Шесть секунд до взрыва - Пучков Лев Николаевич - Страница 27

– Ты отвечай спокойнее, гляди уверенно в его глаза, – посоветовал я Тэду, переведя вопрос хозяина, и, выслушав его ответ, сообщил Ахмеду: – Этот парень – зовут его Беслан, сказал, что в этом селе у него родственник живет. Мы не знали, что этот родственник – ты. Думали – может, ты видел его когда-нибудь, и все тут.

– Ну-ну, – Ахмед немного расслабился – пальцы левой руки пустили костяшки четок по кругу. – Хм… 500 баксов, говоришь, проиграл?

– Да, именно 500, – перевел я. – Очень неудобно получилось – нас тогда в Наурском районе грабанули злые бандиты, денег не было. Играли в долг.

– А во что играли? – вдруг поинтересовался Ахмед. – И когда, говоришь, это было? В августе прошлого года? – Ахмед наморщил лоб, чего-то припоминая.

– Да, в августе, – подтвердил я. – А играли в это…

ну, как его – по-вашему… О-е! Сека. Да, сека… – и замер, напружинил согнутые ноги, приготовившись метнуться к мечу. В моем вранье был чудовищный процент риска. Вполне могло быть так, что в августе прошлого года этот Беслан не был ни в каком отряде, а пахал себе где-нибудь или пас овец. Также могло оказаться, что он вообще сроду не играл в карты. Ахмед наверняка об этом знает…

– Ха, деятель! – хозяин окончательно расслабился и помягчел взглядом, "возвращая Тэду фото. – Вот балбес! Что-что, а в карты он мастер! Вот паршивец, а! Ну погоди, я надеру ему задницу! Это же надо, иностранного гостя обуть на 500 баксов! Не надо ничего отдавать – это была шутка, – сообщил он Тэду и, дождавшись, когда я переведу, добавил: – Я на днях поеду в Халаши – там его семья живет, передам, чтобы больше не дурковал. Денег не надо – вы гости, вас обижать закон не велит.

Я перевел и посоветовал Тэду:

– Изобрази возмущение. Мол, карточный долг – долг чести. – Журналист изобразил, и я сообщил хозяину: – Это не важно – гости, не гости… Долг есть долг. Кроме того, 500 баксов – не бог весть какая сумма, так, мелочь. Вот будем проезжать через эти самые Халаши – отдадим.

– Ну, как хотите, – Ахмед пожал плечами. – Тогда запиши: Халаши, улица Лермонтова, дом 45. Там живут родители Беслана и жена с дочкой. Если будете проездом, им и передадите. Сам Беслан там редко бывает, он в отряде с самого начала войны. Хотя, вы знаете… И все равно, я через пару дней туда поеду, он как раз должен к концу недели подъехать – переодеться, помыться. Надеру задницу негоднику! Обязательно надеру…

Спустя некоторое время в комнату без спроса просочился коренастый дядька лет пятидесяти, кривоногий, с большим пузом и жиденькой бороденкой. Маслянистые глазки его бегали, как удирающие от кошака мыши. Войдя, он слегка поклонился нам и уселся неподалеку от хозяина.

– Это Юсуп, – представил Ахмед – я заметил, что он слегка напрягся. – Юсуп – наш э-э-э-э… ну, чабан наш. Очень уважаемый человек – хотел посмотреть на иностранцев.

Я слегка приободрился – однако дипломат из тебя хреновый, Ахмед, – Юсупа мы видели, когда старейшины прокручивали нам видак. Посмотреть на иностранцев он мог возжелать только при внезапной потере памяти.

– Что случилось? – брюзгливо осведомился Юсуп, обращаясь к хозяину на чеченском. – И с чего это ты, сын ишака, обзываешь чабаном человека с университетским образованием?

– Все в порядке, дорогой, – натужно улыбаясь, ответил Ахмед, – ты просто посиди, послушай, правильно ли толмач переводит. Вот и все. Вдруг они шпионы? Я этого переводчика, по-моему, где-то видел. Вот только не могу вспомнить, где. А насчет сына ишака я тебе потом скажу, когда они уйдут.

Юсуп презрительно повел плечами и самовольно налил себе чаю в чашку Ахмеда.

– Он плохо говорит по-русски, – объяснил нам улыбчивый хозяин. – Я ему рассказал о цели вашей поездки.

Еще с полчаса мы болтали о всякой всячине в соответствии с установившимся порядком: Ахмед вещал, косясь на Юсупа, я переводил, а Тэд записывал, прилежно кивая головой и о-екая.

Прискучив слушать нашу беседу, Юсуп недовольно крякнул и прервал Ахмеда на полуслове, обратившись к нему по-чеченски:

– Слушай, сын осла, он все нормально переводит, слово в слово. Ты зачем меня позвал, жопа? Я что, по-твоему, целыми днями дурака валяю, а?

Ахмед побледнел и с большим трудом сохранил на лице улыбку.

– Я в кои-то веки к тебе обратился, Юсуп. Ты что, думаешь, если ты из рода Хананбаева, так тебе все можно, да? Ну погоди! Вот провожу гостей, я тебе устрою!

– Пффф! – Так сделал Юсуп, надменно тряхнул головой и встал. Слегка поклонившись нам с Тэдом, он направился к выходу, демонстративно не глядя на Ахмеда.

– Э! Дорогой! Как гостей провожу – приходи, если мужик, – бросил ему в спину хозяин, сохраняя доброжелательную интонацию. – Тебя, ишак, давно никто в стойло не ставил – я это поправлю! – А для нас пояснил: – Ему надо баранов выгуливать, времени нет.

Когда Юсуп окончательно скрылся за дверью, Ахмед схватил полотенце, вытер вспотевшее лицо, покрывшееся пятнами, и спросил:

– Вы когда собираетесь нас покидать?

– Дня через два, – сказал Тэд, выслушав вопрос. – Отдохнем немного, выспимся – и вперед.

– Вот прямо сейчас и уезжаем, – перевел я, пять секунд посоображав. – Нам до темноты надо в Халаши успеть – по темноте у вас перемещаться небезопасно.

– Успеете, – успокоил Ахмед, – до Халашей сорок км. За два часа доберетесь, машина у вас хорошая. Кстати, там можете остановиться в семье Беслана. Я записку напишу.

Сходив в соседнюю комнату, хозяин притащил лист бумаги с ручкой и написал: «Али! Эти люди – мои друзья и друзья Беслана», – и, поставив подпись, протянул листок Тэду, присовокупив:

– Отдашь это отцу Беслана, он мой дядя. Хоть инвалид, но ничего, настоящий вайнах – встретит вас по-королевски…

Покинув штаб отряда самообороны, мы вернулись в приютившую нас усадьбу и спустя пятнадцать минут уже были готовы отправляться в путь. В процессе погрузки вещей в машину я как мог объяснил недовольному Тэду, почему это мы должны уматывать прямо сейчас, и он в конечном итоге нехотя согласился, хотя и сообщил мне, заглянув в свой блокнот, что, цитирую, «спещщка нудьжн при лоффля плехх…» и ничего не мешает нам отправиться попозже.