Возвращение - Денисов Вадим Владимирович - Страница 2

— Не может, это наша полянка, — привычно прочитав мои мысли, бросил напарник и приподнялся на локте. — Не пошлют удальцов Смотрящие во вторую командировку без продыху. Сдохнем от моральной усталости.

И с этим согласен. О широтности говорить рано — звезды нужны, а их нет. Может, группа оказалась в Южном полушарии? Снега не видно, однако здесь похолодней, чем в это время года должно быть на широте Замка.

Что-то зашуршало с левой стороны, там, где осинки упираются в здоровенные стволы сосен. Привстав на цыпочки, я тревожно посмотрел туда, стараясь оценить степень прямой или гипотетической опасности. Вроде никто не ломится, не ползет, не летит, не рычит на непрошеных гостей.

— Палку дать?

— Кидай.

Все, пока можно сесть.

Мишка с трудом подполз ближе, потом тоже сел, зажав деревяху в руке.

— Что-то надоело мне валяться. Может, размяться по-скоростному?

— Прекрати, Гоб. Не мальчик. Ты лучше скажи — где наши рюкзаки?

— И стволы… Ни «тигра», ни «спектра».

Конечно, может быть и так, что рюкзаки скрывает более высокая трава за спиной, а стволы улетели подальше, только предчувствия не обманешь.

— Помнишь рассказ Потапова, Костя? Как он на Платформу попал?

Еще бы… Этот рассказ потом все наши научники анализировали.

Патронташ у Потапова оказался на месте, с дробовыми патронами 12-го калибра. А вот «сайга» исчезла в неизвестном направлении. Он честно искал, для начала в радиусе десяти метров перед собой, решив, что дальше десяти при таких способах заброса ружье никак не отлетит. Потом радиус расширил. Так и не нашел…

— Подвесили нас, Кастет, на унылое. Забрали родное!

Так, трахома. Отсюда выберемся, это без вопросов.

Дело привычное, тут никакой паники. Вопрос лишь в степени трудоемкости процесса. Без стволов плохо.

Прохлопался. Кобура!

— Гоб, мой кольт на месте.

Напарник в волнении достаточно быстро сел, тоже хлопнул ладонью по поясу.

— Мой немец тоже!

— Патроны?

Тима Хаердинов, молодой парнишка из научной группы Гольдбрейха, предположил, что при переносе живой объект катапультируется не цельным телом в одежках-застежках, а некими отдельными модулями, которые затем собираются системой заново непосредственно перед приземлением. С определенной степенью дискриминации. И зависит она от степени штатности метода.

Метод нашего переброса — он того… не особо штатный. Ну что, предупреждали.

Недособрали, хари козлиные! И что с патронами? Я полез по карманам без особых надежд на чудо, заранее зная, сколько у меня боеприпаса. Три магазина, из которых один в пистолете.

— У тебя сколько?

— Четыре магаза, — грустно ответил Мишка.

Мы, не сговариваясь, достали оружие на проверку. Однако если я только выщелкнул, глянул и вбил обратно, то Гоблин начал вынимать патроны из того магазина, что был в парабеллуме, внимательно разглядывая каждый.

— Думаешь, подменили на холостые?

— Кто их знает, чертей… У меня, кстати, одна граната с собой осталась.

— Ого! Проверь!

— В смысле?

— Вдруг помялась?

Гоблин щелкнул железякой и спрятал пистолет в кобуру.

— Остришь? Пошли ружья искать.

Пойдем, непременно пойдем, родной, что еще делать?

Где-то рядом журчала вода. Ручей. Елки, как хочется пить! Моя фляга лежала в рюкзаке, Сомов, словно индийский боевой слон, даже в спокойной ситуации может носить на себе целую кучу нужных и ненужных вещей. Внезапная граната вот у него оказалась… Запасливый у меня друг.

— Мишка, фляга с тобой?

— Точно, фляга! Держи.

Оказывается, у обоих чудовищное обезвоживание. Взмокшее тело, отравленное обильно выброшенным адреналином и шоковым потом, настойчиво просило чистой воды. Выхлебав на пару всю флягу, сразу почувствовали себя гораздо лучше.

— Чуть не сублимировали, — опять заворчал Сомов.

— Полная ревизия имущества! — вместо ответа отдал я первую толковую команду.

