Лоцман - Купер Джеймс Фенимор - Страница 37

- Кто идет? - повторил часовой, вскинув мушкет на изготовку с треском, который разнесся по всему коридору.

- Идите зигзагами, - посоветовал Борроуклиф, - чтобы он промахнулся, если выстрелит.

- Нас еще застрелят из-за этих глупостей, - пробормотал Мануэль. - Свои! - крикнул он часовому. - Со мной идет твой офицер.

- Стой! - крикнул часовой. - Пусть офицер выйдет вперед и назовет пароль.

- Это гораздо легче сказать, чем сделать, - возразил Борроуклиф. - Вперед, мистер земноводный, вы ходите не хуже почтальона! Выходите вперед и произнесите волшебное слово «Верность». Это постоянный пароль в здешнем доме, он был введен еще до меня любезным хозяином, полковником. Тогда ваш путь будет свободен…

Мануэль ступил было на шаг вперед, но затем, опомнившись, повернулся и спросил:

- А как же мои помощники, моряки? Я не могу обойтись без них.

- Правильно! Ключи вставлены в двери их комнат, чтобы я мог войти, - ответил англичанин. - Поверните их и выводите ваши войска!

Мануэль вмиг очутился в комнате Гриффита, быстро объяснил ему положение вещей, затем выбежал в коридор и таким же образом проник в комнату лоцмана.

- Ступайте за мной и ведите себя как обычно, - прошептал он. - Не говорите ни слова и доверьте все мне.

Лоцман встал и, не задав ни одного вопроса, хладнокровно, как всегда, подчинился этим указаниям.

- Теперь я готов, - сказал Мануэль, когда они все трое подошли к Борроуклифу.

В этот короткий промежуток времени часовой и капитан стояли неподвижно и «ели» глазами друг друга, как того требует строгая воинская дисциплина. Первый старался показать свою бдительность, а второй ожидал возвращения командира морских пехотинцев. Теперь капитан велел Мануэлю пройти вперед и произнести пароль.

- Верность, - прошептал Мануэль, приблизившись к часовому.

Но у часового было время подумать, и так как он хорошо видел, в каком состоянии находится его офицер, то не решался пропустить арестованных.

- Подойдите, друзья, - после минутной нерешительности сказал он. Но, как только они подошли к нему, он загородил им дорогу штыком и продолжал: - Арестованные назвали пароль, капитан Борроуклиф, но я не решаюсь их пропустить.

- Почему? - спросил капитан. - Разве здесь нет меня, дурак? Ты что, своего офицера не знаешь?

- Нет, сэр, я знаю вашу честь и очень вас уважаю, но меня поставил здесь сержант и приказал ни в коем случае не пропускать этих людей.

- Вот это я называю хорошей дисциплиной! - воскликнул Борроуклиф с довольным смехом. - Я знал, что парень послушается меня не больше, чем получив приказание от этого фонаря. Скажите, мой земноводный друг, ваши солдаты так же славно обучены?

- Что за глупые шутки? - сурово спросил лоцман.

- А я-то думал, что настала моя очередь посмеяться над вами! - вскричал Мануэль, делая вид, что разделяет веселье капитана. - Мы все это тоже хорошо знаем и применяем в наших частях… Однако, если часовой не слушается вас, послушается сержант. Позовите его, и пусть он прикажет часовому пропустить нас.

- Я вижу, у вас опять неладно с горлом, - сказал Борроуклиф. - Вам, наверное, хочется глотнуть еще благородного напитка! Будет сделано!.. Часовой, отвори-ка окно и кликни сержанта!

- Это нас погубит! - шепнул лоцман Гриффиту.

- Делайте то же, что я! - ответил молодой моряк.

Часовой повернулся выполнить распоряжение капитана, но Гриффит, ринувшись вперед, мгновенно выхватил у него из рук мушкет. Тяжелый удар прикладом сбил с ног изумленного солдата. Взяв мушкет на изготовку, Гриффит воскликнул:

- Вперед! Теперь мы можем пробить себе дорогу!

- Вперед! - повторил лоцман, перепрыгивая через распростертого на полу солдата с кинжалом в одной руке и пистолетом - в другой.

