Оракулы перекрестков - Шауров Эдуард - Страница 47

— Вот уж не знаю. — Максуд ухмыльнулся. — Сам я с русскими не встречался, но яфат несколько раз проворачивал с ними дела, он и ещё Салех Мышеловка. И оба они говорят, что им пальца в рот не клади, откусят по локоть. Русские давно интересуются перспективными разработками в военной сфере. Так что насчёт подлянки у них не заржавеет.

— Кинуть подлянку, — задумчиво повторил Бен. — Может быть, ты и прав… Кинуть подлянку чайникам…

В голове вертелось что-то важное, что-то созвучное со словами Макса, какое-то совсем недавнее неуловимое воспоминание.

— И чем же кончилась ваша беседа? — с интересом спросил Максуд.

Бен пожал плечами:

— Да так… он меня благословил, и я… — Бенджамиль едва не сказал «пошёл», но вовремя спохватился, — и тут Джавид приехал.

Максуд кивнул с самым серьёзным видом:

— Выпить хочешь?

— Не помешает, — неожиданно для самого себя сказал Бен.

Максуд порылся на столе, выбрал пару стаканчиков и достал из кармана плоскую блестящую фляжку. В этот раз жидкость была не коричневой, а прозрачной и пахла остро и терпко. О первого глотка у Бенджамиля перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы. От второго глотка потеплело на сердце, а от третьего голова под креслом пророка начала действительно казаться чем-то неважным. Максуд похлопал Бена по плечу:

— На вот, закуси. — Он протянул Бену плоскую жестяную банку, предварительно выхватив из неё пальцами серый блестящий пластик.

В банке плотным полукольцом лежали ломтики консервированной рыбы. Весьма дорогое лакомство. Хотя для Максуда консервированная рыба, похоже, не являлась чем-то особенным. Бенджамиль огляделся в поисках вилки, не нашёл ничего подходящего и по примеру своего фатара полез в банку пальцами.

— Час назад я был у яфата, — говорил Максуд, с наслаждением двигая челюстями. — Он объявляет большую войну с Кабуки. Теперь, когда дело сделано, я могу говорить об этом прямо. Кабуки в последнее время начали часто становиться на нашей дороге, теперь им п…ец. Я не могу посвящать тебя во все тонкости политики, но в десять яфат ждёт нас на военном совете. Ты тоже приглашён, и мы уже слегка опаздываем.

Мэй едва не подавился пряным волокнистым кусочком.

— Макс, какого черта?! — от волнения Бенджамиль заговорил на цивильном. — Что я буду делать на совете? Что я буду там говорить? Я не хочу ни на какой чёртов совет!

— Говори на арси, — строго сказал Максуд, — и не поминай черта, у нас не принято грубо выражаться. Я шучу про совет. На самом деле там будет вечеринка, светский раут («светский раут» Максуд сам сказал на цивильном и улыбнулся). Яфат срочно собирает у себя всех пачей и диспетчеров. Будет, как всегда, выпивка и угощение, а между выпивкой и закуской чирки поговорят о предстоящей войне, так, в общих чертах. Яфату я сказал, что ты Бентли и мой фатар, само собой, он захотел тебя увидеть. Совсем необязательно, что Бентли вмешаются в нашу ссору с Кабуки, вмешиваться в войну двух семей даже неэтично, но Бентли наши друзья, и это никогда не лишне подчеркнуть. Так что доедай рыбу, а я посмотрю для тебя одёжку поприличней. Не идти ж тебе к яфату выряженным в трэнчик с драными карманами.

Раскидывая ногами в стороны валявшиеся на полу стулья, Максуд двинулся в соседнюю комнату. Скоро он вернулся с охапкой разнообразной одежды.

— У нас, похоже, один размер, — сказал он, сваливая свою ношу на кровать и выуживая из пёстрого вороха сорочку, разрисованную, будто стена в подъезде.

— А это обязательно? — уныло спросил Бенджамиль.

— Обязательно, обязательно. Снимай своё отрепье.

Понимая, что Макс, наверное, прав, Бен снял с себя куртку.

— И рубашку снимай! — распорядился Максуд. — И брюки!

