Раб корректуры - Азимов Айзек - Страница 6

– Полагаю, что мы с вами лучше бы справились с этой задачей. В первую главу следует включить ссылку на работу Сузуки о влиянии слабых гравитационных полей на нервную систему.

– Вы имеете в виду его статью в «Социологическом обзоре»?

– Совершенно верно.

– Нельзя требовать от Изи невозможного. Он не в состоянии следить вместо нас с вами за научной литературой.

– Это я понимаю. Дело в том, что я подготовил нужную вставку, Я собираюсь зайти к машине и удостовериться, что она… мм… умеет делать вставки.

– Конечно, умеет.

– Предпочитаю убедиться в этом лично.

Нинхаймер попросил разрешения поговорить с роботом, но смог получить лишь пятнадцать минут, и то поздно вечером.

Впрочем, пятнадцати минут вполне хватило. Робот И-Зет-27 сразу понял, как делают вставки.

Нинхаймер впервые оказался на таком близком расстоянии от робота, и ему стало не по себе. Машинально он спросил у робота, словно тот был человеком:

– Вам нравится ваша работа?

– Чрезвычайно нравится, профессор Нинхаймер, – серьезно ответил Изи.

Фотоэлементы, заменявшие ему глаза, отсвечивали, как обычно, темно-красными бликами.

– Вы меня знаете?

– Вы передали мне дополнительный материал для включения в корректуру, из чего следует, что вы автор книги. Фамилия автора напечатана вверху каждого корректурного листа.

– Понимаю. Следовательно, вы способны… мм… делать логические заключения. Скажите, – не удержался он от вопроса, – а что вы думаете о моей книге?

– Я нахожу, что с ней очень приятно работать, – ответил Изи.

– Приятно? Что за странное выражение со стороны… мм… бесчувственного автомата. Мне говорили, что вы не способны испытывать какие-либо эмоции.

– Слова вашей книги хорошо сочетаются со схемой позитронных связей в моем мозгу, – объяснил Изи. – Они почти никогда не вызывают отрицательных потенциалов. Заложенная в меня программа переводит это механическое состояние словом «приятно». Эмоции тут ни при чем.

– Понимаю. А почему книга кажется вам приятной?

– Она посвящена людям, профессор, а не математическим символам или неодушевленным предметам. В своей книге вы пытаетесь понять людей и способствовать их счастью.

– А это совпадает с целью, ради которой вы созданы, поэтому моя книга хорошо сочетается со схемой связей у вас в мозгу?

– Именно так, профессор.

Четверть часа истекли. Нинхаймер вышел и направился в университетскую библиотеку. Он попал в нее перед самым закрытием, но успел все же разыскать учебник по робопсихологии и унес его домой.

Если не считать отдельных вставок, корректура поступала теперь из типографии к Изи, а от него снова шла в типографию. Первое время Нинхаймер изредка просматривал гранки, а затем и вовсе перестал в них заглядывать.

– Мне начинает казаться, что я лишний, – смущенно признался Бейкер.

– Пусть лучше вам начнет казаться, что у вас высвободилось время для новой работы, – ответил Нинхаймер, продолжая делать пометки в только что полученном номере реферативного журнала «Социальные науки».

– Просто я никак не привыкну к новому порядку. Я продолжаю беспокоиться из-за корректуры. Это глупо, я знаю.

– Крайне глупо.

– Вчера я просмотрел несколько листов, прежде чем Изи отослал их…

– Что?! – Нинхаймер нахмурившись посмотрел на Бейкера, Журнал, который он выпустил из рук, закрылся. – Вы вмешались в работу машины?

– Всего лишь на минутку. Все было в полном порядке. Кстати, Изи заменил одно слово. Вы охарактеризовали какое-то действие как преступное, а Изи заменил это слово на «безответственное». Он решил, что второе определение лучше соответствует контексту.

– А как по-вашему? – задумчиво спросил Нинхаймер.

– Знаете, я согласен с Изи. Я оставил его поправку. Нинхаймер повернулся вместе с вращающимся креслом к своему молодому помощнику.

