Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

От шнурков до сердечка (сборник) - Клюев Евгений Васильевич - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

– О, благодарю Вас, прекрасно, – с готовностью отвечал мистер Миксер. – Я ехал в коробке первого класса, а это гораздо лучше, чем коробка второго или третьего класса.

Мало кто понял, что он имел в виду, но переспрашивать опять не посмели.

– Чем же, простите за нескромный вопрос, Вы намерены заниматься у нас? – поинтересовался Кухонный Нож.

– Ах, – беспечно отозвался мистер Миксер, – да, в общем, ничем особенно!.. Разве что иногда – изредка, под настроение – взбивать крем.

– Какое утончённое занятие! – воскликнула Маленькая-Вилочка-для-Лимона.

– Пожалуй, – поскромничал мистер Миксер.

Крем он взбивал действительно редко: крем ведь далеко не каждый день нужен в хозяйстве. Зато каждый день мистер Миксер говорил какие-нибудь умные вещи – оказалось, что это его любимое занятие. Так, например, когда утром в кухне раздвигались шторы, мистер Миксер резонно заявлял: «Солнце уже встало». И с этим трудно было не согласиться: шторы действительно раздвигают после того, как встаёт солнце. Или, скажем, позднее, когда часы били двенадцать раз, мистер Миксер со знанием дела отмечал: «Полдень». Это тоже было чистой правдой: в полдень часы действительно бьют ровно двенадцать раз. При виде ножа, разрезающего хлеб, он говорил: «Хлеб надо резать тонко», при виде птички, усевшейся на подоконник: «Птички тоже устают» – и так далее, далее, далее…

Получалось, что мистер Миксер всегда бывал прав, а поскольку всегда правы только мудрецы, его и стали считать мудрецом. И записывать каждое его слово. И никогда ему не возражать.

Маленькой-Вилочкой-для-Лимона было подсчитано, что всего мистер Миксер произнёс около ста тысяч слов, – конечно, он произнёс бы и гораздо больше, если бы однажды, лениво взбивая крем, не сломался. Никто не смог починить его: Мистер Миксер прибыл из Великобритании и потому был устроен как-то совсем особенно. Долгое время он молчал, а потом и вовсе исчез из поля зрения неизвестно куда.

Но слова мистера Миксера повторяли на кухне постоянно: «Как говаривал мистер Миксер, свет надо гасить перед сном», «Как говаривал мистер Миксер, от сквозняка бывает простуда», «Как говаривал мистер Миксер…», «Как говаривал мистер Миксер…»

А однажды на кухне появился странный предмет, состоявший из тонюсенькой длинной палочки, поросшей белобрысыми волосиками. Предмет звали Ёршиком – и предназначен он был для совсем прозаичного дела: мыть бутылки.

– Кто это – мистер Миксер? – спросил Ёршик уже на следующий день, наслушавшись всяческих премудростей.

Маленькая-Вилочка-для-Лимона, блеснув двумя очаровательными зубками, с изумлением уставилась на Ёршика – так, словно впервые увидела:

– Как?! Вы не знаете, кто такой мистер Миксер?

– Нет, – признался Ёршик, и от смущения белобрысые его волосики поднялись дыбом.

– Что же Вы тогда вообще знаете-то? – воскликнула Вилочка, горько усмехнулась и со вздохом пояснила: – Мистер Миксер – гений. Это ему принадлежат все те мудрые слова, которые Вам иногда выпадает счастье услышать.

Ёршик растерялся: по правде сказать, он не мог припомнить, чтобы на кухне – хотя бы и иногда – произносились какие-нибудь особенно мудрые слова.

– Больше всего, – неожиданно встрял Кухонный Нож, – мне нравятся вот эти изречения мистера Миксера. – И он с благоговением процитировал: – «Сахаром подслащивают чай», «Дверь запирают на ключ». «Веником подметают пол».

Неожиданно для всех Ёршик прыснул, смутился и сказал в своё оправдание:

– Хотите, я наговорю вам сотню таких?

