Летняя королева - Чедвик Элизабет - Страница 94

– Вы были гораздо сдержаннее, когда приезжали в Париж с отцом.

Генрих потянулся к своему бокалу:

– И на то была весомая причина. Я не хотел вызвать подозрений, ведь мы тогда пытались договориться о перемирии, – и без того трудное дело, чтобы Людовик учуял какой-то подвох.

– Волк в овечьей шкуре?

– Лучше сказать – лев в обличье ягненка.

Алиенора рассмеялась. Он хоть и молод, но за словом в карман не лезет и отпускает уместные замечания – таким талантом Людовик никогда не обладал.

Генрих откинулся на спинку стула, примостив бокал на золотой пряжке пояса.

– Я сожалею об одном: что не могу остаться в Пуатье и вести себя, как подобает молодожену. Меня ждет неотложное дело в Нормандии, а также трон, которого необходимо добиться в Англии.

– В самом деле, жаль, – согласилась Алиенора.

Сама же при этом подумала, что сможет править в своих владениях и чувствовать себя в безопасности, потому что станет замужней женщиной. Она действительно получит свободу.

– Я вернусь, когда сделаю все, что должен, и мы тогда лучше узнаем друг друга. – Он улыбнулся ей. – Я никак не мог отложить теперешнюю нашу встречу до более удобного момента.

– Если бы вы не приехали, то более удобного момента могло и не наступить, – сухо бросила она.

– Я понимаю. – Он весело сверкнул глазами. – Но я ведь ответил на ваш зов, и я признаю важность этого союза – для нас обоих.

Позже начались танцы, и когда Алиенора взяла за руки Генриха, между ними проскочила искра. Он оказался хорошим танцором – энергичным и в то же время гибким. Жених был выше ее, но ненамного, и они двигались слаженно, посылая друг другу многозначительные взгляды, полные желания и вызова.

Вассалы Алиеноры, нагрузившись к этому времени вином, продемонстрировали здоровые мужские танцы, принятые у местных. Генрих легко освоил трудные шаги. Алиенора заметила, с каким удовольствием он движется, нимало при этом не смущаясь. Он мог посмеяться над собой, если путал движения, или наспех поклониться под аплодисменты, если ему все удавалось. Людовик никогда бы даже не попытался присоединиться к такому занятию. Веселье Генриха оказалось заразительным, и в какой-то момент Алиенора так расхохоталась, что уже держалась за бока. Очень давно она не испытывала ничего подобного, и это ее испугало. Но остановиться было трудно, и у нее на глазах выступили слезы. Когда танец закончился, она решила уйти.

Генрих поклонился:

– Увидимся утром, мадам. – Взгляд его вспыхнул. – А завтра нам уже не придется желать друг другу спокойной ночи.

Лицо Алиеноры обдало жаром.

– Да, – сказала она и удалилась с придворными дамами, чувствуя смятение.

Его прикосновения сегодня вечером взволновали ее больше, чем она ожидала. Впрочем, Алиенора давно уже спит одна, а он вроде бы искренне в ней заинтересован. И дело тут не только в политике. Если Генрих не окажется полным мужланом в спальне, то брачная ночь обещает быть приятной.

Пока дамы стелили постель и зашторивали окна, она опустилась на колени перед маленьким алтарем и помолилась, надеясь, что сделала все правильно перед Богом и Аквитанией. Ей хотелось заключить союз равных, чтобы они с Генрихом соединили свои умения. Она стремилась заполучить для своего дома единомышленника и поддержку. Ей хотелось детей: сыновей и дочерей, которые в итоге примут на себя ее роль.

Прежде чем подняться с колен, она поклялась сделать этот брак хорошим. На этот раз ей все удастся.

Генрих, не нуждаясь в долгом сне, ушел к себе гораздо позже. Он продолжал общаться с баронами из Пуату, находя с ними общие интересы и решая, кому можно доверять, а к кому стоит присмотреться. Герцог намеренно действовал открыто, ясно давая понять, на что способен, словно предупреждая, что с ним шутки плохи, хоть он и молод.

