Сицилиец - Пьюзо Марио - Страница 52

Необходим был мощный удар, и план такой операции родился в изощренном мозгу дона Кроче. Стефан Андолини привез этот план Гильяно.

Левые настроения преобладали в двух самых неспокойных городках Сицилии: Пьяни-деи-Гречи и Сан-Джузеппе-Ято. Вот уже много лет здесь праздновали Первое мая — даже при Муссолини. Дело в том, что на первое мая приходится день святой Розалии, так что праздник оказывался сугубо религиозным, а это фашистскими властями не запрещалось. Но теперь люди смело шли под красными флагами в первомайских колоннах и без страха произносили пламенные речи. Через неделю должна была состояться самая крупная в истории Сицилии демонстрация. Два города по традиции объединятся, и посланцы со всей Сицилии приедут вместе с семьями, чтобы отметить одержанную победу. Сенатор-коммунист Ло Каузи, известный пламенный оратор, выступит с программной речью. Левые партии собирались официально отпраздновать свой поразительный успех на выборах.

План дона Кроче состоял в том, чтобы отряд Гильяно внезапно напал на демонстрантов и разогнал их. Люди Гильяно расставят пулеметы и откроют огонь поверх толпы — она разбежится. Это будем первый шаг в кампании по запугиванию, нечто вроде отеческого предупреждения, этакий указующий, предостерегающий жест. А сенатору-коммунисту Ло Каузи полезно будет узнать, что место в парламенте еще не гарантирует неприкосновенности личности и вовсе не означает, что Сицилия — его вотчина. Гильяно одобрил план и отдал приказ своим командирам — Пишотте, Терранове, Пассатемпо, Сильвестро и Стефану Андолини — подготовить и провести эту операцию.

Последние три года празднование происходило на огромной горной поляне между Пьяни-деи-Гречи и Сан-Джузеппе-Ято, зажатой с двух сторон вершинами-близнецами — горой Пиццута и горой Кумета. Жители обоих поселков добирались туда по крутым извилистым дорогам, которые сходились чуть ли не на самом верху; встретившись, те и другие сливались в единую процессию. Миновав узкий проход, они оказывались на поляне, располагались здесь группами, и начиналось веселье. Проход этот носил название Портелла-делла-Джинестра.

Пьяни-деи-Гречи и Сан-Джузеппе-Ято были бедными поселками, где люди жили в старых домах и занимались допотопным сельским хозяйством. Здесь чтили древние законы чести: женщины могли сидеть на крыльце только в профиль, дабы не испортить свою репутацию. Но в этих городках жили самые большие бунтари на всей Сицилии.

В этих древних селениях почти все дома были сложены из камня; в некоторых из них вместо окон были небольшие отверстия с металлическими заслонками. Животные часто жили там же, где и люди. И в местных пекарнях козы и барашки грудились прямо у печей: если свежая булка случайно падала на пол, то обычно отправлялась прямо в навоз.

Мужчины батрачили у богатых землевладельцев за доллар в день, а иногда и того меньше — на такие деньги семью, естественно, не прокормишь. Поэтому за пакет макарон и бесплатную одежду, которую раздавали «черные вороны», как прозвали здесь монахинь и священников, люди готовы были поклясться в чем угодно — например, что они проголосуют за христианских демократов.

Однако на местных выборах в апреле 1948 года они вдруг отдали большинство голосов за социалистическую и коммунистическую партии. Дон Кроче, который полагал, что область находится под контролем местной мафии, был в бешенстве. Но вслух сказал только, что его огорчило неуважение к католической церкви. Как могли благочестивые сицилийцы обмануть святых сестер, дававших хлеб их детям с истинно христианским милосердием?

Кардинал Палермский тоже был раздосадован. Ведь он специально ездил в эти два поселка, отслужил там мессу и предостерег их — не голосуйте, мол, за коммунистов. Он благословил и даже крестил их детей, а они все равно пошли против церкви. Он вызывал к себе в Палермо местных священников и внушал им, что они должны умножить усилия перед общенациональными выборами. И не столько ради политических интересов церкви, сколько во имя спасения заблудших душ.