У меня тоже немало по карманам да чехлам распихано.

Что выяснилось через семь минут: ножи на месте, носимые тактические рации тоже, как и мой трансивер с функцией всечастотного сканирования, только вот сколько продержатся аккумуляторы, которые негде зарядить? Лишний раз сканер включать нежелательно — в приборе есть функция аварийной кнопки, когда в эфир уходит импульс повышенной мощности, по которому радиослужбы анклава смогут нас засечь и передать информацию по профилю. Батарею такой импульс посадит очень скоро, а дальность прохода километров двести от силы. Как обещал Вотяков, с момента старта его служба будет работать в усиленном режиме на трех базовых станциях, включая Донжон, чтобы не прошляпить.

И все-таки нужно просканировать эфир, может, Замок рядом. Или не рядом. А кто и что тогда рядом? Делать нечего, включил трансивер, на маленьком экранчике быстро побежали красные цифры.

— Курево, надеюсь, не потерял?

Гоблин, кивнув, уточнил:

— И две зажигалки.

У меня есть маленькое кресало, не пропадем.

У Сомова — большой лезермановский мультитул. Фонарей два, запасных батарей нет, остались в утерянных или в беспардонно отобранных рюкзаках. Один складной бинокль лежит в моем нагрудном кармане. Солнцезащитные очки у обоих, очень ценно, да… Еще всякая несущественная мелочовка. Из посуды… только фляга и имеется, капец. Кстати, хорошо бы ее наполнить, опять хочется пить.

Бритвы, конечно, нет, а дикарями ходить противно. Придется бриться по-полевому, доводить клинки до нужной степени остроты. Ненавижу.

— Поднимаемся.

Встали. Почти не шатает.

Показалось мне, что услышал какое-то движение в лесу?

Лишнего нагнетаю, не нужно этого делать. За спиной — смешанный лес стеной, девственный подлесок под кронами. Впереди осинник. Вода шумит справа.

Искать драгоценное оружие начали совместно, по часовой. Как и ожидалось — пусто. На Сомова было страшно смотреть. Если я свой «Калашников» еще смогу восстановить, как и «стимпанк», то его «девятку» и мне жалко до слез.

Над поляной висело серое преддождевое небо.

Мордой помню — трава на поляне хоть и влажная, но не мокрая, значит, пока не лило. Ничего, скоро польет. Птички поют, их много. Чирикают мирно, не встревожены. Где-то стучит дятел. «Приятно было сознавать, что ты не один такой», — пояснил Потапов, рассказывая о своих первых часах на Платформе.

С питьевой водой все будет в порядке: по правому краю зеленой поляны нашелся ручей. Скинув куртки, наспех умылись, набрали флягу, вдоволь напились. Стекая с ближних гор за лесом, лесной ручеек, небольшой и тихий, почти не виляя, проходил по дальнему краю поляны, прячась в зарослях низких кустов. Вода хорошая, вкусная, достаточно холодная. Посидели немного, глядя на темный бегущий поток с плывущими листочками, вслушиваясь в среду и в собственные организмы.

— Конфетку хочешь?

Хорошо, что у Мишки в запасе всегда есть карамельки для детей. Поблизости деток нет, значит, воспользуемся сами. Голод не чувствуется, не отошли еще после транспланетного перелета.

— Если это родная Платформа, то там, на большой поляне, — Сомов показал рукой в направлении сосняка, — должна стоять изба.

Хрусть! И сломал в руке ветку.

Согласен. Отличный маркер-идентификатор.

По всем понятиям, Смотрящие должны нас скинуть не на верную гибель, а на заботливо, как им представляется, подготовленное место, вклеив и спецжилье — избенку, к которой невозможно ни пройти случайно, ни проехать специально.

Тем временем сканер доложил, что эфир чист, нет поблизости работающих маломощных раций. Мощных, впрочем, тоже. Передатчик станции «Радио Россия» лупит примерно на семьсот километров, Вотяков не стал наращивать мощность после того, как еще одна станция встала в Шанхае. Глупо вещать на русском дальше Манилы, где никто не знает языка. Шанхай, кстати, тоже не слышно. Значит, мы отлетели прилично, вот такая печаль. Горы могут мешать? Могут, на высотку забраться надо бы…

Еще минут десять потратили на повторные поиски — для очистки совести.