Заблудший ангел - Райс Патриция - Страница 7

Нет, не тому ее учил папа Джон. И сама Дора, и многие другие в это не верили, но девушка хранила молчание. Она впервые слышала, что Маккой потерял свою ферму.

Джози Энн покачала головой:

– Но мне просто не верится, что мистер Маккой мог укрывать беглых рабов. То, что он слишком беден и не может иметь своих негров, еще не означает, будто он хоть сколько-нибудь симпатизирует аболиционистам.

Ответ ее кузины был более пронзительным и непреклонным, чем неуверенное замечание Джози:

– Мы потеряли тысячи долларов из-за этих янки и их воровских ухищрений! Да вот, мой папа заплатил три тысячи за нескольких парней, которых собирался продать в Новом Орлеане. И когда они сбежали, то папа не разрешил нам поехать за покупками в Цинциннати, как обещал раньше, потому что у него не было денег, и он велел нам подождать, пока черномазых поймают. А когда их нашли в Эвансвилле, эти самые аболиционисты заявили, что они не папина собственность! Аболиционисты – воры, вот именно, воры. И это преступно и грешно, что их наказывают за это не так часто, как следует. Ведь если бы янки украли лошадей, их бы тут же повесили. Их нужно наказать, чтобы неповадно было, и если мистер Маккой тоже аболиционист, значит, он потерял то, что нам должен. Папа сказал, что эти противные квакеры, что живут на том берегу…

Салли шикнула и кивнула на Дору. Все три женщины разом повернулись в ее сторону, но Дора вытащила кусок облюбованной шерсти и сделала вид, будто ничего не слышала. Друзья научили ее, что гнев Богу неугоден и что она должна только сочувствовать людям по причине их невежества.

Подобрав полы плаща и захватив рулон шерстяной ткани, девушка устремилась к прилавку и любезно кивнула женщинам. Джози Энн сразу же улыбнулась и начала тараторить о приближающемся рождественском бале, а Дора тем временем развернула ткань на прилавке, чтобы отмерить.

И только когда упомянули имя Пэйса, она снова навострила уши. Ей было известно, что в июне молодой человек окончил юридический колледж и теперь работал помощником адвоката в Лексингтоне. Дора еще не знала, что Пэйс недавно приехал домой. Она чувствовала его присутствие, но все же это было не то, как если бы знать наверняка. А Дора его ждала. Ему надо было кое-что обязательно узнать.

Когда она расплачивалась, раздался веселый посвист тростниковой дудочки и одновременно лязг цепей и звук шагов десяток ног. Дора поджала губы, сердце у нее забилось, но она продолжала спокойно считать деньги. Салли с беспокойством взглянула на нее, а потом на двух других девушек, подошедших к окну.

Джози Энн быстро отвернулась от представшего взгляду зрелища, однако ее кузина смотрела с торжествующей улыбкой.

– Вот эти уж больше нас не побеспокоят. Иногда я думаю, что проповедник прав и надо их всех отослать обратно в Африку. Там им самое место. Вы только посмотрите! Нет, вы можете себе представить, что в случае, если янки добьются своего, нам придется жить бок о бок с этими грязными черномазыми?

Дора ждала, что Джози Энн и Салли что-нибудь ответят, но те промолчали. Дора была здесь самая младшая, и присутствующим было неинтересно ее мнение по этому поводу. Хотелось бы девушке убедить их, что владение другими людьми как неодушевленной собственностью убивает человеческое и в рабовладельце, и в рабе, что это прямой путь к насилию, но ведь она не Бог и вряд ли ей удастся донести свое слово до их сознания. Они видят и понимают только то, что хотят видеть и понимать.

И все же она не утерпела и спросила:

– А что, митчелловский парнишка тоже среди отправляемых на продажу?

И, спросив, поняла, что ведет себя глупо. Она все же не смогла пересилить свой гнев и отвращение. Три молодые женщины изумленно уставились на нее, словно она дерево, которое неожиданно залаяло.

Джози Энн смущенно откашлялась и постаралась ответить в очень рассудительном тоне:

– Как тебе в голову могла взбрести такая мысль, Дора? Местные жители никогда не разбивают семьи. И Фэнни со своими детьми живет у мистера Митчелла всю жизнь. Он никогда не продаст никого из них.