– Послушайте, мне бы не хотелось, чтобы это повторялось. Если уж приходится пользоваться услугами машины, надо пользоваться ими… мм… в полной мере. Что же я выигрываю, обращаясь к машине, если при этом я лишаюсь… мм… вашей помощи, поскольку вы растрачиваете время на контроль машины, весь смысл которой в том, что она не нуждается в контроле. Вы поняли?

– Хорошо, доктор Нинхаймер, – смиренно произнес Бейкер.

Авторские экземпляры «Социальных конфликтов» были получены на кафедре Нинхаймера 8 мая. Он мельком перелистал страницы, пробежав глазами несколько абзацев, и убрал книги.

Позднее он объяснил, что совсем забыл про них. Восемь лет трудился он над своей монографией, но в течение прошлых месяцев все заботы о выпуске книги перешли к Изи, а его полностью поглотили новые интересы. Он не удосужился подарить традиционный экземпляр университетской библиотеке. Даже Бейкер, который после недавнего выговора с головой ушел в работу и старался не попадаться заведующему кафедрой на глаза, даже он не получил книги в подарок.

Этот период забвения окончился 16 июня. В кабинете Нинхаймера раздался телефонный звонок, и профессор изумленно уставился на экран.

– Шпейдель? Вы приехали?

– Нет, сэр! Я звоню из Кливленда! – Голос Шпейделя прерывался от плохо сдерживаемого гнева.

– Что же вы хотите мне сказать?

– А то, что я только сейчас кончил просматривать вашу книгу! Нинхаймер, что с вами? Уж не сошли ли вы с ума?

Нинхаймер весь напрягся.

– Вы нашли… мм… ошибку? – с беспокойством спросил он.

– Ошибку?! Да вы только взгляните на пятьсот двадцать шестую страницу. Как вы посмели настолько извратить мою работу? Где в цитируемой вами статье я утверждаю, будто преступная личность – это фикция, а подлинными преступниками являются полиция и суд? Вот послушайте…

– Стойте! Стойте! – завопил Нинхаймер, лихорадочно листая страницы. – Позвольте мне взглянуть!.. О боже!

– И что вы скажете?

– Шпейдель, я ума не приложу, как это могло произойти. Я никогда не писал ничего подобного.

– Это напечатано черным по белому! И это еще далеко не самое худшее. Загляните на страницу шестьсот девяностую и попробуйте вообразить, что из вас сделает Ипатьев, когда узнает, как вы обошлись с его выводами! Послушайте, Нинхаймер, ваша книга буквально напичкана подобными подтасовками. Не знаю, о чем вы думали… но, по-моему, у вас нет иного выхода, как изъять книгу из продажи. И вам долго придется приносить извинения на следующей конференции социологов!

– Шпейдель, выслушайте меня…

Но Шпейдель с такой яростью дал отбой, что по экрану пошли цветные пятна.

Вот тогда-то Нинхаймер уселся за книгу и принялся отмечать абзацы красными чернилами.

При новой встрече с роботом профессор на редкость хорошо сохранял самообладание, только губы у него совсем побелели. Он протянул книгу Изи.

– Будьте добры прочитать абзацы, отмеченные на страницах пятьсот шестьдесят два, шестьсот тридцать один, шестьсот шестьдесят четыре и шестьсот девяносто.

Роботу понадобилось четыре взгляда.

– Готово, профессор Нинхаймер.

– Эти абзацы отличаются от первоначального текста.

– Да, сэр. Отличаются.

– Это вы их переделали?

– Да, сэр.

– Почему?

– Эти абзацы, в том виде, как вы их написали, сэр, содержат весьма неодобрительные отзывы о некоторых группах людей. Я счел целесообразным изменить некоторые формулировки, чтобы эти люди не пострадали.

– Да как вы осмелились?

– Профессор, Первый Закон не позволяет мне бездействовать, если вследствие этого могут пострадать люди. А принимая во внимание вашу репутацию ученого и ту известность, которую ваша книга получит среди социологов, нетрудно понять, что ваши неодобрительные отзывы причинят этим людям несомненный вред.

– А вы понимаете, какой вред вы причинили мне?

– Из двух зол необходимо выбирать меньшее.

Профессор Нинхаймер ушел вне себя от ярости. Он твердо решил призвать «Ю. С. Роботс» к ответу.

Легкое смятение за столом защиты постепенно возросло, когда обвинение поспешило закрепить достигнутый успех.