя, — сказал тогда безбородый, — ты уж прости меня, но до чего же люди у вас тут робкие… Бьюсь об заклад на что угодно — доставит мне мой слуга шкуру того Оленя с головой и всеми его драгоценностями.

Тут же зовет он Белого Арапа и говорит ему:

— Ступай в Оленью рощу, делай что хочешь, только достань мне шкуру Оленя и голову со всеми его драгоценностями. И не вздумай хоть камешек с места сдвинуть, а главное большой самоцвет, что во лбу у него, ибо тогда не жилец ты на белом свете. Ступай же, и времени не теряй.

Видит Белый Арап, куда безбородый гнет, но делать-то что? Грустный поплелся он на конюшню, потрепал коня своего по гриве и молвил:

— Конек ты мой милый! Снова хочет меня погубить безбородый. Уж если на этот раз живым останусь, значит так на роду мне написано. Только, право, не знаю, вывезет ли меня теперь мое счастье.

— Не горюй, господин мой, — отвечает конь. — Была бы голова здорова, а забот на нее не оберешься. Может, велено тебе жернов на мельнице ободрать и шкуру его на царство отдать?

— Нет, конек мой милый, еще того пострашнее.

— Только вели, господин мой, — говорит конь, — за мною дело не станет. Не робей. Известны мне козни безбородого. Захоти я только, давно бы его проучил, но пускай еще попрыгает. Ты как думаешь? Ведь и такие еще нужны иногда, чтобы люди уму разуму набирались. Ты себе так представь, будто дедовский грех искупать приходится. Как говорится, отец с матерью крыжовник едят, а у сыновей оскомина. Ну, довольно думать; садись на меня с надеждой на бога, ибо велика его сила, не даст он нам долго страдать. Ничего не поделаешь! Что суждено, то на лбу написано. Однако придет конец и твоим страданиям!

Сел Белый Арап на коня, и шагом пошел конь, пока не удалились они настолько, что никто их приметить не мог. А потом понатужился, отряхнулся по-богатырски и сказал:

— Держись крепко, господин мой, сейчас опять полечу

Сказал — и помчался с Белым Арапом

и дальше наперерез

а потом опустился плавно, как ветер

А когда ветер утих, очутились они снова у святой Пятницы. Как увидела святая Пятница Белого Арапа у своей двери, вышла ему навстречу, говорит приветливо:

— Что, Белый Арап, верно, снова нужда ко мне привела?

— Правда твоя, бабуся, — отвечает Белый Арап, задумчивый и бледный, краше в гроб кладут. — Хочет меня безбородый во что бы то ни стало погубить. Хоть бы уж смерть поскорее, сразу бы от страданий избавился: чем такая жизнь, во сто крат лучше умереть.

— Что ты, Белый Арап, — сказала святая Пятница, — никогда не думала, что такой ты малодушный, а теперь вижу, что ты трусливее женщины. Да не стой, как мокрая курица. Оставайся у меня эту ночь, и я помогу тебе. Велик господь, не станет он потакать безбородому. Но только ты потерпи, сынок, ибо немало бед у тебя позади, немного уже впереди. До сих пор трудно тебе было, но и впредь будет не легче, пока не избавишься от безбородого, с которым хлебнешь еще горя; но из всех испытаний выйдешь невредимым, и будет тебе удача.

— Может, оно и так, бабуся, — отвечал Белый Арап, — но только слишком уж много напастей на мою голову валится.

— Сколько бог пошлет, Белый Арап, — сказала святая Пятница. — Видать, так уж тебе суждено, и не на кого сетовать, ибо не все так, как человек думает, а как бог хочет. Зато когда станешь всесильным, — будешь в суть вещей вникать и верить угнетенным и несчастным, ибо сам теперь знаешь, почем фунт лиха. А до той поры терпи, Белый Арап, только терпеньем ты его доконаешь…

Что было сказать Белому Арапу? Возблагодарил он господа бога за все — за доброе и дурное, а также святую Пятницу за гостеприимство и помощь.