Джози, конечно, не сказала, что это было бы равносильно тому, как если бы Митчелл предал своего белого сына Джо. Если не обращать внимания на цвет кожи, то единственный сын Фэнни как две капли воды похож на Джо Митчелла, а Джо, в свою очередь, вылитый отец. И Дора не случайно наступила сплетницам на любимую мозоль, назвав сына Фэнни митчелловским парнишкой. Все в городе знали, что молодой невольник Роско – сын мэра, ставшего теперь конгрессменом. И что он его любит.

Но в городе еще никто не знал, с каким трудом Джо, наконец, убедил отца продать Роско. А Дора слышала, как ее отец вечером рассказывал об этом. Папа Джон ужасался, как родной отец может продать собственного сына, но он был не в силах это предотвратить. Не думала Дора, что тут может чем-нибудь помочь и Пэйс. Ладно, нечего выставлять напоказ свои чувства. Надо заниматься делом.

Дора взяла корзинку, сверток и направилась к двери. Выходя, она услышала, как Салли прошептала:

– Но это неправда, Джози, насчет того, что никто не разбивает семьи. Мистер Хауэрд продает всех рабов, как только им исполнится пятнадцать, если ему не нужны лишние руки. Он говорит, что иначе получается слишком много ртов, которые надо кормить, а у него только несколько акров под табак и несколько свиней.

Дора не слышала, что ответила Джози. Хотелось бы ей, конечно, знать, как богатые молодые девушки оправдывают политику мистера Хауэрда по воспроизводству и сокращению поголовья рабов, но при одной только мысли об этом ее затошнило. Доре ведь исполнилось только четырнадцать, и она ничего не знала о том, как появляются на свет дети и как трудно их выносить, но девушка не могла, да и не хотела вообразить, как это ее детей будут продавать на сторону, едва им исполнится пятнадцать. И самой бы ей тоже совсем не хотелось быть проданной. Возможно, как это случилось с ней, они станут счастливее в других краях, но Дора наслушалась достаточно рассказов о том, что бывает с рабами, которых продают куда-нибудь в отдаленные штаты Юга, и вряд ли им могло быть там лучше.

Она прибавила шагу, избегая смотреть на скованных невольников, бредущих по дороге к тюрьме. Работорговец прибыл совсем недавно, так что он вряд ли уже совершил какие-нибудь купчие. И вряд ли стоило выискивать знакомых. Но, между прочим, время на исходе. Если кто-то сейчас не поспешит, то, по крайней мере, для двух семей Рождество будет несчастливым.

Повинуясь безошибочному чутью, Дора быстро свернула в проулок и вышла на окраину города. Она ни разу не приходила сюда с тех пор, как прошлым летом здесь побывал Пэйс. Вообще-то она сторонилась людей, и мужчин в особенности, но почему-то с первого же дня, как она его увидела, Пэйс заполнил какую-то пустоту в ее сердце. И девушка всегда знала, где его найти. Сам Бог ей подсказывал.

Не доходя до старой хижины, она услышала громкие голоса и тихонько проскользнула через заднюю дверь в крошечную прихожую. Поставив корзину на полку, Дора притаилась в темном уголке, чтобы мужчины в комнате ее не видели.

Будь она глуха как пробка, и тогда бы распознала сердитый голос Пэйса. Его так распирали гнев и горечь, что Дора подумала, как же трудно ему спать, чувствуя такое. Он, наверное, всю ночь вертится без сна. Он уже взрослый, а она еще юная девушка, подросток, в сущности. И помочь ему ничем не может. Поэтому Дора стояла и слушала.

– Нет. Сторонники рабства примут меры. Новая конституция дает для этого возможность, и они добьются, что пункт закрепят без всяких поправок лет на пятнадцать. Народ штата может сколько угодно твердить об отмене рабовладения, но руки сами тянутся за вознаграждением. Посмотрите, что происходит! Мы превратились в штат работорговцев. Люди стали более выгодной статьей наживы, чем табак. И есть только один способ положить этому конец, но закон тут бессилен.

Пэйсу ответил тихий, мягкий голос, запретивший прибегать к насилию, и Дора беспокойно пошевелилась. Это, должно быть, Дэвид. У него с Пэйсом одни и те же цели, но достичь их они хотят совершенно разными средствами. Пусть так, но пока они спорят, семьи разбиваются навеки, детей отрывают от родителей.