В конце концов он ушел спать и даже помолился перед сном – наспех, но тем не менее искренне. Генрих поблагодарил Господа за неожиданный подарок. Алиенора оказалась привлекательной, хоть и на девять лет старше, а еще она его заинтриговала. Она была совершенно не похожа на Элбургу. Впрочем, одна из них – любовница, другая – жена, их отношения к нему нельзя сравнивать.

Вспоминая, как поначалу с неохотой думал об этом браке, он печально улыбнулся. Быть мужем Алиеноры и герцогом Аквитанским может оказаться не так уж плохо – во всех смыслах.

Глава 45

Пуатье, май 1152 года

Алиенора и Генрих торжественно бракосочетались в соборе Сен-Пьер в Пуатье. Колонны нефа обвивали цветы, что растут на юге в разгар весны. Лилии, розы и жимолость добавляли свой аромат к запаху ладана, поднимавшегося с клубами дыма к небесам. Алиенора во второй раз надела кольцо на безымянный палец, во второй раз принесла клятву. На горе и радость…

Выйдя из собора, Генрих повернулся к ней лицом и поднес ее руки к губам.

– Моя жена, – сказал он. – Теперь перед нами целая империя, где мы будем править, воспитав династию.

Слова больше пристали хвастливому незрелому мальчишке, но из его уст они звучали по-другому. Это было серьезное заявление о намерениях, и ее охватила дрожь радостного возбуждения, потому что в эту секунду, стоя на крыльце собора, все казалось возможным.

По знаку Алиеноры вперед вышел слуга и надел на нее перчатку для ястребиной охоты, а главный сокольничий преподнес одного из белоснежных тальмонских кречетов.

– У вас с собой перчатка? – спросила она Генриха.

Тот оглянулся, и Амлен передал ему перчатку, присланную Алиенорой в письме с предложением. Генрих надел ее, и Алиенора осторожно пересадила кречета ему на запястье.

– Это Изабелла, – объяснила она. – Я дарю ее вам как символ нашего брака. Только правители Аквитании имеют право охотиться с этими птицами.

Генрих нежно погладил пальцем белую грудку птицы:

– Изабелла… – Он смотрел на нее с восторгом, который не угас, когда Генрих перевел взгляд на Алиенору.

– Самки сильнее самцов, – заметила она, не показывая ему, как глубоко тронул ее этот взгляд.

– В самом деле? В таком случае хорошо, что я знаю, как обращаться с этими благородными созданиями, – обронил он с легкой улыбкой.

Она вскинула брови:

– Интересно будет посмотреть на ваш метод.

– Надеюсь вас не разочаровать, мадам. – Генрих поклонился.

Алиенора кивнула:

– Я тоже на это надеюсь.

Во время свадебного пира Генрих был внимателен к Алиеноре. Перед ними стояла доска с мясом, которое он умело разрезал и правильно подал. Он улыбался гостям, для каждого у него находилось дружеское слово, но при этом Генрих сохранял достоинство правителя. А еще очень мало пил, чему Алиенора была рада. Она знала, что происходит с молодыми людьми во хмелю, и не желала возиться с пьяным мужем в первую ночь.

– Какая она, Англия? – поинтересовалась Алиенора у Генриха. – Мне всегда казалось, что это холодная земля, окутанная туманом.

– Это тоже случается. Когда с моря накатывает туман, то кажется, что ты находишься на краю света, но влажный воздух и дожди сделали эту землю зеленой и цветущей.

– Только поэтому вы мне ее рекомендуете?

Он рассмеялся, качая головой:

– Еще это земля короля Артура. Существует легенда, по которой сам Христос бродил там во времена своей юности. Англия пахнет свежестью и морем. Люди там живут отважные, но зимой там не холоднее, чем здесь. У англичан хорошая юридическая система, разумное управление, а свое благосостояние они заработали на шерсти. Когда мой предок Генрих был королем, страна процветала. Стефан де Блуа все промотал, но если как следует заняться хозяйством, то она снова возродится до величия. – Лицо его приняло суровое выражение. – Все мое детство родители старались сохранить мои притязания на Англию и Нормандию. Я не посрамлю их трудов и одержу победу над узурпаторами.

Алиенора прежде не видела его таким оживленным; до сих пор он сдерживал свои эмоции, и эта открывшаяся в нем черта ее заинтриговала.