Лукашенко. Политическая биография - Федута Александр Иосифович - Страница 25

Зато с могилевскими «хлопцами» вопросов не было. Хотя на меня лично они произвели диковатое впечатление. После Гончара и Булахова еще можно было как-то вынести Титенкова (депутат все-таки). Но от простоватого вида полувыбритого редактора могилевской газеты Григория Киселя и бывшего милиционера Владимира Коноплева114 меня коробило. Лукашенко это заметил, положил руку на плечо и сказал:

— Ребята хорошие. Вы дружите. Они все, что надо, в Могилеве сделают.

И мы дружили, хотя на связь со мной, информируя о ходе кампании в Могилевской области, ежедневно выходил будущий руководитель республиканского телевидения Егорушка Рыбаков115. Коноплеву было не до этого. Он мотался по всем городам и весям области, уговаривал, объяснял, если надо — угрожал местной номенклатуре, размахивая удостоверением помощника народного депутата Лукашенко.

Чуть позже, когда я познакомился с Аллой Коноплевой, несколько неандертальский облик ее супруга перестал меня пугать. Это была очень умная, сдержанная, прагматичная женщина, вполне достойная того, чтобы стать частью правящей элиты Беларуси. Было в ней уже тогда нечто неординарное. И те 75 тысяч подписей, которые супруги Коноплевы сумели собрать по Могилевской области в поддержку Лукашенко, — не в последнюю очередь результат работы ее собранного и внешне неброского интеллекта.

Приходили в штаб и, как мы их называли, «крысята». Это не были «крысы», бежавшие с корабля, поскольку корабль Кебича ведь мог и не потонуть. Но эти предусмотрительные люди предпочитали договариваться со всеми одновременно, посему подсылали в штаб своих «полномочных представителей» — «крысят».

Солидный седоватый дедушка с ученой степенью приходил, ласково щурясь, глядел по сторонам и шепотом представлялся:

— Шеленговский. Я от Ивана Ивановича Антоновича116… Вы же понимаете…

Сам Иван Иванович в тот период руководил аналитическим институтом правительства и каждое воскресенье поливал нас по государственному телеканалу последними словами, доступными доктору философских наук и бывшему члену Политбюро ЦК компартии России времен Полозкова. Вероятно, таким способом Антонович пытался приблизить нашу победу.

Эхом доходила до нас информация о переговорах с Мясниковичем117. (Это было и вовсе запредельно: Мясникович занимал пост первого вице-премьера, а в случае победы Кебича должен был возглавить правительство.)

Леонид Синицын вспоминает:

«До того, как стало очевидно, что Лукашенко стал явным лидером, мы с Лукашенко говорили с Мясниковичем. Он вздыхал:

— Ну да, я понимаю, у вас очень большие шансы. Я, как бы, на вашей стороне.

Не помню дословно, но то, что он выразил готовность с нами сотрудничать, было тогда уже ясно».

Как говорится, вовремя предвидеть — не означает предать.

А вот Гончар и Булахов появлялись все реже. Диме Булахову еще кое-как приходилось «торговать лицом», поскольку официально именно он возглавлял инициативную группу по сбору подписей за выдвижение кандидатом в президенты А. Г. Лукашенко. Наделе же всю черную работу выполнили «менты» — Малумов с Сазоновым, построившие пирамиду из самых разных людей, не связанных между собой ничем, кроме искренней веры в то, что победа Лукашенко позволит им жить лучше. Вероятно, оба «молодых волка» почувствовали свою чужеродность в пестрой компании.

В одно из таких, повторюсь, не частых посещений они пили кофе и обсуждали, каким образом формировать группу доверенных лиц кандидата в президенты. Говорили, что обязательно нужна работа по категориям, по профессиям. «Депутат Виктор Кучинский — военный, и это очень хорошо. Есть пенсионер, врач, ученый…» Тут Булахов спрашивает:

— Витя, а проститутки? Кто у нас будет работать с проститутками?

— Дима, а зачем ему проститутки? У него уже есть мы.

