Клыкастые страсти (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 3

Из магазина я тащилась нагруженная не хуже верблюда. Но это мой принцип. В магазин надо ходить на голодный желудок, чтобы точно знать чего ты хочешь — и запасаться дней на пять-семь. А то и на все десять. Пара куриц, несколько упаковок пельменей, хлеб, сыр, колбаса, всякая мелкая всячина, обязательно несколько банок с оливками (уммм-м-м-м… обожаю!), несколько килограммов орешков со сгущенкой — пусть даже от них толстеют, но мне уже ничего не повредит! Я как похудела, так и поправиться не могу! Я из больни-цы вышла, во мне было пятьдесят пять килограмм. Кожа да кости, наглядное анатомиче-ское пособие, блин! Все ребра прощупывались! А сейчас, спустя полгода, во мне пятьде-сят шесть килограмм. Хотя я себя ни в чем не ограничиваю. Да и ограничивать особо не в чем. Я благополучно распихала все по холодильнику — и задумалась. А что, правда, мне делать? На пляж сходить? Почему бы нет! Давно пора! Я решительно засунула в сумку полотенце и шлепки. Потом надела купальник и решительно вышла за дверь. Крем для загара по дороге куплю.

Купила. И даже пришла на пляж. Но потом!!! Высшие Силы!!! Я чувствовала себя таким уродом! Такой уродкой! Ну почему у нас такие противные люди!? Почему!? Почему на меня все пялились, как на чудище о трех головах!? Ну да, шрамы! И самый заметный из них — под ключицей! И на запястьях все очень хорошо заметно! Ну и что!? Мало ли у кого какие травмы! Не обязательно же так пялиться! Просто выложили глаза мне на шрамы и довольны! А потом стало еще хуже. Чтобы спастись от взглядов, я опять ушла в воду. Проплавала полчаса, потом устала и все-таки выбралась на берег. А за это время подва-лила компания подростков. Ну, то есть уже не подростков, скорее студентов, но перво-курсников, не старше. Сперва они дурачились и визжали на весь пляж. Мне это было глу-боко безразлично, шум меня не трогал, «остроумные» комментарии парней и девиц о мо-ей внешности тоже, шрамов они не видели, я загорала лежа на животе, но потом, когда я перевернулась на спину! Высшие силы! Несколько минут они просто смотрели! Потом одна из девиц отпустила пару замечаний, которые казались ей ужасно язвительными, но меня даже не тронули.

В какой битве я получила свои шрамы? Хм, пережила бы она то же что и я — потом по ночам орала бы! Если вообще пережила бы! Одного взгляда на Даниэля, каким я увидела его в первый раз, хватило бы этой сопле, чтобы уйти в глубокий обморок. А вышла бы она из него уже вампиршей, точно. И на такую реагировать? Фи! Я даже и не смотрела на них.

А потом ко мне подсел один из этих уродов.

— Привет, — попытался познакомиться он.

— Пока, — вежливо ответила я.

Намека он не понял.

— А как тебя зовут?

— Не твое дело.

— Что, прямо так и зовут?

— Да. А сокращенно — отвали!

Я даже не боялась. После вампиров эти щенки мне казались только смешными.

— А я — Серега. Пива хочешь?

Я решила промолчать. Может отвянет? Не отвял. Наоборот.

— А откуда у тебя такие шрамы? Нет, ну, правда, как тебя зовут? Ты красивая!

Вот на «красивой» я и сломалась. Повернулась и уставилась на парня холодными глаза-ми. Вообще-то он был красивый. Высокий, темноволосый, с яркими карими глазами. Вот только никто мне не был нужен. Только покой. Тишина и покой.

— Пошел ты к черту! Оставь меня в покое!

До парня не дошло. То ли он привык считать себя неотразимым, то ли что-то еще, но он посмел положить мне на плечо потную лапу. Ладонь была горячей и жирной от какого-то крема. И я невольно вспомнила тонкие прохладные пальцы на своей коже. Даниэль… Единственный, кто имел право касаться моего тела. И каждое его прикосновение было особенным. Вампир относился ко мне, как я бы отнеслась к произведению искусства. А этот мачо… это ЧМО!!! Я передернулась от отвращения.

— Ну, ты че, правда, как тебя зовут!?

Я уже не могла сдерживаться. Еще чуть-чуть — и я бы ему зубами в горло вцепилась не хуже вампира.

— Слушай ты, ….,…., …..!!! Убери свою … лапу с моей кожи, …!!!

