Сокровище чернокнижника - Кузнецова Наталия Александровна - Страница 10

Закрыв дверь, Ромка опять прикрепил снизу нитку от своей куртки и, посвистывая, сбежал вниз.

В метро его поджидала опасность иного рода. Влетев в вагон, Ромка прямо-таки вздрогнул от чьего-то пристального взгляда и поднял глаза. Так и есть. На него в упор смотрел Антон Матвеевич, историк, и избежать разговора с ним не было никакой возможности. Ромке безумно захотелось стать невидимкой или хотя бы залезть под сиденье и затаиться там с закрытыми глазами. Он даже посмотрел себе под ноги. Но под сиденьем свободного пространства не оказалось, а потому деваться ему было некуда.

– Здрасьте, Антон Матвеевич, – бодро сказал он. – А мы по делам ездили, кошку кормили. Ее хозяйка в больнице, и вот… – Он развел руками.

– Я вижу, ты очень занятой человек, и что помогаешь людям, похвально. Но, надеюсь, хоть частичку своего драгоценного времени ты выделишь и для подготовки к зачету по истории? – спросил Антон Матвеевич. В его голосе отчетливо угадывалось противное ехидство.

– А я и готовлюсь. С утра до вечера. Вот сейчас всю дорогу только об истории и думаю, – нахально заявил Ромка. – Как раз эпоху Петра Первого учу. И меня один вопрос очень занимает. Как вы думаете, что мог оставить нам в наследство соратник Петра граф и впоследствии сенатор Яков Брюс?

Антон Матвеевич поднял брови:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, какой-нибудь там антиквариат или драгоценности.

– А почему тебя именно это интересует?

– Я подумал, что должны же быть у него потомки, а у них остаться всякие вещи, которые могли бы лучше поведать нам о том времени. Ведь это же как интересно: подержать в руках вещь, которой владел Яков Брюс, а может, и сам Петр Великий. Такой предмет помог бы людям ощутить подлинный дух и аромат далекой эпохи. – В Ромкиных словах звучал неподдельный энтузиазм, и учитель не смог этого не отметить. Его глаза потеплели, и он совсем по-иному взглянул на своего ученика.

– Яков Брюс был легендарным человеком, – сказал Антон Матвеевич. – Ученый, астроном. На Сухаревой башне, построенной по повелению Петра, он оборудовал первую в России обсерваторию и наблюдал за звездами и планетами. У него было множество приборов для научных занятий, кабинет японских и китайских, как тогда говорили, диковин, очень богатая библиотека. Люди называли его колдуном, приписывали ему обладание сказочными сокровищами, например, мистической «Черной книгой», волшебным перстнем, восьмиугольным камнем знаний. То есть он занимался собирательством всяких редкостей и раритетов. Словом, от Якова Брюса могло остаться много вещей: и грамот петровских, и орденов, и книг…

– И драгоценностей, да?

– Быть может, и драгоценностей. Странно, но я как-то об этом не думал. А что, ты знаешь его потомков? – в свою очередь заинтересовался Антон Матвеевич.

– Как вам сказать, – замялся Ромка. Не рассказывать же Антону о больной старухе и неизвестном искателе ее тайных сокровищ.

Но учитель не заметил его замешательства.

– Если бы ты такого потомка встретил, то мог бы сделать доклад на собрании нашего исторического общества, – сказал он, несомненно думая, что этим предложением оказывает своему ученику большую честь.

– Если встречу, то обязательно сделаю. Мой друг, Слава Стеклов, у вас часто с докладами выступает, – похвастался Ромка, словно Славкины успехи являлись и его заслугой тоже.

А Лешка все дергала и дергала его за рукав и мешала столь полезной беседе. Ромка от нее отмахнулся раз, другой, а потом все же решил выяснить, что ей надо и зачем она без конца его теребит.

– Чего тебе? – недовольно прошипел он.

– Рома, мы свою «Рижскую» уже проехали, – извиняющимся голосом сообщила Лешка.

Ромка вскочил и схватился за поручень.

– Простите, Антон Матвеевич. Можно мы пойдем?

– Конечно, – учитель даже смутился. – Всего хорошего.

