Преследование - Джойс Бренда - Страница 16

– Проводите меня в его покои.

Побледнев, слуга кивнул и повел ее сначала по коридору, а потом вверх по лестнице.

Они остановились перед тяжелой дверью из тикового дерева. Ллойд был белым как полотно, и Амелия надеялась, что Гренвилл не уволит лакея за то, что тот привел нежданную гостью в личные покои хозяина.

– Возможно, вам лучше уйти, – прошептала она.

Ллойд вмиг испарился.

Сердце Амелии громко забилось. Но иного выбора не было, и она громко постучала в дверь.

Отклика не последовало. Она снова постучала.

За дверью по-прежнему стояла тишина, Амелия стала колотить в дверь кулаком:

– Гренвилл! Откройте!

И на сей раз никто не отозвался, хотя ей почудилось, что изнутри послышался звук шагов.

– Гренвилл! – Она яростно забарабанила по двери. – Это – Амелия Грейстоун. Я хочу…

И в этот момент дверь наконец-то распахнулась.

Амелия не закончила фразу. Перед ней стоял Саймон, облаченный лишь в расстегнутую рубашку и бриджи. Глазам Амелии предстала часть очень крепкой, мускулистой груди. На Гренвилле не было ни чулок, ни туфель. На лице красовалась длинная щетина, распущенные волосы беспорядочно разметались. Темные, почти черные пряди спускались до плеч.

Гренвилл недовольно смотрел на нее.

Амелия не предполагала, что Саймон предстанет перед ней в таком растрепанном виде. А теперь до нее донесся и запах виски.

– Гренвилл… Благодарю, что открыли, – запинаясь, пробормотала она.

Рот Саймона насмешливо скривился. Его глаза потемнели.

– Амелия. Пришли спасти мою душу? – тихо засмеялся он. – Должен предупредить вас, что меня нельзя спасти, даже вам это не под силу.

Амелия будто вросла в пол. Его темные глаза мерцали – она прекрасно знала этот взгляд. И что было еще хуже, ее собственное сердце вдруг взбунтовалось. На какое-то время Амелия потеряла дар речи.

О чем Гренвилл мог подумать?..

Он обольстительно улыбнулся:

– Вы промокли. Входите… если осмелитесь.

Амелии уже доводилось слышать этот тон. Гренвилл собирается с ней флиртовать? Или, не дай бог, хочет соблазнить ее?

Его улыбка стала еще шире.

– Вы ведь, разумеется, не боитесь меня?

Амелия из последних сил призывала на помощь все свое самообладание. Она пришла сюда, чтобы поговорить с графом, поскольку его домашнее хозяйство оказалось в полном беспорядке и взять бразды правления в свои руки было просто некому. Его дети нуждались в нем. О них следовало позаботиться!

Амелия и граф стояли друг напротив друга на пороге его гостиной. После долгой паузы Амелия наконец-то заглянула в комнату. Там царил ужасающий кавардак. Диванные подушки были разбросаны по полу. Все имевшиеся здесь ровные поверхности занимали стаканы – пустые или частично наполненные. На полу, разбитая на мелкие кусочки, валялась лампа. Та же участь постигла зеркало.

На буфете стояли несколько пустых графинов. Рядом высились пустые винные бутылки. На бледно-голубой стене у камина красовалось темно-красное пятно. И наконец, Амелия увидела на полу разбитое бутылочное стекло.

– Что это вы себе возомнили? – вскричала Амелия, охваченная неподдельной тревогой.

Глаза Гренвилла округлились от удивления, но девушка уже протиснулась мимо него. Потом обернулась и громко захлопнула за собой дверь. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь из слуг графа увидел беспорядок в его комнате или, еще хуже, состояние, в котором пребывал хозяин.

– Позвольте-ка мне догадаться. – В голосе Саймона вновь послышались обольстительные нотки. – Вы хотите остаться со мной наедине.

Амелия задрожала, желая только одного: чтобы он прекратил свои заигрывания.

– Ну уж нет! – сердито бросила она. – Что ж, надеюсь, вы действительно горды собой.

Амелия возмущенно прошла к разбросанным подушкам, подняла их с пола и водрузила обратно на диван. Но даже при том, что она кипела от злости, ее сердце неистово колотилось. Амелия боялась оставаться с Гренвиллом наедине. Он казался ей сегодня таким мужественным, таким привлекательным.

