Смерть в Голливуде (Происхождение зла) - Куин (Квин) Эллери - Страница 27

— Да, конечно.

— Это что же — то самое ваше «третье предупреждение», да?

— Да.

— Что до меня, — сказал на это лейтенант, устало опускаясь в глубокое кресло, — то все это напоминает сумасшедший дом.

— Не будьте так поспешны в суждениях, мой друг.

Китс взглянул на Эллери с легкой досадой.

— Я не желаю заниматься подобной ерундой, мистер Куин. С самого начала вся эта история вызывала у меня подозрение. И какого черта ему понадобились все эти спектакли? — По его тону чувствовалось, что он предпочел бы простую и надежную пулю.

— А что Приам?

— Да жив он, здоров. А вот с доктором неловко вышло. Ну, с Волютой. Похоже, мы оторвали его от очень приятного времяпрепровождения с какой-то блондинкой в Малибу. Известие о лягушках он воспринял как личное оскорбление. Но приехал, вывел Приама из шока, дал снотворное и поковылял, чертыхаясь, к своему автомобилю.

— А вы уже беседовали с Приамом?

— Я-то да. Но не он со мной.

— Что, неужели не проронил ни слова?

— Не то чтобы совсем не проронил… Сказал только, что он проснулся, включил свет, увидел этих тварей — и больше ничего не помнит.

— Даже никак не попытался объяснить все это? — удивился Эллери.

— Неужели вы всерьез полагаете, что подобный бред что-нибудь да значит?!

— Скажу вам одно, лейтенант, — многозначительно покачал головой Эллери, — такого человека как Приам не так-то легко напугать простым зрелищем сотни-другой лягушек, пускай даже и дохлых. Его реакция оказалась слишком бурной. Наверняка эти твари значат для него еще что-то. Просто так у взрослого мужчины волосы дыбом не встанут!

Китс сокрушенно покачал головой:

— Ну и что же теперь нам делать?

— Смотря что вам удалось выяснить.

— Ровным счетом ничего.

— Ну, а кто побывал здесь, устроил все это — что, никаких следов вообще?

— Никаких. И быть не могло. Вы приехали из Восточных штатов, где все сторонятся друг друга. Здесь же у нас — Великий Запад, где мужчины еще остаются мужчинами и никто не унижается до того, чтобы запирать двери. Кроме приезжих, вроде вас. Так что любой мог спокойно проникнуть в дом. — Китс пожевал незажженную сигарету во рту. — Даже злостные должники не запираются от кредиторов. — Он заметался между креслами. — Вся беда в том, что Приам начисто отказывается трезво взглянуть на происходящее! Его травят, заваливают дохлыми лягушками, а он только больше замыкается в себе. Знаете, что мне начинает казаться? Что все в этом доме, исключая нас с вами, ведут двойную игру!

Но Эллери, погруженный в свои мысли, не слушал его, а смотрел куда-то в пространство. Он произнес с тем же отрешенным выражением лица:

— Так, значит, ему удалось беспрепятственно проникнуть в дом — просто войти. Скорее всего сразу после полуночи. Дверь в комнату Приама тоже не запирается, чтобы Уоллес или еще кто-нибудь могли немедленно явиться по первому звонку. Значит, и туда он попал без труда. И вот он у цели, с сумкой, полной мертвых лягушек. Приам спит. Жив, здоров, но крепко спит. Спрашивается: как же крепко должен спать человек, чтобы ночному гостю удалось в полнейшей темноте беспрепятственно разложить две или три сотни лягушек повсюду, даже у самого носа Приама — и не побеспокоить его? Странно, лейтенант.

— Да, — устало согласился Китс. — Но Приам вылакал целую бутылку крепкого вина и поэтому действительно уснул мертвым сном.

Эллери недоверчиво покачал головой и продолжал рассуждать:

— Ладно, вернемся к лягушкам. Первое предупреждение — коробка, содержимое которой нам неизвестно. Второе — отравленный рыбный салат. И третье — куча дохлых лягушек. Второе и третье должно помочь нам догадаться о том, каким было первое.

— Думаю, что вы смело можете предположить, что в первой коробке были жареные кокосы, — оживился Китс. — И что тогда из этого следует?

— Лейтенант, какая-то логическая связь должна быть обязательно!

— Но какая же?

— Не просто так взяты лягушки. Они должны что-то означать.

— Лягушачий концерт, например, — невесело рассмеялся Китс. — Ладно, ладно — пускай означают. Все на свете что-нибудь да значит. Только я не стану ломать над этим голову. Меня занимает другое — чего ждет Приам? Почему молчит? Или он хочет сдаться без боя?