И только министр Трецца не слишком удивился. Он был сицилийцем и знал историю острова. Жители этих двух поселков были люди гордые и всегда яростно сражались против сицилийских богачей и римской тирании. Они первыми присоединились к Гарибальди, а еще раньше боролись против мавров и французских завоевателей. Жители Пьяни-деи-Гречи вели свою родословную от греков, бежавших на Сицилию от турецких завоевателей. До сих пор здесь бережно хранили древние обычаи, говорили на греческом языке, а во время греческих праздников надевали национальные костюмы. Мафия, всегда разжигавшая недовольство, была очень сильна в этой местности. Поэтому министр Трецца был несколько разочарован доном Кроче, так и не сумевшим вразумить этих людей. Он, правда, знал, что голосованием в этих поселках, как и во всей округе, управлял один-единственный человек, активист социалистической партии по имени Сильвио Ферра.

Во время второй мировой войны Ферра служил в итальянской армии и был удостоен многих наград. Он заработал свои медали в африканской кампании до того, как попал в плен к американцам. В лагере для военнопленных в США посещал курсы, где пленным растолковывали, что такое демократия…

Вскоре после возвращения на родину Сильвио Ферра понял, что христианские демократы — орудие в руках богачей, а уразумев это, вступил в кружок, организованный рабочими-социалистами в Палермо. Он жаждал знаний и любил книги. Вскоре он уже запоем читал Маркса и Энгельса; затем вступил в социалистическую партию. Ему было поручено организовать партийную ячейку в Сан-Джузеппе-Ято.

За четыре года ему удалось сделать то, чего не могли добиться агитаторы с севера Италии. Он перевел на сицилийский диалект доктрины Красной революции и социализма. Он убедил людей, что голосование за социалистическую партию даст им кусок земли. Он говорил, что помещичьи угодья надо разделить и раздать крестьянам, раз помещики не возделывают их. Ведь на этой земле можно было бы вырастить пшеницу и кормить ею детей. Он убеждал жителей, что коррупцию в сицилийском обществе сможет уничтожить только правительство социалистов. Тогда не надо будет совать взятки чиновникам, чтобы те не драли три шкуры, нести священнику пару яиц, чтобы он прочел письмо из Америки, а почтальону платить лиру, чтобы доставлял почту; мужчинам не придется больше торговать своими мускулами и за гроши обрабатывать поля герцогов и баронов. Нищенским заработкам наступит конец, а члены правительства будут подлинными слугами народа… Сильвио Ферра цитировал Библию и молитвы, доказывая, что официальная католическая церковь поддерживает обанкротившийся капиталистический строй, правда, сам при этом исправно ходил к обедне по воскресеньям. Он строго следил за тем, чтобы его жена и дети соблюдали все законы сицилийского домостроя, так как верил в издавна существующие ценности: безграничную преданность сына матери, почитание отца, обязательства перед родственниками.

Мафия в Сан-Джузеппе-Ято предупредила его, что он слишком далеко заходит, в ответ он улыбнулся и сказал, что будет очень рад, если они станут друзьями, хотя в глубине души знал: именно с мафией предстоит самая тяжелая и долгая битва. Дон Кроче посылал к нему своих людей в расчете на то, что удастся договориться, но те вернулись ни с чем. Сильвио Ферра слыл храбрым солдатом, пользовался уважением в поселке и разумно относился к «Друзьям друзей». Поэтому дон Кроче решил набраться терпения, тем более что он ничуть не сомневался в успехе христианских демократов на выборах.

Основной чертой характера Сильвио Ферры было сочувствие к ближнему, что не часто можно встретить у сицилийских крестьян. Сосед занеможет — он накормит его семью; старой больной одинокой вдове поможет по хозяйству; подбодрит того, кто, еле сводя концы с концами, с ужасом думает о завтрашнем дне. Он стал провозвестником нового рассвета — рассвета надежды, если к власти придет социалистическая партия. Сицилийцам нравилась южная риторика, неизменно окрашивавшая его политические выступления…