Парень обалдел. Я не стала дожидаться, пока он выполнит приказ, стряхнула конечность и кое-как начала запихивать вещи в сумку. Потом быстро надела короткую юбочку прямо на купальник — и ушла с пляжа. Еще не хватало ввязываться в разборки с этими дурачка-ми. А если уж честно — я их не боялась. Я себя боялась. Боялась того, что мо-гу с ними сделать.

В феврале, четыре, почти уже пять месяцев назад, я убила вампира. Перегрызла ему глотку, а потом просто отпустила на тот свет. А еще — пытала человека. То есть оборотня. Но тогда он был в человеческой форме. И даже наслаждалась этой пыткой. А потом пила его кровь. И это дало мне столько силы, что я смогла впасть в транс. А в трансе управляла животными. И тоже убивала. Да-да, убивала именно я. Какая, в сущности, разница — сама ты убиваешь ножом, пистолетом, веревкой — или крысиными зубами. Я была чудовищем — и наслаждалась этим. Если у каждого человека на одном плече сидит ангел, а на втором — дьявол, то в феврале мой личный дьявол вышел наружу, сорвался с цепи и овладел каждой клеточкой моего тела. А еще — разума и души. Я делала то, от чего меня до сих пор мучили по ночам кошмары. Все убитые мной приходили по очереди в мои сны, но самым страшным было другое. Они не упрекали. Они не винили меня в своей смерти. Они спрашивали: «Тебе понравилось, Юля? Хочешь еще?» И эта черная сторона моей души, та сторона, которую мы стараемся не выпускать наружу, ко-торая облизывается при виде чужих страданий и орет в экстазе, когда видит чью-то смерть, радостно соглашалась с ними. «Да! Хочу!! Еще!!!»

Даниэль был дьявольски прав, нарисовав половину меня в образе чудовища с человече-скими глазами. Именно так оно на меня и смотрело. Все понимало, скалило зубы — и смеялось. «Хочешь еще, малышка?» А стоило обратиться к своей второй половине — и там на человеческом лице сверкали звериные глаза. Лицо было спокойным и чистым, я — человек любила жизнь и была добра к ней, а она ко мне, — но стоило нам только разо-злиться — и сверкали желтизной с прозеленью вокруг зрачка звериные глаза. «Кто по-смел!?»

Поэтому я и перестала спать по ночам. Я не знала, как объяснить подруге, что я не вам-пиров боюсь и не мертвецов, а самой себя! Своего собственного темного уголка. И сей-час, когда этот сопляк положил руку мне на плечо, мне ужасно захотелось рвануться — и вцепиться в нее зубами. Ощутить на языке сладкий металлический привкус крови! По-чувствовать, как хрустят под моими зубами тоненькие косточки. Посмотреть ему в глаза, ощутить в них смертную боль и древний, темный ужас — и медленно, так, чтобы он все видел, впиться зубами в его горло, до конца наслаждаясь его страхом, его кровью, его безнадежным бегством от смерти.

Меня страшило именно это. И я старалась не допустить, нет, не выпустить из себя эту чертову тварь! Я боялась того, во что могу превратиться. Легко ведь сделать первый шаг. Еще легче — второй. Это как с наркотиками. Сигаретка с марихуаной? Запро-сто! Кокаин в золотой пудренице!? Да еще проще! А потом смотришь — для тебя уже и убойная доза героина — на один зубок! И сам не замечаешь, когда же это произошло!? Ко-гда ты перешел какую-то грань между человеком и наркоманом!? А кем могу стать я? Не знаю. Но мне страшно. Я не могу стать наркоманкой. Я не могу стать алкоголичкой. Я слишком сильно люблю жизнь, чтобы убивать себя, пусть даже таким приятным спосо-бом. И слишком люблю своих родных, чтобы доставлять им такую боль. Но что будет, если я сорвусь с цепи, на которую посадила свою темную половинку? Что-то мне подска-зывает, что тогда все вампиры и оборотни захлебнутся слюной от зависти — и кровью, подбирая ошметки с моего пиршественного стола. А зверь все чаще выглядывает изнут-ри. И когда я смотрю в оконное стекло по ночам, мне все чаще кажется, что с моего лица глядят его глаза. Раскосые, желтого цвета и с легкой прозеленью вокруг зрачка. Хищные — и в то же время все понимающие. Жестокие — и нежные. Но в любом случае безжалост-ные. И прежде всего ко мне самой.