Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит - Страница 44

Не успели братья перейти на другую сторону улицы, как дверь в ателье сестер Элдридж распахнулась, и оттуда выпорхнула Кэтрин. Кэтрин остановилась в нерешительности, увидев бывшего мужа, но Тед кивнул ей, словно они были едва знакомы, после чего открыл дверь черно-белой патрульной машины. Однако Кэтрин, по всей видимости, имела иные, более правильные с точки зрения общественной морали представления о том, как должны вести себя разведенные супруги, встречаясь на публике впервые после развода. Она не желала довольствоваться небрежным кивком и потому шагнула навстречу к Теду и окликнула его по имени:

– Тед! – Одарив безукоризненно вежливой улыбкой Карла, который как раз в этот момент садился в машину, Кэтрин повернулась к своему бывшему мужу и спросила: – Ты действительно собирался отъехать, даже не сказав мне «здравствуй»?

– Именно так я и намеревался поступить, – ответил Тед, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Кэтрин сделала еще один шаг навстречу ему, невольно привлекая внимание к своей ладной фигуре в идеально сидящем приталенном шерстяном костюме цвета спелой вишни, к роскошным светлым волосам, рассыпавшимся по плечам, и протянула ему руку.

– Ты выглядишь… неплохо, – с некоторой запинкой закончила она фразу, обнаружив, что Тед намеренно не замечает ее протянутой руки. Не дождавшись реакции Теда, Кэтрин устремила взгляд на Карла. – Ты тоже хорошо выглядишь, Карл. Слышала, ты женился на Саре Уэйкфилд?

За спиной у Кэтрин в щелке между пластинками жалюзи появился зрачок Ады Элдридж, а в салоне красоты в соседнем доме две самые главные городские сплетницы стояли возле окна с бигуди на голове и нагло на них пялились. У Теда лопнуло терпение.

– Практические занятия по теме взаимопроникновения культур различных социальных групп закончены? – с сарказмом поинтересовался он. – Ты устраиваешь сцену.

Кэтрин взглянула на витрину салона красоты, и щеки ее вспыхнули от унижения и стыда, но ретироваться она не желала.

– Джулия мне писала, что ты закончил юридический колледж.

Тед повернулся к ней спиной и открыл дверь машины.

Кэтрин вскинула голову:

– Я выхожу замуж за Спенсера Хейуарда. Мисс Флосси и мисс Ада шьют мне платье.

– Уверен, они рады любому заработку, даже такому, – сказал Тед, забираясь в машину.

Кэтрин взялась за дверцу машины.

– Ты изменился!

– А ты нет.

– Нет, я изменилась.

– Кэтрин! – сказал Тед таким тоном, чтобы она поняла – между ними все кончено. – Мне решительно плевать на то, изменилась ты или нет.

Он закрыл дверь машины перед ее носом, завел двигатель и уехал, наблюдая в зеркало заднего вида за тем, как она, расправив плечи с надменным достоинством, с каким, должно быть, люди из привилегированных сословий рождаются на свет, развернулась и презрительно посмотрела на прилипшие к окну салона красоты физиономии. Если бы он не презирал ее так, как презирал, возможно, его бы восхитило ее умение сохранять лицо в такой унизительной ситуации, но тот факт, что она вновь выходит замуж, не вызывал у него ни восхищения, ни ревности. Все, что он чувствовал, – это жалость к тому мужчине, который вот-вот получит в жены нарядную безделушку – красивую, хрупкую и пустую. Бедняга Хейуард еще не знал того, что знал Тед: Кэтрин Кейхилл Мэтисон была избалованной, безответственной, эгоистичной и тщеславной пустышкой.

Отец Кэтрин владел нефтяными скважинами и ранчо по всему штату, но большую часть времени предпочитал проводить в Китоне, где он родился и где мог сполна наслаждаться положением человека, которому, безусловно, не было равных в этом городе. Кэтрин, хоть и выросла в Китоне, с двенадцати лет училась в престижных школах на восточном побережье. С Тедом они не были по-настоящему знакомы до тех пор, пока в девятнадцать лет она не приехала домой на летние каникулы по окончании второго курса какого-то дорогого колледжа на востоке. Ее родители уехали на два месяца в Европу, оставив Кэтрин в Китоне в наказание за многочисленные прогулы, из-за которых она чуть не вылетела из колледжа. Крайне раздосадованная, она сделала одну из своих ребяческих выходок, к которым впоследствии пришлось привыкать Теду. А именно – в отместку родителям пригласила двадцать своих друзей из колледжа погостить у нее на каникулах. Каждый вечер в семейном особняке устраивались вечеринки. И во время одной из таких вечеринок в доме началась стрельба и кто-то вызвал полицию.