– Фу, – выскочив на платформу, Ромка с шумом выдохнул из себя воздух. – Кажется, я ему сегодня даже понравился. А ты слышала, что он говорил о драгоценностях и всяких ценных книгах?

– Книги я там все пересмотрела, – сказала Лешка. – Среди них ничего особенного нет. Никаких раритетов.

– Значит, они в другом месте. – Он огляделся. – Надо же, на «Проспект Мира» залетели!

– Рома, раз уж мы здесь оказались, давай зайдем к Венечке, – предложила Лешка. – Может, по скайпу с Артемом свяжемся?

Несмотря на то что Венечка был моложе Лешки на один год, а Ромки, соответственно, на два, брат с сестрой ценили его за ум, отзывчивость и сообразительность и считали одним из лучших своих друзей.

– Давай, – сразу согласился Ромка. – Венька нам очень даже пригодится.

Глава VI

Поющий малыш

Приблизившись к Венечкиной двери, брат с сестрой услышали странные звуки, словно в квартире кто-то что-то пилил.

Они переглянулись, затем Лешка робко нажала на звонок. Непонятные звуки прекратились, Венечка открыл дверь, и вокруг Лешки, словно мячик, весело запрыгал черно-белый песик.

– Малышенька! – воскликнула она. – В гости пришел?

Вместо ответа песик лизнул ее в нос, а она прижала его к себе, ощутив щекой мягкую, шелковистую шерстку.

Малыш обитал в соседнем доме у преподавателя вуза и уфолога Льва Николаевича Иноземцева, которому друзья помогли зимой отыскать украденные у него ценные вещи. Тогда Венечке пришлось на пару дней приютить у себя Малыша, и после этого он стал с ним регулярно гулять и приводить к себе домой, благо этому никто не противился.

– А что у тебя здесь так визжит? – спросил Ромка. – Я решил, что у вас ремонт начался.

Поправив очки, мальчик отрицательно покачал головой:

– Нет у нас никакого ремонта. Это мы поем. С Малышом.

Лешка опешила:

– Вы с Малышом… что?

– Я же сказал: поем.

– Как поете? – заинтересовался Ромка. – Покажи.

Венечка присел на корточки перед собачкой и затянул тонким пронзительным голосом:

Малыш оглянулся на Лешку, сел, поднял голову вверх и затянул вслед за Венечкой:

– А-а-о-у-о-ууу…

А Венечка продолжал:

Теперь Малыш присоединился к нему сразу. Венечкино пение было тише, а то и вовсе растворялось в руладах, издаваемых его четвероногим другом. Их голоса звучали все выше и выше, тоньше и тоньше, а потом переходили в восторженный визг. Все это продолжалось довольно долго. И даже когда Венечка замолчал, песик никак не мог остановиться. Вытянув шейку вверх, закатив глаза, он самозабвенно, с переливами, еще с минуту продолжал свою партию:

– Оооооууууу…

– А других песен, более современных, вы не поете? Почему ты именно эту выбрал? – спросила Лешка.

– Ему высокие ноты нужны, – пояснил Венечка. – Эта ему больше всех нравится. Но мы и другую можем. Пожалуйста. – И он затянул снова:

– Иииии, – подхватил Малыш.

Кто-то громко загрохотал по батарее.

– Это соседи снизу. Им почему-то не нравится, – недоуменно сказал Венечка.

– А лично я считаю, что вы поете просто замечательно, – с восторгом заявил Ромка. – Если ты сядешь с ним где-нибудь в подземном переходе и станешь петь, то всех бомжей переплюнешь. Кстати, о бомжах. Венька, ты не мог бы сегодня с Малышом у подъезда одного дома в Медведкове подежурить? Отпроси его у хозяев.

– А зачем? – спросил Венечка.

– Понимаешь, там квартира одна есть. И в нее должен проникнуть какой-то тип. А ты должен углядеть, кто именно. Кто на вас, таких мелких, внимание обратит? Подумают, что ты там живешь и со своей собакой гуляешь. А ты в первую очередь смотри на кроссовки всех, кто входит в подъезд, понял? Они должны быть вот такими. – Ромка, задрав ногу, повертел ею под носом у Венечки. – Впрочем, кроссовки этот тип может и переодеть. Короче, следи за всеми, кто входит в подъезд, и старайся узреть, в какую именно квартиру, понял?