Бенджамиль согласился поменять рубашку, но брюки отказался снимать категорически. Ему жутко не хотелось надевать ни клёпаные лосины, ни бесформенные шаровары в полоску, ни блестящие штаны с огромными карманами на коленях. Кроме того, собственные брюки вдруг стали казаться ему последним бастионом между Сити и Бенджамилем Мэем. В конце концов Максуд был вынужден согласиться с тем, что Беновы брюки выглядят достаточно прилично для светского раута и что они практически не запачканы.

Перебрав все варианты, Бен остановил свой выбор на свободном синем френче с золотой вышивкой на спине, а из предложенных рубашек выбрал чёрно-жёлтую, изукрашенную множеством шестиногих жуков с блестящими точками вместо глаз. Максуд в целом одобрил его выбор.

— Скромно, но со вкусом, — сказал он, усаживаясь на кровать. — А это что у тебя? Амулет?

— Амулет, — подтвердил Бен, поспешно застегивая рубашку с жуками.

— Никогда не замечал, чтобы корпи носили амулеты, — задумчиво сказал Максуд. — Ну и как? Помогает?

— Помогает.

— Значит, хороший амулет. Эй! Погоди секунду! — Максуд вытащил из-под стопки одежды обмотанный ремнями треугольный чехол. — Последний штрих. Разведи-ка руки.

Бенджамиль послушно поднял руки, а Максуд принялся сноровисто затягивать ремни, прилаживая чехол на левый бок. Закончив работу, он взял со стола Бенов пистолет и вложил его в кобуру, потом отступил назад, удовлетворённо любуясь своей работой.

— Что это? — спросил Бен, недоверчиво разглядывая сооружение из плотного пластика под своей левой подмышкой.

— А что? Хороший поддырник! — Максуд улыбнулся. — Настоящему ситимену не пристало таскать дыру за брючным ремнём.

— Непривычно как-то, — пробормотал Бен.

— Носи, фатар, и не ежься, — сказал Максуд, поправляя кобуру. — Маленький подарок. На память.

Если френч и рубашку Бенджамиль воспринял как должное, то светло-жёлтый, приятный на ощупь поддырник подействовал на него странным образом. Ему сразу стало казаться, что просто необходимо сделать Максу ответный подарок. Но у него ничего не было, кроме пистолета и оракула. Дарить пистолет было бы невероятно глупо. А оракул… Чуткий Максуд не позволил сомнениям Бена перерасти в опасную уверенность. Ткнув названого брата кулаком в живот, он заявил, что никаких отказов не примет и что если Бен не хочет нанести ему смертельное оскорбление, то Бен заткнётся, будет носить ствол в кобуре и поминать фатара добрым словом. И не надо никого благодарить, это в Сити не принято. Бенджамиль вздохнул, но, что возразить, не нашёлся.

— А что я буду говорить на этом драном совете? — спросил он, с безотчетным удовольствием прикасаясь к висящему под мышкой пистолету.

— На совете? Да ничего особенного тебе и не придется говорить. Ну… представлю тебя яфату, познакомлю с десятком-другим пульперов…

— А что, если меня спросят, что я делал в буфере или как туда попал?

Максуд засмеялся.

— Ни один ситтер, имеющий хоть какое-то представление о шарафе, не станет задавать таких дурацких и позорных вопросов, — сказал он, с интересом разглядывая Мэя блестящими глазами. — Если был, значит, по делу. Если попал, значит, через норку.

— Через какую норку?

— Ты думаешь, Бентли бегают докладывать мне, по каким каналам ходят в буфер? — Максуд восторженно покрутил головой. — Ну ладно! Значит, так. Бентли контролируют территорию юго-восточных ворот, по-моему, где-то там неподалёку у них есть нора. Тем более, что ты позавчера действительно был у юго-восточных и место себе представляешь. Если кто спросит, смело говори про юго-восток, а будет совать нос дальше — посылай к черту.

— К чёрту нельзя, — серьёзно сказал Бенджамиль. — У вас в Сити это дурной тон.

Максуд опять засмеялся.

— Главное, не мельтеши, — сказал он ободряюще. — Очень может быть, у меня получится переправить тебя в аутсайд нынешней ночью, сразу после совета.

Через десять минут приятели, торопясь, шли по скудно освещённой улице. Они уже изрядно припозднились, но из объяснений Максуда Бенджамиль понял, что резиденция яфата располагается где-то совсем недалеко, буквально в десяти минутах хорошего хода. Кроме того, Макс утверждал, что не помнит ни одного военного совета, который бы начался вовремя.