Тед приехал на вызов с еще одним местным шерифом, и дверь им открыла сама Кэтрин. Кэтрин была в бикини, едва прикрывающем юное загорелое тело с весьма аппетитными формами, и глаза у нее были квадратными от страха.

– Это я вас вызвала! – на одном дыхании выпалила она. – Мои друзья там, возле бассейна, – торопливо добавила она, кивнув на застекленную дверь, ведущую на террасу. – Но они что-то сильно разошлись, и если у них не отнять папины пистолеты, они перестреляют друг друга!

Стараясь не смотреть на ее округлые ягодицы, весьма условно прикрытые трусиками-стрингами, Тед пошел следом за Кэтрин. Она провела его через гостиную, устланную дорогим персидским ковром и обставленную французской антикварной мебелью, к выходу на террасу. С террасы вели ступени вниз, к бассейну, где Тед и его напарник обнаружили двадцать резвящихся в бассейне молодых людей обоего пола, некоторые из них были совсем голыми. И все они, как один, были либо пьяны, либо обкурены. Молодежь развлекалась стрельбой по тарелочкам, выставленным на террасе. Угомонить дебоширов труда не составило: в тот момент, когда один из любителей водных процедур завопил: «О Боже, тут копы!», веселье разом закончилось. Пловцы вылезли из бассейна, а стрелки по тарелкам сложили оружие – за одним внушающим тревогу исключением в виде сильно обкурившегося марихуаной двадцатитрехлетнего придурка, решившего разыграть сцену из «Рэмбо», избрав в качестве противника Теда. Когда он направил пистолет на Теда, Кэтрин завизжала, а партнер Теда вытащил табельный револьвер, но Тед жестом остановил его.

– Не о чем беспокоиться, – на ходу импровизируя, сообщил Тед юнцу. – Мы с партнером пришли сюда как гости, чтобы повеселиться вместе с вами. Нас пригласила Кэтрин. – Он посмотрел на нее и с победной улыбкой добавил: – Скажи ему, что ты пригласила меня, Кэтти.

Ласковое прозвище, которое он изобрел в мгновение ока, вполне возможно, спасло не одну жизнь, потому что парня либо настолько ошеломила наглость копа, что он опустил пистолет, либо он действительно поверил в то, что Тед – друг семьи. Кэтрин, которую никто в жизни не называл иначе, чем полным именем, пришла Теду на выручку. Подойдя к полицейскому и обняв его за талию, она сказала:

– Брэндон, я действительно их пригласила! – Голос ее лишь едва заметно дрожал, но глаза выдавали страх. Она никак не могла оторвать их от заряженного пистолета, который Брэндон по-прежнему держал в руке.

С единственным намерением ей подыграть, Тед обнял ее одной рукой, и ладонь его как-то сама собой легла на невероятно тонкую девичью талию, когда он наклонился, чтобы что-то тихо сказать хозяйке дома. То ли по случайности, то ли специально, теперь уже не узнать, но Кэтрин, вместо того чтобы, как он рассчитывал, вступить с ним в диалог, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Губы у Теда раскрылись от удивления, но рука машинально крепче сжала ее талию. И тогда внезапно она повернулась к нему всем телом, оставаясь в его объятиях, и поцеловала его. И так же машинально он откликнулся на ее неожиданную прыть – сжал ее талию еще крепче и ответил на поцелуй.

– Ладно, ладно, мы верим, он наш человек! – заорал Брэндон. – Так что давайте продолжим стрелять по тарелкам!

Тед отпустил Кэтрин и вразвалочку, с фальшивой улыбкой на лице направился к стрелку.

– Как, ты говоришь, тебя зовут? – свысока бросил ему Брэндон, когда Тед приблизился.

– Офицер Мэтисон, – сообщил ему Тед, одним быстрым движением выхватив у парня из рук пистолет. В следующее мгновение он развернул Брэндона лицом к ограде и защелкнул наручники. – А тебя как?