– Чем это вы занимаетесь?

Амелия опустилась на колени и принялась собирать стекло, используя свои юбки в качестве передника.

– Я навожу порядок, Гренвилл.

Она решила не смотреть в его сторону. Возможно, ему стоило застегнуть рубашку.

– В этом доме убираются горничные.

Амелия приказала себе не оборачиваться, но образ Саймона, скорее раздетого, чем одетого, стоял перед ее мысленным взором.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел ваши покои в таком состоянии.

Амелия встала и направилась к мусорной корзине, куда и вытряхнула собранные в юбку мелкие бутылочные осколки. Потом она снова встала на колени, чтобы начать собирать более крупные осколки разбитого зеркала.

И вдруг Амелия почувствовала, как Гренвилл, стоя сзади на коленях, сжимает ее плечи.

– Вы – не горничная, Амелия, вы – моя гостья, – прошептал он.

Амелия застыла, не в силах пошевелиться. Все мысли разом вылетели у нее из головы. Тело Саймона было крупным и мужественным, твердым и сильным, и Амелия, невольно прижимаясь к нему, почувствовала себя совсем крошечной. Ее сердце бунтовало теперь так неудержимо, что она не могла дышать.

– Амелия, – тихо произнес Саймон, и она почувствовала его губы у своей щеки.

– Отпустите меня! – вскричала Амелия, изо всех сил пытаясь подняться и освободиться.

– Мне казалось, что вам нравилось, когда я обнимал вас, – прошептал Гренвилл ей на ухо.

Он не отпускал ее, не позволял ей подняться.

Невероятно, но Амелия вдруг ощутила вспышку страстного желания. Она чувствовала настоятельную потребность быть с ним каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своего существа.

– Вы пьяны! – воскликнула она.

– Да, пьян. А я и забыл, какая вы миниатюрная и красивая и как восхитительно ощущать вас в своих объятиях!

Паника придала Амелии необычайную силу, и Амелии удалось вывернуться. Она вскочила на ноги, а Гренвилл медленно поднялся, и его высоченная фигура нависла над ней. Амелия обернулась к нему и с вызовом спросила:

– Что это вы себе думаете?

– Я думаю, что вы так красивы и мы здесь одни… – Эта ситуация явно забавляла Гренвилла. – Вы краснеете.

– Я для этого слишком стара!

Что он сделал? Неужели пытался обнять ее? И она чувствовала прикосновение его губ к своей щеке?

Так он поцеловал ее?

Амелия попятилась. Ее приход в его покои был ошибкой, и теперь она понимала это.

– Не вздумайте снова трогать меня! – предупредила Амелия.

Его темные глаза заблестели.

– Вы вошли сюда на свой страх и риск.

– И что это значит?

– Это значит, что вы не хуже меня знаете: мне нельзя доверять.

Амелия не нашлась что ответить. Гренвилл только что весьма недвусмысленно упомянул о своих ухаживаниях за ней – и своем предательстве. Она по-прежнему растерянно стояла, опершись спиной о буфет и пытаясь восстановить дыхание. Гренвилл замер напротив, сжав кулаки. Он во все глаза смотрел на нее, не улыбаясь, не двигаясь. Амелия совсем отчаялась, ведь теперь у нее была прекрасная возможность рассмотреть его и отметить, что на его теле нет ни капли жира. Сейчас он был стройнее, чем в двадцать один год. Наверное, его можно было назвать поджарым.

– Что вы так на меня смотрите? – резко бросил Гренвилл.

Амелия поспешила отвести взгляд – и тут же заметила осколки разбитого зеркала на полу, недалеко от его босых ног.

– Вы не одеты должным образом.

– Мои голые ноги, разумеется, не смущают вас… Амелия?

Она подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Гренвилл криво улыбнулся, в его темных глазах мелькнула догадка.

– Помнится, вы видели гораздо больше, чем мои голые икры, – заметил он.

– А вот это совсем уже неуместное замечание! – в ужасе вскричала Амелия. Теперь она действительно вспомнила, как расстегивала на нем рубашку в порыве страсти и проводила ладонями по этим твердым мускулам.

– Я никогда не прикидывался джентльменом, – усмехнулся он, но все-таки потрудился запахнуть рубашку. Потом, не сводя с Амелии пристального взгляда, медленно застегнул пуговицы. – Так лучше?