Колыбельная для Титана - Георгиева Инна Александровна - Страница 44

Я скосила глаза на Шурика: это что же за подробности такие были? Но заклинатель только приобнял меня за плечи и пообещал за нас всех:

— Хорошо, Наташка. Мы будем молчать.

— Но ведь… — начала было Полина, но поймала на себе взгляд Богдана и закусила губу. — Согласна.

— Невероятно… — пробормотал, глядя на нее, Шурик.

К счастью, Полина этого не услышала, а я ничего не стала говорить в ответ. Возможно, потому что сама была удивлена покладистостью подруги, так отчаянно стремившейся вернуть любовь Богдана. Но скорее, потому что в заветном котелке уже начал довариваться суп, и поляну накрыл аппетитный пьянящий запах, который мигом вытеснил из моей головы все мысли, кроме одной: «Хочу есть!» И я готова была отдать руку на отсечение, но похлебка, которой меня угощали в тот день, без мяса, с перловкой и горьким пережаренным луком, оказалась самой вкусной из тех, что я когда-либо ела в своей жизни.

Егор пришел в себя, когда на небе уже вовсю сияли звезды. Да и то, только чтобы переместиться с попоны в спальный мешок, и — в палатку. В Наташкину палатку, что важно. Судя по взгляду Егора, он никак не мог поверить, что она сама его пригласила, но задать вопрос не решался. Потому что дареному коню в зубы не смотрят, а тут даже не конь, а целый подарок судьбы! Какая, к черту, разница, чем ты его заслужил, если это то, о чем ты так долго мечтал? Он даже от ужина отказался (что я, как человек, познавший силу настоящего послеэйфорийного жора, считала подвигом), лишь бы укомплектоваться в палатке раньше, чем Наташка успеет передумать. Алекс, кстати, этому очень обрадовался. Ведь после ночевки в СВ он готовился к тотальному контролю со стороны старшего брата. И вдруг — такая свобода!

— Ты спать не собираешься? — деловито уточнил он, перетаскивая мой мешок к себе в палатку и с невозмутимым лицом выбрасывая оттуда спальное место Богдана (Полина проводила заклинателя обожающим взглядом, ибо теперь метросексуалу ничего не оставалось, кроме как разделить палатку с ней). Я помотала головой.

— Еще ем! — ответила с набитым ртом.

Парень усмехнулся, соединяя два спальных мешка в один. Ну, чтобы теплее спалось, разумеется.

— Это твоя пятая шоколадка? — уточнил он, кивая на кучку оберток от Snickers, медленно растущую у моих ног.

— Шефтая, — ответила я и вздохнула. — Пошледняя.

А потом добавила совсем тихо:

— Полина меня убьет, когда обнаружит, что я выела весь ее стратегический запас…

Шурик хмыкнул, тщательно осматривая наши спальники.

— Ну, я бы на твоем месте беспокоился о другом, — покосился на меня. — От Казаковой-то я тебя по-любому сумею защитить.

Я проглотила последний кусочек шоколадки и с сожалением скомкала обертку. Есть хотелось уже не так сильно (два часа назад я мечтала о зажаренном на вертеле бегемоте), но от парочки-другой Bounty в виде десерта не отказалась бы.

— О другом? — уточнила, поднимаясь на ноги. — О чем же?

Шурик подступил ближе и протянул мне руку.

— О том, что не поместишься в мешке, например, — ответил, выразительно уставившись на мои бедра.

Все! Проблема голода резко отошла на второй план. Потому как во мне проснулась жажда. Жажда убивать!

— Беги, Шурик! — проворковала почти с нежностью, оборачиваясь с надеждой отыскать подходящее оружие. К сожалению, в пределах досягаемости были только горнолыжная куртка, попона и…

— Поставь на место! — рявкнул Алекс, с опаской глядя на железную миску, в которой ранее мне подали суп и которую сейчас я намеревалась использовать как метательное оружие. — Ева, я серьезно!

— Что, страшно?! — оскалилась я. — Боишься, что попаду?!

И ка-ак… замахнусь!

А потом ка-ак… завизжу!

Потому что миска оказалась не моей, а дяди-туриста, которому не посчастливилось путешествовать вместе с нами. И сейчас он с удивлением смотрел, как я с радостно-предвкушающим выражением на лице выливаю себе на голову его воду для вечернего омовения.