– Сотню? – презрительно переспросила Маленькая-Вилочка-для-Лимона. – Да знаете ли Вы, что мистер Миксер оставил нам несколько сотен тысяч столь же прекрасных слов! И все они, между прочим, записаны.

Не в силах подавить душивший его смех, бедный Ёршик с головой нырнул в неожиданно возникшую рядом с ним бутылку из-под кефира… а «кефир – это полезный молочный продукт», как говаривал мистер Миксер!

Легчайшее пока

Ой, сколько носовых платков было на пристани: целое столпотворение носовых платков! Все они были тяжёлыми – одни больше, другие меньше: это зависело от того, сколько в них наплакали. В некоторые, кстати, наплакали столько, что хозяева едва удерживали их в руках. Кое-кто пытался выжимать свои платки прямо в открытое море, но платки тут же намокали снова.

Это было время Большого Прощания: громадный корабль отплывал от пристани. А какие слова летели с берега на борт!.. Даже «Я люблю тебя» один раз пролетело – огромной белой птицей с размахом крыльев метра в два. Другие птицы были не такими большими. Была птица «Я скоро приеду к тебе!», была птица «Береги себя…», была птица «Обязательно напиши, когда прибудешь!»… каких только птиц не было! А была и совсем маленькая птичка – легчайшая птичка из породы «Пока!» – Пока!

Легчайшее Пока почти растворилось в этой бесконечной стае: ему казалось, что его не видно ни с борта корабля, ни с берега. Растерявшись от такого скопления птиц, Легчайшее Пока даже вдруг забыло, куда ему лететь… неужели туда же, куда и всем остальным птицам? Оно оглянулось на берег – и не смогло найти того, кто отправил его в полёт: куда хватало глаз, белели носовые платки – и очертания их владельцев терялись на берегу.

Легчайшее Пока, уворачиваясь от крупных птиц, на секунду задумалось: «Не долететь ведь!» Тем более что корабль уже отплыл от берега – и догнать его не оставалось никаких надежд. Хорошо им, крупным птицам с большими крыльями: два взмаха – и ты на корабле! А потом… их ни с кем не перепутаешь: они-то уж точно знают своё назначение. Вот та, самая большая – «Я люблю тебя!» – летит к капитану: он стоит на капитанском мостике, и золотые пуговицы блестят на его кителе. Такого не потеряешь из виду: выше капитана на корабле никого нет. А вот эта серая птица – «Береги себя…» – явно направляется в сторону боцмана: он уже и объятья распростёр… ещё бы: приятно, когда о тебе на таком расстоянии заботятся.

Да что говорить о капитане и боцмане… каждый, кто был на борту, высматривал свою птицу! Только Легчайшего Пока, похоже, не высматривал никто… а потому было даже и непонятно, стоит ли вообще тратить силы на этот долгий и трудный полёт. Невелика радость – поймать «Пока!»… То ли дело «Я люблю тебя!» или, на худой конец, «Обязательно напиши, когда прибудешь!»

Легчайшее Пока остановилось в воздухе и снова взглянуло на берег. Очертания владельцев носовых платков почти растаяли, да и самих платков вдоль пристани стало теперь не так много. Оно и понятно: держать их становилось всё тяжелее и тяжелее, и многие владельцы разошлись по домам – в надежде, что отправленные ими на далёкий борт птицы благополучно долетели. Так и было: самые большие птицы давно приземлились на корабль, принеся на своих крыльях особенно сильные чувства. Только птицы средней величины – «Не грусти!», «Держись!», «Будь молодцом!» – все ещё мчались наперегонки в сторону корабля.

Легчайшее Пока отстало совсем: чем дальше, тем труднее ему становилось бороться с ветром, гулявшим над волнами. В последний раз обернувшись на берег, оно уже не увидело ни носовых платков, ни их владельцев: пристань опустела. Только одна совсем крохотная фигурка оставалась на берегу – почти незаметная, но Легчайшее Пока сразу узнало эту фигурку: она и отправила его на борт корабля. В руках у фигурки не было носового платка, да и поза казалась почти беспечной: фигурка облокотилась на перила и смотрела вдаль, на уходящий корабль.