Еще миг - Мануэль, вооруженный точно таким же образом, очутился рядом с ним, и все трое быстро покинули здание, не встретив никакой помехи своему бегству.

Борроуклиф был совершенно не в состоянии преследовать беглецов. Он так опешил от неожиданности, что прошли минуты, прежде чем он снова обрел дар речи, редко его покидавший. Солдат тоже пришел в себя и поднялся на ноги. Они долго стояли, глядя друг на друга с молчаливым сочувствием.

- Не ударить ли нам тревогу, ваша честь? - спросил наконец часовой.

- Не стоит, Питерс! Эта морская пехота не знает, что такое благодарность и хорошее воспитание.

- Надеюсь, ваша честь будет помнить, что я выполнял свой долг и был обезоружен при исполнении приказания.

- Я ничего не помню, Питерс, кроме того, что с нами обошлись гнусно. Я еще заставлю земноводного джентльмена за это расплатиться! Запри двери и делай вид, будто ничего не случилось.

- Это не так легко, как вы изволите думать, ваша честь. На спине и плечах у меня отпечатался замок мушкета. Эти следы будут ясно видны.

- Так смотри на них, если тебе хочется, но молчи, дурак! Вот тебе крона на пластырь. Я слышал, как этот пес бросил твой мушкет на лестнице. Пойди подбери его и возвращайся на свой пост. А когда придут тебя сменять, веди себя так, будто ничего не случилось. Я все беру на себя.

Солдат выполнил приказание, и, когда он снова был вооружен, Борроуклиф, в значительной мере отрезвевший после этого неожиданного приключения, проследовал в свою комнату, бормоча ругательства и проклятия по адресу всех морских пехотинцев, которых он называл «земноводными тварями».

ГЛАВА XVI

Капитан Борроуклиф провел остаток ночи в тяжелом сне, какой обычно следует за опьянением, и пробудился на следующее утро только с приходом слуги. Капитан сел на постели, протер, как водится, глаза и, повернувшись с суровым видом к слуге, сказал ему таким сердитым тоном, будто хотел обвинить именно его в том проступке, который собирался осудить:

- Что это значит, дурак? Я ведь приказал сержанту Дриллу, чтобы не смели бить в барабан, покуда мы живем под гостеприимным кровом старого полковника! Он не желает меня слушаться? Или он находит, что разносящаяся по коридорам аббатства барабанная дробь - музыка, очень подходящая для того, чтобы беречь сон здешних обитателей?

- Я думаю, сэр, - ответил слуга, - что нынче сам полковник Говард отдал распоряжение сержанту бить тревогу.

- Черт побери! Я вижу, старику нравится время от времени щекотать свои барабанные перепонки знакомыми звуками. Однако не производит ли он вместе с парадом стражи смотр своего скотного двора? Я слышу такой топот копыт, словно старое аббатство превратилось в Ноев ковчег и все звери с полей направляются к нам!

- Это всего лишь отряд драгун. Они въезжают во двор, и сам полковник пошел их встречать.

- Во двор? Отряд драгун? - удивленно повторил Борроуклиф. - Неужели старик считает, что моих двадцати молодцов недостаточно для защиты от привидений и северо-восточных штормов такого вороньего гнезда, как это старое аббатство? К чему нам эта кавалерия? Хм… Наверное, джентльмены в ботфортах прослышали о Каролинской мадере.

- О нет, сэр! - воскликнул слуга. - Это отряд, за которым ночью ездил мистер Диллон, после того как вы, сэр, решили заковать трех пиратов в кандалы.

- Пиратов? В кандалы? - повторил Борроуклиф, снова протирая глаза, но теперь уже с более задумчивым видом. - Да, припоминаю, что посадил трех подозрительных бродяг под замок. Но какое дело мистеру Диллону или драгунам до этих молодцов?

- Не знаю, сэр. Но внизу говорят, сэр, будто они не то заговорщики и мятежники из колоний, не то переодетые генералы и тори. И говорят даже, что один из них - сам генерал Вашингтон. А может, это члены парламента янки, приехавшие перенимать наши добрые английские обычаи…