— Вот теперь я тебя точно убью!! — прорычала, поднимая на Шурика мечущий молнии взгляд. Он выставил перед собой руки и на всякий случай сделал шаг назад:

— За что?! Я же тебя сразу предупредил, чтобы ты ее не трогала!

— Ну, да! — рявкнула, с трудом отжимая мокрые пряди. Казалось бы, сколько у дядьки там воды-то было в миске — однако же мне, чтобы стать похожей на мокрую курицу, хватило! — Скажи еще, что я сама виновата!

Алекс скривился:

— Угу, а потом последует: «Прими смерть как мужчина!» — слышали, знаем. — Он подхватил свою теплую куртку и, раскрыв ее полы, надел мне на голову. — Вот так. Чтобы не простудилась. Для зимы здесь, конечно, тепло, но не настолько.

Я хлопнула мокрыми ресницами, высоко подняла лицо, чтобы хоть что-то разглядеть из-под плотной ткани, и… улыбнулась. Ну не умею я сердиться и смеяться одновременно! А посмеяться было над чем. По крайней мере, дядька, чью воду я так нахально отобрала, смотрел на меня с видом человека, дождавшегося таки проявления вселенской справедливости. Теперь он мерзко хихикал, глядя на наши разборки.

— Идем спать, — смирившись с тем, что жертв сегодня не будет, махнула я Алексу. Он недоверчиво прищурил глаз.

— Ты поразительно быстро успокоилась, ведьма, — сказал, не спеша подходить ближе. — Задумала что-то?

— Конечно! — решительно кивнула я, отчего куртка сползла от основания носа к подбородку, окончательно перекрыв мне обзор. — Я придумала самую коварную месть. Лягу в твой спальник и все там намочу. Но ты, конечно, можешь меня не пустить. Будешь спать один, зато сухой. Что выбираешь?

Парень тяжко вздохнул и, перехватив ладонь, сжал мои пальцы в «замке»:

— Ты просто не оставляешь мне выбора, шантажистка, — за руку притянул к себе. — Придется вплотную заняться твоим воспитанием, пока ты не начала вить из меня веревки…

Я довольно заурчала, прижавшись к широкой груди, но тут нашу милую, почти идеалистическую беседу прервал голос Полины.

— Ты вот так и будешь спать? — спросила она. Я удивленно обернулась, но поняла, что вопрос был адресован не мне, а Богдану, активно стягивающему с себя свитер, чтобы остаться в одной из своих любимых дизайнерских футболок. — Замерзнешь же. Ночи холодные.

Братец поднял на готессу насмешливый взгляд.

— Знаешь, сколько стоит моя одежда? — спросил самодовольным тоном.

Поля пожала плечами:

— Да какая разница? Главное, что это не термобелье, а обычная ткань.

— Вовсе она не обычная! Эта майка легкая, стильная и теплая. Потому такая дорогая. Так что за меня можешь не волноваться.

Полина что-то возмущенно пропыхтела, а к моему уху наклонился Алекс:

— Я не расслышал: что там сказал наш главный дизайнер?

— Что его одежда слишком дорогая, чтобы быть холодной, — хмыкнула я.

Заклинатель вскинул брови:

— Не понял?

— Да я сама не особо поняла, — ответила с задумчивым видом и предположила: — Может, у него бирка с ценником на батарейках?

— Ага, — скептически кивнул Шурик, — и хромовая нить по всей площади спины…

Я с сочувствием и толикой умиления (прямо как на неразумное дитя!) посмотрела на Богдана, но что-то полезное посоветовать ему не успела — меня в буквальном смысле потащили в палатку. Потому что Алекс, конечно, любил брата, но кое-что другое он любил еще сильнее. И чтобы вы не сомневались: это был не сон.

«Боже мой, — пронеслось у меня в голове, — кем я стала? Раньше, помню, идеальные отношения представлялись как прогулки за ручку по ромашковому полю в лунную ночь. Ну, еще поцелуй в щечку на прощание. А сейчас? В двух метрах люди спят, а мне как-то все равно. Хотя…»

— Алекс, что-то не так, — прошептала, вглядываясь в темноту.

Парень, который уже изловчился снять с меня джинсы и теперь пытался избавиться от водолазки, резко приподнялся на локтях.

— В смысле? — немного обалделым тоном уточнил он. — Я что-то делаю неправильно?!

Да если бы и делал — я бы не рискнула ответить правду: таким напряженным вкрадчивым тоном был задан вопрос. А я по опыту знала, что этот тон ничего хорошего не сулит. Потому томно улыбнулась, обвила его рукой за шею и проурчала: