Река снов (Ночные кошмары) - Робертс Нора - Страница 20

А потом закрыл счет, выяснив, что тот так и остался неиспользованным.

В конце концов, он всего лишь коп, напомнил себе Фрэнк, сворачивая к дому. Не психолог, не социальный работник, и его связывает с Оливией только убийство.

Чем ей поможет разговор с ним?

Он припарковался рядом с ярко-голубой «Хондой-Сивик», четыре года назад пришедшей на смену «Фольксвагену». На обоих бамперах красовались вмятины. Селия рассталась со своим любимым «жучком», но так и не научилась ездить без аварий.

Велосипед Ноя уступил место подержанному «Бьюику», в котором малый не чаял души. Через несколько недель мальчик уедет на нем в колледж. Мысль об этом вонзалась в душу Фрэнка, как стрела в сердце.

Цветы в палисаднике преуспевали – благодаря стараниям Ноя. Один бог знает, откуда у парня взялся талант садовника, подумал Фрэнк, выходя из машины. Когда мальчик уедет, они с Селией прикончат цветы за месяц.

Фрэнк вошел в переднюю и почуял запах «Флитвуд Мака». У него упало сердце. Селия любила готовить «Флитвуд Мак», а это означало, что в середине ночи Фрэнку придется встать, крадучись пробраться на кухню и поискать тщательно спрятанный кусок скоромной пищи.

В гостиной было прибрано – еще один плохой признак. То, что там не валялось ни газет, ни обуви, означало только одно: Селия рано пришла с работы в приюте для женщин и взялась за домашние дела.

Они с Ноем ненавидели, когда на Селию нападало желание заняться домом. Приготовленная ею еда была не столько вкусной, сколько полезной; после уборки ничего нельзя было найти, а после стирки и глажения белья Фрэнк недосчитывался половины носков.

В другое время Селия предоставляла заботу о доме мужчинам, и все шло более-менее гладко.

Когда Фрэнк вошел на кухню, его худшие опасения подтвердились. Счастливая Селия что-то помешивала на плите. На столе рядом с фруктовым пюре ядовито-желтого цвета лежала буханка хлеба из толченой коры какого-то дерева.

И все же она была обворожительна. Светлые волосы, забранные в конский хвост, узкие бедра подростка и длинные, стройные белые ноги…

Она стояла с совершенно невинным видом, за которым, как хорошо знал Фрэнк, скрывалась железная решимость. Если Селия Брэди чего-то хотела, ее не остановило бы и землетрясение.

Именно так и вышло с ним, когда она была двадцатилетней студенткой, а он двадцатитрехлетним стажером, арестовавшим ее за участие в демонстрации против опытов на животных.

Первые две недели знакомства они провели в спорах. Вторые две недели – в постели. Она отказывалась выходить за него замуж, а он ее уламывал. Фрэнку тоже было не занимать решительности. Они прожили вместе год, и в конце концов он взял ее измором.

Фрэнк подошел к ней сзади и неожиданно обнял.

– Я люблю тебя, Селия.

Жена повернулась к нему и быстро поцеловала.

– Ты будешь есть пюре и черные бобы. Тебе это полезно.

Он подумал, что как-нибудь переживет это: в глубине холодильника лежала маленькая пицца.

– Это не помешает мне любить тебя. Где Ной?

– Пошел гонять собак с Майком. А потом у него свидание с Сарой.

– Опять?

Селия улыбнулась.

– Фрэнк, она славная девушка. Через несколько недель он уедет, а до тех пор они хотят подольше побыть друг с другом.

– Как бы он не потерял голову из-за этой девчонки. Ему всего восемнадцать.

– Фрэнк, пройдет полсеместра, и она станет для него воспоминанием… Что у тебя случилось?

Он не вздохнул. Просто взял протянутую женой банку с пивом.

– Ты помнишь дело Джулии Макбрайд?

– Джулии Макбрайд? – У Селии поднялись брови. – Конечно. Это было самое громкое дело за годы твоей работы, и ты все еще грустишь, когда по телевидению показывают фильмы с ее участием. А что такое? Ты давно покончил с этим. Сэм Тэннер в тюрьме.

– Малышка…

– Да, я помню. Она разбила тебе сердце. – Селия погладила его по руке. – Оно у тебя слабое.

– Девочку отдали под опеку деду с бабкой, и те увезли ее в штат Вашингтон. У них там дом и база отдыха на полуострове Олимпия. Неподалеку от национального парка.

– Национальный парк «Лес Олимпик»? – У Селии загорелись глаза. – Это чудесное место! Я была там после окончания школы. Там держат в узде этих алчных кровососов.

Для Селии алчным кровососом был каждый, кто рубил деревья, сносил старые постройки, охотился на кроликов или заливал цементом пахотную землю.

– Вот и обнимайся со своими деревьями.

– Не смешно. Если бы ты имел представление, какой вред наносят лесорубы, не видящие дальше собственного носа…

– Не заводись, Си. Я и так питаюсь одними бобами и фруктовым пюре.

Она слегка надулась, затем дернула плечом и начала закипать. Но поскольку ссора с ней в планы Фрэнка не входила, он вынул из кармана письмо.

– Почитай-ка и скажи мне, что ты об этом думаешь.

– С каких это пор тебя стало интересовать мое мнение? – Однако, прочитав две первые строчки, Селия села, и ее воинственный настрой тут же исчез. – Бедная девочка, – с сочувствием пробормотала она. – Такая грустная и такая храбрая…

Она разгладила письмо, отдала его Фрэнку и снова вернулась к плите.

– Слушай, Фрэнк, отдохнуть всей семьей до отъезда Ноя в колледж – это мысль! Последний раз мы жили в палатке, когда ему было три года. Помню, тогда ты поклялся, что больше никогда не будешь спать на голой земле.

У опечаленного письмом Фрэнка гора свалилась с плеч.

– Знаешь, Селия, я действительно люблю тебя.

Оливия изо всех сил пыталась вести себя нормально и не распускать нервы, чтобы дед с бабкой ничего не заметили. У нее захватывало дух, все внутри дрожало от возбуждения и слегка побаливала голова, но она справилась со всеми домашними делами и даже что-то съела во время ленча, чтобы никто не обвинил ее в отсутствии аппетита.

Брэди скоро будут здесь!

Она испытала облегчение, когда деду сразу после ленча позвонили из лагеря и попросили уладить какое-то пустяковое дело. Придумать предлог не ходить с ним оказалось проще простого, хотя Оливия испытывала чувство вины из-за собственной нечестности.

Это чувство заставило ее работать вдвое усерднее: вымести террасу столовой базы отдыха и прополоть окружавшие ее цветы.

Тем более что отсюда было прекрасно видно всех приезжающих и отъезжающих.

Оливия пропалывала веселые ярко-оранжевые настурции, свешивавшиеся с низкой каменной стены, обрывала отцветшие белые маргаритки и одним глазом косилась на вход.

Руки девочки потели в резиновых перчатках, которые она надела только для того, чтобы поздороваться с Брэди, не стесняясь грязных пальцев и траура под ногтями. Фрэнк должен был понять, что она достаточно взрослая для разговора о матери и отце.

Она не хотела, чтобы в ней видели испуганную маленькую девочку, которую нужно было защищать от чудовищ.

Она научится сама прогонять чудовищ, подумала Оливия и рассеянно провела рукой по щеке, измазав ее землей.

Она расчесала волосы, собрала их в аккуратный конский хвост и пропустила его через отверстие в красной бейсболке. Надела джинсы и майку с надписью «Риверс-Энд». С утра и то и другое было чистым, но теперь, как она ни старалась, коленки джинсов запачкались.

Лишнее доказательство того, что она работает, подумала Оливия. И что она человек ответственный.

Они будут здесь с минуты на минуту, думала девочка. Должны быть. Непременно должны. Иначе вернется дедушка. Он может узнать Фрэнка Брэди. Скорее всего, так оно и будет. Дед помнит всех и все. И найдет способ помешать ей поговорить с Фрэнком, помешать ей задать вопросы. Если они не появятся сейчас, все ее планы, надежды и чаяния рухнут.

На террасу вышла пара и села за один из чугунных столиков. Сейчас к ним выйдет кто-нибудь из обслуживающего персонала и предложит выпить или перекусить. И тогда она будет здесь не одна.

Оливия продолжала пропалывать бордюр, прислушиваясь к женщине, которая вслух читала путеводитель. Пара начала обсуждать, какой маршрут выбрать на завтра, покороче или подлиннее, и брать ли с собой продукты для пикника, которыми база обеспечивала отдыхающих.