— Он уже давно ведет бой, лейтенант, — нахмурился Эллери. — Только на свой собственный лад: чьи нервы сдадут первыми. Поэтому он не может обратиться к нам за помощью или даже просто принять помощь со стороны, пусть и непрошеную — для него это будет означать поражение. Неужели непонятно? Он всегда хочет быть на высоте, при этом благодаря исключительно своим собственным силам. Он старается перехитрить судьбу. И если ему это не удастся, жизнь потеряет для него смысл. Не забывайте, что он не просто человек, а человек, проводящий свою жизнь в инвалидном кресле. Говорите, он сейчас спит?

— Да, а Уоллес дежурит рядом. Я хотел оставить там полицейского, но в ответ выслушал такое… Я попытался было добиться обещания, что он станет держать двери на запоре. И ничего не добился.

— Ну а что вы думаете о подоплеке всей этой истории? — спросил Эллери.

Лейтенант смял изжеванные останки сигареты и швырнул их в камин.

— Ничего не думаю. У меня уже мозги отказываются думать. Вчера я подключил еще двух новых сотрудников. — Он сунул в рот свежую сигарету. — Смотрю я на нас с вами со стороны, мистер Куин, — ну вылитая парочка незадачливых деревенских констеблей! С ходу пытаемся взять быка за рога. Заставить Роджера заговорить. А он сидит себе и знает ответы на все. Кто этот враг? Как он умудрился лелеять свой план столько лет? И вообще, зачем…

— И что было в первой коробке, — пробормотал себе под нос Эллери.

— Да, и это. Ладно, сегодня я обещал доктору Волюте оставить Приама в покое. Но уж завтра я припру его к стенке!

Когда Китс удалился, Эллери побрел в холл. В доме стояла гнетущая тишина. Взволнованный Гроув Макгоуэн побежал к Хиллам, рассказать Лаурел о необычайном нашествии земноводных. Дверь в комнату Приама была плотно закрыта.

Делии не было ни видно, ни слышно. Ему сказали, что она пошла к себе, заперлась и, видимо, легла. Состояние мужа у нее больше не вызывало ни малейшего интереса. Она сама выглядела гораздо более больной.

Эллери, вконец расстроенный последним обстоятельством, совсем уже собрался уходить, но в последний момент вспомнил, что еще не побывал в библиотеке. Или он просто искал предлог, чтобы остаться? Как бы то ни было, он вошел в дверь напротив комнаты Приама.

В библиотеке сидел отец Делии, внимательно разглядывавший водные знаки на марках из своей коллекции.

— А-а, это вы, мистер Кольер! — приветствовал его Эллери. Старик бросил взгляд в его сторону и тут же вскочил, расплывшись в улыбке.

— Заходите, заходите же, мистер Куин. Ну как, все в порядке, надеюсь?

— Почти, — ответил Эллери. — От лягушек, по крайней мере, мы уже избавлены.

Кольер скорбно покачал головой:

— Люди так бесчеловечны! Казалось бы, уж можно ограничить свои кровожадные порывы пределами нашего собственного рода. Так нет! Кому-то понадобилось вымещать свою досаду на таком безобидном создании, как Hyla regilla[6], уж не говорю о…

— На ком, на ком?! — изумился Эллери.

— Hyla regilla. Древесные квакши, мистер Куин, или иначе — древесные лягушки. Бедняжки в основном принадлежали к этому виду амфибий. — Тут Кольер немного повеселел и сказал: — Ладно, не стоит больше об этом. Хотя единственное, чего я все-таки не могу понять, почему взрослый мужчина вроде Роджера Приама так перепугался их вида… пускай даже со свернутыми шеями? Что за нелепость!

— Мистер Кольер, — как бы между прочим спросил Эллери, — а как вы думаете, в чем здесь причина?

— Причина? — воскликнул старик и решительно отложил пинцет в сторону. — Я скажу вам, в чем здесь причина? Она в злобе и испорченности. В алчности и эгоизме, ненависти и жестокости, а равно — в недостатке совести и сдержанности. В черных душах и черных мыслях, свирепости, невежестве и страхе. Причина в нежелании стремиться к добру и удовлетворяться тем, что имеешь. В желании стяжать то, чего у тебя еще нет. В зависти и подозрительности, дурных страстях и вожделении, в стремлении господствовать надо всем и надо всеми. В пьянстве и дьявольской ярости, в жажде грубых удовольствий и острых ощущений. Короче говоря — причина в самой природе человека, мистер Куин.