После таких шуток можно было захлебнуться кофе: к тому, что политики — люди циничные, мы в те времена еще не привыкли.

Ольга Абрамова, тогда сопредседатель Движения демократических реформ в Беларуси, вспоминает:

«На встрече с Лукашенко мы к нему присматривались и задавали много вопросов о судьбах экономики, о судьбах местного самоуправления. И нас очень смутили ответы, сложилось впечатление, что пока что система взглядов, программные подходы у команды не сформированы. Александр Григорьевич сделал мне предложение:

— Мне нужны будут женщины-министры. Входите в нашу команду. — И повторил: — Мне нужны будут женщины-министры.

Я поблагодарила за это лестное, безусловно, предложение, но сказала, что должна подумать, и по завершении встречи подарила ему свою книжку об Аркадии Вольском, российском политике-промышленнике, надписав: "Будущему президенту Республики Беларусь"».

Сейчас это выглядит даже забавно. Философ Абрамова дарит Лукашенко свою брошюру о Вольском, международник Цепкало — о реформировании экономики в государствах юго-восточной Азии, филолог Федута — о Пушкине. Просто Союз писателей какой-то…

ЦИК дает отмашку

Бюро ЦК Союза молодежи Белоруссии реагировало на сходки лукашенковского штаба в здании ЦК крайне настороженно. Все понимали, что ничем хорошим для СМБ это не кончится, но и остановить меня не осмеливались. В конце концов ко мне заехал член ЦК СМБ, бывший воин-интернационалист Юра Батян, работавший тогда помощником Геннадия Данилова, показал проект постановления Совета Министров о национализации нашего здания118 и поинтересовался, какого черта я пустил «к себе» Лукашенко. Потом Юра куда-то позвонил, и мы поехали к его шефу. Тот оказался человеком слова: пообещал Юре, что меня выслушает — и выслушал.

— Так, ребята, — сказал Данилов, выслушав, — Я думал, чего это Федута так не любит Кебича. А оказывается, его обижают… Ну а если несправедливость будет исправлена, ты выгонишь Лукашенко из здания?

— Нет, — сказал я, — так я поступить не смогу.

— А как сможешь?

— Если Кебич завтра объявит, — сказал я, недолго думая, — что у здания есть законный хозяин, я тут же заявлю о созыве внеочередного съезда и о своей предстоящей отставке. До съезда два месяца, за это время и Лукашенко уйдет, и я уйду.

— Нас это удовлетворяет, — буркнула, поразмыслив, «правая рука премьера». — Но ты не обманываешь? Документы в порядке?

…Утром я впервые разговаривал с Кебичем.

— А, это вы… — рука премьера была уставшая, но с явной претензией на твердость. — Нагородили вы тут. Все вы нагородили…

Данилов сдержал обещание. Председатель Комитета по делам молодежи Михаил Подгайный буквально ошалел, услышав премьера:

— Зачем мы будем нарушать закон? У здания есть хозяин, разговаривайте с ним…

— Спасибо, Вячеслав Францевич, — сказал я.

— Как благодарить, вы знаете. Сдержите слово? — спросил Кебич.

Я кивнул.

— Алексейчик, директор БелТА, уже предупрежден, — сказал Данилов. — У тебя в приемной сидит его корреспондент, ждет твое заявление.

Помню, с какой радостью Лукашенко пожимал мне руку после этой моей отставки: «Саша, и ты — отвязался!».

Дело в том, что Лукашенко отчетливо понимал: проиграв выборы, он остался бы совсем на бобах. И деваться ему было бы некуда. Всем его соперникам было чем заняться и после поражения. Члены-корреспонденты Академии наук Станислав Шушкевич и Геннадий Карпенко, и достигший вершины исполнительной власти, ставший одним из отцов белорусского суверенного государства Вячеслав Кебич, и Герой Труда Александр Дубко, и секретарь ЦК (какого-никакого, но все-таки) партии Василий Новиков, и лидер БНФ Позняк — у всех были тылы, а у него — нет. Не мог же он, побывав кандидатом в президенты, вернуться в совхоз «Городец»!