Клыкастые страсти (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 4

Я мрачно стянула с себя мокрые пляжные трусы, но надеть сухие даже и не подумала. А, один черт! Не фига ко мне под юбку заглядывать! Да и некому. Одеться что ли? Неохота! Лучше сделать кое-что другое. Я решительно нацепила на руки широкие браслеты из би-сера, а на шею — такой же бисерный воротник в тон. Бисероплетением я, кстати, занима-лась сама. Очень полезное занятие, особенно по ночам, когда все вокруг темное и про-тивное, телевизор осточертел, книги кажутся пресными и тоскливыми, а попытка взять в руки кисти и краски заставляет корчиться от тоски и одиночества. Теперь все мои шрамы были закрыты. Ну вот, цветы бы еще — и будет гавайская девушка. Это меня немного по-забавило, а удивленные взгляды военных курсантов, встретившихся по дороге, заставили почувствовать себя женщиной. И даже красивой. А это, согласитесь, всем и всегда прият-но. В таком веселом настроении я и дошлепала до дома. Хорошо, что мы жили недалеко от пляжа, и я могла пройтись по городу пешком. А вот в парадном все мое хорошее на-строение резко улетучилось. Почему? А вот потому что!

Прямо на полу, прислонившись к той самой вазе с вампирами, сидел очень хорошо мне знакомый и совсем не изменившийся за последние девять лет человек. Я узнала его с пер-вого взгляда. Я узнала бы его из тысячи тысяч голубоглазых блондинов! Но на улице прошла бы мимо, не повернув головы. Не желаю иметь никаких дел с теми, кто предает и бросает! Никаких и никогда! Ненавижу предателей!

На площадке, к которой я поднималась, оставляя за собой следы песка, сидел Станислав Евгеньевич Леоверенский. Братец мой! Сволочь блудная! Тварь! Скот! Интересно, зачем он явился? Правды о себе давно не слышал? Ну, так сейчас услышит! И говорить я буду долго и громко. Сперва — словами. А потом…

«Скормить падлу вампирам», — мягко шепнул голос зверя-из-зеркала. — «А до того еще ногами попинать. Недельку — и с особым цинизмом. Не может быть, чтобы у Мечислава не нашлось ни одного хорошего палача».

И в первый раз я подумала, что моя зверюга права.

Братец окинул меня удивленным взглядом. Сперва он даже не узнал меня, это отража-лось в его глазах, лице, улыбке. Так смотрят не на сестру, а просто на красивую и доступ-ную девушку. Но потом в голубых (совсем как у мамы) глазах что-то мелькнуло. Тень узнавания? Тень памяти? Он приподнялся на локте и тихо спросил:

— Юля?

Я остановилась прямо напротив него.

— Юлия Евгеньевна Леоверенская, с вашего позволения. Вы ко мне? Чем обязана?

Вот так! И никаких соплей! Интересно, на что ты здесь рассчитывал!? Что я, узнав тебя, немедленно побегу закалывать жирного тельца? Кстати, терпеть не могу жирное мясо. А понятия «прощать» и «возлюблять» благополучно выдрали из моего лексикона еще в фев-рале. Так что будьте любезны, сэр, объяснитесь, мать вашу так и этак!

Кажется, братик не ожидал такого холодного приема. Или он решил, что я его не узна-ла? Смешно! Во всяком случае, он поднялся на ноги и распахнул объятия.

— Юля, ты не узнаешь меня? Это же я, Славка!

Я посмотрела на него с откровенной насмешкой.

— Да, вы — Станислав Евгеньевич Леоверенский. И что дальше?

Год назад я бы бросилась ему на шею и была чертовски рада, что он наконец-то нашел-ся. Год назад я бы не дала ему сказать и слова! Я сразу потащила бы его к дедушке и ма-ме! Но это было год назад. И тогда я была просто Юлей. Обычной студенткой биофака. Я бы и сейчас ей оставалась, но не получилось. Поэтому год назад я бы корчилась от уми-ления, а сейчас хладнокровно наблюдала за потугами моего брата изобразить родствен-ную любовь и хладнокровно прикидывала, сколько проблем могу огрести из-за его при-езда, и что его вообще подвигло на этот поступок. Девять лет — это не девять дней. И даже не два года, за которые любого человека сгрызет тоска по родным. Так что же случилось, что он решил меня навестить? Что!? И как это что-то может на мне отразиться? А еще проще и страшнее — на маме с дедушкой. Я теперь никому не позволю их обидеть. Пасть порву — в лучшем случае. В худшем — для опознания не останется даже зубов и костей. Я с тех пор ни разу не пробовала управлять крысами, но что-то подсказывало мне — может и получиться. В случае острой необходимости. А куда уж острее?

Брат растерянно мялся на площадке. Не знает, что ему делать и как реагировать? Отлич-но! Я добавила немного топлива в его неуверенность.

— Вы так и не сказали, чем я обязана вашему визиту.

Брат, наконец, сориентировался, сбросил маску братской любви и прищурился.

— А вы сильно изменились, Юлия Евгеньевна.

— За девять лет изменится любой человек, — парировала я. — Или уже десять? Не думаю, что вы рассчитывали найти девятилетнюю сестру такой же, какой и оставили.

— Юлия Евгеньевна, я могу обращаться к вам просто по имени? — ехидно поинтересовал-ся Славка.

Я пожала плечами.

— Вы этого не заслужили, но мне сейчас неохота с вами спорить. Что вам угодно?

— Юля, нам надо серьезно поговорить.

— Вам надо серьезно со мной поговорить? — я намеренно подчеркнула это «вам». Его проблемы меня не касаются. Со своими бы разобраться. А к деду братик не сунется. Дед в этом отношении гораздо хуже меня. И с него станется устроить братцу не только моральную, но и вполне физическую порку на виду у всего народа. И есть за что! Если за девять лет ты даже не звонил ни разу, на что ты в итоге рассчитываешь!? Да тебя за одни мамины ночные рыдания надо вверх ногами подвесить над муравейником! И за-быть там навечно. Сволочь!

— Да, мне надо! — начал раздражаться братик.

Устраивать словесную разборку на глазах у всего народа мне не хотелось. То есть спер-ва хотелось, но потом я быстро передумала. Мне здесь еще жить и жить, не стоит шоки-ровать соседей своим знанием русского нелитературного языка и сволочным характером. Да и не дай бог до деда дойдет. Дом-то один. Поорать можно и в квартире. Тем более, что у меня там полная звукоизоляция. Валентин парочку оборотней подогнал — и те все сделали. О, кстати говоря!

Если дорррррогой блудный братик очень меня достанет, я просто позвоню тому же Ва-лентину. Готова поспорить, что он с удовольствием спустит Славку с лестницы. И уронит по дороге пару раз. Предателей оборотень любит не больше чем я. А ко мне очень хоро-шо относится. И вообще, какие счеты между друзьями?

Я классически выдержала паузу, за время которой уши братца начали краснеть, и кивну-ла.

— Я поговорю с вами.

Славка замялся.

— Юля, так получилось, я не один.

— Неужели?

— Ей плохо. Она больна.

— Ей?

Я ничего не понимала, но чувствовала что-то нехорошее.

Брат встал и извлек из-за недействующего мусоропровода чье-то тело. Нет! Не чье-то. Девушки. Девушки в простеньких синих шортах и маечке. Она определенно была без сознания. Голова откинулась назад, черные волосы густым ковром рассыпались по полу. Казалось бы — что мне дела до этой дурехи. Ан нет. А все Надька с ее курсами первой по-мощи. Да, я и это успела пройти за последние полгода. С моей веселой жизнью надо хоть что-то уметь, а то я и коленку себе не перевяжу. Курсы были удобными, шли при боль-нице в восемь вечера лекции, в восемь утра — практика — и я прекрасно успевала.

Привычка взяла свое. Я шагнула вперед и положила руку ей на шею, пытаясь нащупать пульс.

Ох, твою зебру с размаха об забор!!!

Я вскрикнула и отдернула пальцы. Такое ощущение я испытывала только один раз, ко-гда Даниэль просил меня увидеть оборотня за человеческой маской. И я уви-дела — лиса. Сейчас я тоже смотрела. И могла сказать точно — передо мной лежала девица-оборотень. И кажется тоже лисица. По руке, словно мурашки забегали. Я покрылась гусиной кожей и едва удержалась, чтобы не вытереть руку о юбку. Не вытер-ла. И с интересом посмотрела на братика.

— Стой смирно. Я хочу до тебя дотронуться.

— Что-то не так?

Объяснить? Или не стоит? Определенно лучше пока помолчать.

— Все не так. Стой смирно, или пошел к черту!